Феннер Броквей как Притт № 2.

Секретарь британской Независимой рабочей партии Феннер Броквей спешит на помощь Притту, королевскому советнику, со своим планом спасения московских фальсификаторов. Притт № 1 попытался разрешить задачу юридически. Притт № 2 ставит задачу политически. Международное расследование по поводу московских процессов, по мнению Феннера Броквея, недопустимо, ибо оно может причинить «ущерб России и коммунистическим кругам». Феннер Броквей признаёт, таким образом, заранее, что беспристрастная проверка не сможет подтвердить московские обвинения и оправдать расстрелы. Наоборот, Броквей уверен, что из честного и открытого расследования может вытечь только «ущерб» для клики Сталина и для «коммунистических кругов». Именно поэтому Притт № 2 предлагает организовать «расследование отношения (!!) Троцкого к рабочему движению». Другими словами: вместо установления объективной истины относительно чудовищных уголовных обвинений Броквей предлагает тенденциозный политический процесс против своего идейного противника. При этом Броквей считает себя — а кому же знать Броквея лучше, чем ему самому? — заранее отмеченным перстом судьбы, чтобы взять на себя подобного рода инициативу. Он великодушно намечает и будущее жюри из «четырёх или пяти людей», которые обладают «объективными аналитическими умами». В качестве кандидатов Броквей называет: австрийского социал-демократа Отто Бауэра, датского (шведского?) адвоката Брантинга, вождя социалистической партии Соединённых Штатов Нормана Томаса и… «хорошего француза». Эта выбранная Броквеем комиссия, которую он надеется, по собственным словам, обеспечить необходимыми финансами, должна вынести суждение о «роли троцкизма в рабочем движении». Трудно представить себе затею, более смехотворную и в то же время более… интриганскую!

Моё «отношение к рабочему движению», если оставить в стороне сорок лет моей революционной работы, выражается ныне в следующей формуле: Руководящие аппараты 2-го и 3-го Интернационалов стали прямым препятствием на пути эмансипации пролетариата. Если новая война надвигается на человечество с неутомимой силой, то ответственность за это ложится полностью на руководство 2-го и 3-го Интернационалов. Я считаю неизбежным и необходимым создание нового Интернационала на основах программы, которая изложена и обоснована в моих книгах и статьях, как и в работах моих единомышленников. В то же время так называемые троцкисты всегда и везде готовы поддержать любой практический шаг Второго или Третьего Интернационалов против фашизма и реакции вообще, поскольку дело идёт о действительных актах борьбы, а не о дешёвых парадах, мишурных спектаклях всеобщего единения и всяком вообще пускании пыли в глаза. С бюрократическим шарлатанством и с «демократическим» пустословием мы не имеем ничего общего!

За эти идеи я борюсь совершенно открыто. Мои противники имеют полное право и полную возможность подвергать меня самой суровой критике. Из этого права они делали до сих пор широкое употребление. Я никогда на это не жаловался. Борьба ведётся из-за высших целей человечества. Разрешить непримиримые разногласия может только дальнейший ход исторического процесса. Я спокойно жду его вердикта. Если, однако, Броквей вместе с Отто Бауэром и с анонимным «хорошим французом» хотят предвосхитить приговор истории, я могу лишь пожелать им полного успеха. Такие попытки делаются не в первый раз.

Гг. Феннеры Броквеи и Отто Бауэры не раз судили Ленина, особенно с 1914 по 1917 г., и позже, чтобы совместно с русскими меньшевиками признать его сектантом, раскольником, дезорганизатором рабочего класса и помощником контрреволюции. Подобные же господа в союзе с «хорошими французами» и столь же «хорошими» немцами середины 19-го столетия десятки раз осуждали и уничтожали Маркса и Энгельса. Я готов претерпеть ту же участь, которой многократно подвергались мои великие учителя.

План Броквея принимает, однако, заведомо бесчестный характер с того момента, где он юридическое расследование об уголовных обвинениях и о судебных процессах, вернее, о величайших в мире подлогах, пытается подменить политической фракционной интригой, чтобы предотвратить таким образом «ущерб» для Сталина и его агентов. Здесь передовые рабочие скажут: стоп! Страхи Броквея, из какого бы источника они ни питались, не помешают правде восторжествовать над ложью!

Относительно кандидатов, намечаемых Броквеем для его политической интриги, я могу сказать следующее. За последние годы я написал с десяток статей, в которых в дружественной форме пытался разъяснить самому Феннеру Броквею и его друзьям, что их беспринципная политика, извивающаяся вправо и влево под кнутом Сталинтерна, неизбежно погубит Независимую рабочую партию. Сейчас этот прогноз, увы, получил полное подтверждение. Отто Бауэра я знаю в течение 30 лет как бесхребетного политика, который всегда приспосабливается к классовому врагу: к покойной Габсбургской монархии, к австрийской буржуазии, к Вильсону, к Антанте и который именно поэтому стал главным виновником за разгром австрийского пролетариата. Ещё в 1922 году Бауэр считал, что советская диктатура задерживает «прогресс», который, по его тогдашнему мнению, требовал возвращения России на путь капитализма. Сейчас Бауэр склонился перед советской бюрократией, которая задерживает прогресс на путях социализма. Анализ гнилой политики Отто Бауэра изложен в десятке моих работ. Бауэр даже не пытался никогда отвечать на них. Я ничего не могу сказать о Брантинге, который рекомендуется в качестве «адвоката», хотя дело идёт не об юридических, а о теоретических и политических проблемах. Что касается Нормана Томаса, то он никогда не скрывал своих разногласий со мною, как и у меня нет основания преуменьшать их глубину. Однако Норман Томас считает, что, как бы глубоки ни были разногласия и какую бы политическую остроту ни принимала борьба тенденций и фракций, существуют недопустимые, преступные, отравленные методы, которые одинаково угрожают всем фракциям пролетариата. Без очищения рабочих рядов от террора, саботажа, шпионажа и пр., — если они есть! — или от подлогов, фальсификаций, подлых судебных убийств, — а они есть несомненно! — рабочее движение в целом обречено гангрене. Здесь у меня есть общая почва с Норманом Томасом и со всеми теми, которые серьёзно относятся ко внутренней морали рабочего движения. С Броквеем такой общей почвы нет и быть не может. В качестве политика Феннер Броквей может как угодно судить о троцкизме: это его право. Но в качестве Притта № 2 он должен встретить беспощадный отпор!

Л.Троцкий.

Койоакан, 6 марта 1937 г.