Каганович предрекает мою гибель.

Каганович, шурин Сталина, является несомненно одним из главных организаторов московских амальгам. (Сталин, естественно, предпочитает в таких острых случаях действовать через доверенное лицо). Каганович заинтересован к тому же в последнем процессе непосредственно, так как возглавляемое им ведомство, благодаря показным успехам и авантюристическим «темпам», стало ареной крушений и катастроф. Напомним ещё раз, что побочной, но крайне важной задачей процесса было взвалить ответственность за все ошибки, неудачи и преступления бюрократии в области хозяйства на оппозиционеров, которые давно уже вытеснены из хозяйства и лишены даже куска хлеба. Каганович, лучше чем кто бы то ни было, знает, что обвинения против меня сфабрикованы в кабинете Сталина и что в этих обвинениях нет ни единого слова правды. Но именно поэтому Каганович кричал 29 января на московских собраниях: «Смерть Троцкому!» Если московская клика думает запугать меня такими угрозами и заставить меня замолчать, то она ошибается. Не потому, чтобы я недооценивал силы и средства ГПУ: нет, я очень хорошо понимаю, что убить меня из-за угла гораздо легче, чем  доказать мою «связь» с Гитлером. Но есть обязанности, которые неизмеримо выше соображений о личной безопасности. Это знает каждый хороший солдат. А я — старый солдат революции. К тому же и успешное убийство не опровергнет моих разоблачений. У меня есть друзья. На свете немало мужественных и честных людей. Истина восторжествует!

Л.Троцкий

Койоакан, 31 января 1937 г.