Три дополнения.
Пятаков ложно утверждает, что посетил меня в Осло. Список пассажиров, прилетевших в Осло на аэроплане из Берлина в декабре 1935 года, установить не трудно. Если Пятаков приезжал под собственной фамилией, то об этом оповестила бы вся норвежская пресса. Следовательно, он приехал под чужим именем? Под каким? Все советские сановники за границей находятся в постоянной телеграфной и телефонной связи со своими посольствами, полпредствами и ни на час не выходят из-под наблюдения ГПУ. Каким образом Пятаков мог совершить свою поездку неведомо для советских представительств в Германии в Норвегию? Пусть опишет внутреннюю обстановку моей квартиры. Видел ли он мою жену? Носил ли я бороду или нет? Как я был одет? Вход в мою рабочую комнату шёл через квартиру Кнутсена, и все наши посетители без исключения знакомились с семьёй наших хозяев. Видел ли их Пятаков? Видели ли они Пятакова? Вот часть тех точных вопросов, при помощи которых на сколько-нибудь честном суде было бы легко доказать, что Пятаков повторяет вымысел ГПУ.
* * *
Тот же Пятаков показывает, что в 1932 году встречался с моим сыном в Берлине. Доказать, что встречи не было, вообще гораздо труднее, чем доказать, что она была (если она действительно была). Однако счастливое обстоятельство позволило мне ещё раз в Норвегии во время новосибирского процесса доказать, что и это показание Пятакова ложно. Сын действительно встретил Пятакова на Унтер-ден-Линден и бросил на него такой взгляд молодого негодования, что Пятаков отвёл взгляд; сын вдогонку крикнул ему: «Предатель!» Условия интернирования позволили жене и мне письменно сообщить этот факт нашему норвежскому адвокату через полицейскую цензуру. Сын сообщил тот же факт адвокату независимо от нас. Ясно, что при такой «встрече» не могло быть и речи о каких-либо политических сношениях.
* * *
Пятаков и Радек показывают, что они образовали параллельный или резервный, «чисто троцкистский» центр ввиду недоверия Троцкого к Зиновьеву и Каменеву. Трудно выдумать худшее объяснение. Я действительно не доверял Зиновьеву и Каменеву после их капитуляции. Но я ещё меньше доверял Радеку и Пятакову. Радека никто не брал всерьёз как политическую фигуру. О Пятакове я ещё задолго до его покаяния (конец 1927 г.) не раз говорил: «Если придёт Бонапарт, Пятаков возьмет портфель и спокойно отправится в канцелярию». «Параллельный центр» выдуман потому, что понадобился новый процесс с новыми обвиняемыми и новыми преступлениями.
* * *
Пятаков и другие обвиняемые берут на себя обвинение в саботаже: расстройстве заводов, взрыве мин, разрушении поездов, отравлении рабочих и пр. и пр. Бесконтрольное бюрократическое хозяйство в сочетании со стахановской системой приводит к многочисленным авариям, взрывам и другим катастрофам в промышленности. Сталин хочет использовать процесс для того, чтобы ответственность за преступления бюрократии возложить на троцкистов, которые играют ныне в СССР ту же роль, что марксисты и евреи в фашистской Германии.
Л.Троцкий
Койоакан, 24 января 1937 г.