Ответ посланнику Билманису.
Это письмо редактору было в сокращении опубликовано газетой «New York Times» 21 марта 1938 г. Письмо многократно публиковалось в собраниях сочинений Троцкого на английском, французском и других языках. Здесь оно впервые появляется на русском языке в нашем переводе. — /И-R/
17 марта 1938 г.
Редактору «New York Times»:
В письме в «New York Times» от 12 марта 1938 года латвийский посол в Вашингтоне Альфред Билманис «категорически» опроверг мое заявление о том, что, согласно официальным советским источникам, латвийский консул Биссениекс (Bissenieks) дал Николаеву, настоящему убийце Кирова, 5000 рублей за его террористический акт и попросил у ему «какое-то письмо для Троцкого». (В «New York Times» от 8 марта было написано «от Троцкого», но это, очевидно, ошибка в депеше, которая, к тому же, не имеет значения с интересующей нас сейчас точки зрения.)
Латвийский посол заявляет, что: (1) во время судебного процесса над Николаевым он сам был латвийским послом в Москве и, следовательно, должен был обладать информацией из первых рук; (2) «ничего подобного о господине Биссениексе никогда не появлялось в советской прессе»; (3) этот факт (неопубликованность в прессе) был также подтвержден мне «вчера» (то есть 9 марта) советским посольством в Вашингтоне; наконец, (4) «Мистер Биссениекс, бывший Латвийский консул в Ленинграде, — очень уважаемый человек, который никогда не имел никакого отношения к делу Николаева».
«Категоричный» характер этого опровержения позволяет предположить, что я выдумал весь этот эпизод. Однако я ничего не выдумал. Латвийский министр в своем опровержении проявил прискорбную неосмотрительность в отношении фактов. Обвинительный акт по делу Николаева был опубликован в «Правде» от 27 декабря 1934 года. В этом официальном документе сообщается, что Николаев «много раз посещал … консула в Ленинграде… с которым он обсудил возможные формы помощи этой (террористической) группе». В официальном тексте гражданство и имена консулов были заменены звездочками. Позже Николаев заявил, что «При третьем или четвертом посещении консульства» вышеупомянутый консул «дал мне 5000 рублей. Более того, он сказал, что мог бы установить связь с Троцким, если бы я передал ему какое-нибудь (!) письмо от группы для Троцкого».
В главной статье того же номера «Правды» (27 декабря 1934 г.) объясняется политическая роль консула: он был связующим звеном между террористами и «международной буржуазией». В обвинительном заключении ни слова не говорилось о том, передал ли неизвестный мне Николаев неизвестному мне консулу «какое-то письмо для Троцкого».
На момент публикации обвинительного заключения национальность и имя консула, по дипломатическим соображениям, были, как уже упоминалось, заменены звездочками. Но на этом дело не закончилось. Московское правительство было вынуждено в течение нескольких дней обнародовать имя таинственного консула. Чтобы сэкономить место, я привожу цитату из книги Льва Седова. «Красная книга» (Париж, 1936) — точные данные, которые можно легко проверить в любой редакции. Вот что приведено на страницах 35-36 книги Седова:
«29 декабря 1934 года газета Le Temps сообщила, что «иностранные круги Москвы... теряются в догадках о национальности этого дипломата! 30 декабря телеграфное агентство сообщило, что «состоялось совещание консулов, на котором было решено... потребовать от советских властей публично назвать имя подозреваемого консула!
Таким образом, 2 января 1935 года Сталин был вынужден назвать имя консула. «Иностранный консул, упомянутый в обвинительном заключении по делу об убийстве Кирова, — это латвийский консул М. Биссениекс». А на следующий день, 3 января, агентство ТАСС сообщило, что латвийский консул Биссениекс был отозван своим правительством».
Вся мировая пресса опубликовала официальное сообщение о том, что консулом, который дал 5000 рублей на совершение теракта и потребовал какое-то «письмо для Троцкого», был латвийский консул в Ленинграде Биссениекс. Принимая во внимание обычную полноту и точность информации в «New York Times», я не сомневаюсь, что весь этот эпизод, а также имя консула нашли место в колонках «New York Times», когда эта статья была опубликована. Однако проще проверить это в Нью-Йорке, чем в Койоакане. Затем иностранные журналисты в Москве предприняли попытку установить связь с господином Биссениексом, чтобы выяснить его истинную роль. Но с г. Биссениексом связаться не удалось. Сам г-н Биссениекс, насколько мне известно, нигде и никогда не опровергал официального советского заявления о своей роли, описанной в обвинительном заключении.
Невозможно не заметить, что на всех последующих судебных процессах консул не был назван ни разу. Кирова поочередно убивали разные «центры», но, согласно всем последующим версиям, мистер Биссениекс бесследно исчез. Если г-н Альфред Билманис в то время был членом дипломатического корпуса в Москве, он не мог не участвовать в попытке дипломатов установить личность консула, обвиняемого в тяжком преступлении. Он не мог не знать о заявлении Комиссариата иностранных дел о личности консула, а также о сообщениях ТАСС. Я могу только сожалеть, что память ему изменила.
Нынешнее заявление г-на Билманиса о том, что консул Биссениекс является «почтеннейшим человеком» и не имел никакого отношения к делу Николаева, является, мягко говоря, запоздалым и ничего по существу не меняет в отношении всех упомянутых выше фактов.
Упоминалось ли имя господина Биссениекса в советской прессе? Очевидно, нет. Но это «упущение» объясняется тем, что публикация имени латвийского консула скомпрометировала бы версию о связи террористов с иностранным империализмом. Читатели советской прессы предполагали, что речь идет о немецком или японском консуле и руководство советской прессы, очевидно, не видело причин разрушать это впечатление. Но это обстоятельство ничего не меняет. Народный комиссариат иностранных дел и ТАСС являются не менее официальными органами, чем газета «Известия».
Во время двух последних крупных судебных процессов в Москве я предоставил прессе десятки фактологических заявлений и опровержений. Сотни из них я передал Международной комиссии, возглавляемой доктором Джоном Дьюи (см. «Дело Льва Троцкого», стенографический отчет о слушаниях, состоявшихся в Койоакане). Ни одно из моих заявлений не было опровергнуто даже частично. Первой попыткой фактического опровержения является письмо латвийского посла в Вашингтоне. Пусть общественное мнение судит, насколько убедительна эта попытка.
Лев Троцкий