Объяснение для Фреды Кирчвей.
Freda Kirchwey была главным редактором либерального журнала The Nation. Это письмо многократно публиковалось в собраниях сочинений Троцкого на английском, французском и других языках. Здесь оно впервые появляется на русском языке в нашем переводе.
— Искра-Research.
13 марта 1938 г.
Мадам:
В своем письме от 20 декабря 1937 года вы предлагаете мне опубликовать в журнале The Nation статью с изложением моей «философии». Мой ответ был отложен из-за ряда обстоятельств, которые здесь нет необходимости уточнять.
Во время Московских процессов мое имя, имя Льва Седова, моего погибшего сына, и имена моих друзей были с помощью «признаний» несчастных жертв ГПУ заклеймены и опорочены, а затем жертвы были расстреляны. Вы занимали позицию, которую в лучшем случае можно было бы классифицировать как доброжелательный нейтралитет по отношению к клеветникам, фальсификаторам и палачам. Некоторые из ваших близких сотрудников, такие как небезызвестный Луис Фишер, были прямыми литературными агентами Сталина, Вышинского, Ежова. Вы сами, мадам, шумно покинули Комитет защиты Троцкого, когда вам показалось, что комиссия, возглавляемая доктором Джоном Дьюи, способна бросить тень на целомудрие советской Фемиды.
Поскольку вы сейчас попросили меня изложить мою «философию» в Nation, вы, очевидно, пришли к выводу, что обвинения, выдвинутые против меня, ложны. Заявили ли вы об этом открыто? Московские фальсификации, однако, не свалились с неба. Объяснили ли вы своим читателям, что у вас не было своевременного понимания смысла Московского процесса, потому что вы неверно оценили эволюцию советской бюрократии за весь последний период? Отдалили ли вы себя от торговцев ложью, таких как Уолтер Дюранти и Луис Фишер, которые в течение ряда лет систематически обманывали американское общественное мнение и тем самым облегчали работу московских фальсификаторов и палачей?
Я надеюсь, что вы опубликуете это письмо, которое составляет существенный элемент моей «философии», на страницах The Nation.
Л. Троцкий.