Невозвращенцы.
Два выдающихся советских сановника в течение одной недели порвали с московским правительством, обвинили его гласно в организации фальшивых процессов и в убийстве сотен старых революционеров, в том числе выдающихся советских дипломатов. Первый из двух сановников, Александр Бармин, доброволец во время гражданской войны, под конец бригадный генерал и воспитанник генерального штаба. После демобилизации переходит в ведомство внешней торговли, а затем иностранных дел. В последний период Бармин выполнял обязанности советского министра в Греции. Второй, Вальтер Кривицкий, имеет за собой 19 лет партийной и советской работы. В последний период он был начальником научного института военной индустрии. Этот институт является мозгом военной техники. Все изобретения, улучшения, технические секреты проходят через научный институт. Бармин и Кривицкий, по собственным словам, уже давно начали сомневаться в правильности политики сталинского правительства. Оба они были тесно связаны с десятками тех сановников, которые вдруг были объявлены шпионами, арестованы и расстреляны. Этому обвинению Бармин и Кривицкий поверить не могли, так как они слишком хорошо знали добросовестнолсть и преданность делу своих бывших начальников и сотрудников.
Многие удивляются, почему советские дипломаты, военные атташе, один за другим добровольно возвращаются по требованию Москвы в объятия ГПУ. Бармин и Кривицкий объясняют причины такого послушания. Отказаться вернуться — значит быть убитыми из-за угла, как убит был Игнатий Райсс, ответственный заграничный представитель Коминтерна и ГПУ. После колебаний Бармин и Кривицкий решились, однако, на полный разрыв с Москвой. В отличие от Райсса они не пытались жить инкогнито. Наоборот, оба обратились к французскому правительству, к мировому общественному мнению с открытым заявлением о разрыве с Москвой и о своём превращении в политических эмигрантов. Этот смелый шаг даёт им чрезвычайно важную защиту. Об Игнатии Райссе мировое общественное мнение узнало лишь после того, как он был убит. Наоборот, Бармин и Кривицкий известны всему миру уже сейчас. ГПУ 10 раз задумается, прежде чем решится на новое преступление.
Незачем пояснять, что во всех советских представительных органах за границей, особенно в секретных организациях ГПУ, царит сейчас величайшая тревога. Пример Бармина и Кривицкого чрезвычайно заразителен. Можно с уверенностью предсказать, что ближайший период будет иметь целый ряд новых разрывов с Москвой. Так китайская стена, которую Сталин создал между СССР и всем миром при помощи привилегированной пограничной охраны и полицейских собак, даёт трещины и открывает брешь. Бармин и Кривицкий глубоко преданы делу октябрьской революции и советскому народу. В отличие от наёмных «друзей», они доказали это делом всей своей жизни. Поставленные перед необходимостью выбора, они, после колебаний, встали на защиту народа против сталинской клики. Симптоматическое значение этого факта огромно. Он подтверждает то, что мы сказали полтора года тому назад: с московских процессов началась агония сталинского режима.
Л.Троцкий
9 декабря 1937 г., Койоакан