Класс, партия и руководство.
Почему потерпел поражение испанский пролетариат?
Вопросы марксистской теории.
1940 г.
Предлогом для этой статьи была атака французских центристов на появление брошюры сторонника Четвертого Интернационала, которая подвергала резкой критике политику лево-центристской партии ПОУМ в Испании. Виктор Серж и другие центристы отвергли эту критику своей политики. Троцкий выступает на стороне ее автора.
Черновик и фрагментарные заметки для этой статьи были найдены на рабочем столе Троцкого после его гибели. Они были опубликованы на английском языке в виде статьи в журнале Fourth International за декабрь 1940 г., и статья затем неоднократно печаталась на разных языках в сборниках его книг и статей. Мы берем за источник текст книги-сборника The Spanish revolution, Pathfinder Press, New York, 1973, pp. 353-366. На русском языке статья появляется впервые в нашем переводе.
— Искра-Research.
Степень, в которой движение рабочего класса оказалось отброшено назад, может быть оценена не только состоянием массовых организаций, но также идеологическими группировками и теми теоретическими исследованиями, в которых участвует так много групп. В Париже издается периодическое издание Que Faire (Что делать), которое почему-то считает себя марксистским, но на самом деле полностью остается в рамках эмпиризма левой буржуазной интеллигенции и тех изолированных рабочих, которые усвоили все пороки интеллигенции.
Как и все группы, не имеющие научного фундамента, без программы и без каких-либо традиций, это маленькое периодическое издание пыталось держаться за фалды ПОУМ, которые, казалось, открывали кратчайший путь к массам и победе. Но результат этих связей с Испанской революцией на первый взгляд кажется совершенно неожиданным: периодическое издание не продвинулось вперед, а, наоборот, отступило. На самом деле, это полностью в природе вещей. Противоречия между мелкой буржуазией, консерватизмом и потребностями пролетарской революции развились до крайности. Вполне естественно, что защитники и интерпретаторы политики ПОУМ оказались отброшенными далеко назад как в политической, так и в теоретической областях.
Журнал Que Faire сам по себе не имеет значения. Но он представляет симптоматический интерес. Вот почему мы считаем полезным остановиться на том, как этот журнал оценивает причины краха Испанской революции. Его оценка очень наглядно раскрывает фундаментальные черты, преобладающие сейчас на левом фланге псевдо-марксизма.
Que Faire объясняет.
Мы начнем с дословной цитаты из рецензии на брошюру «Преданная Испания», написанную товарищем Казановой:*
* Mieczyslaw Bortenstein (M. Casanova) (1907-1942) — польский троцкист. В возрасте 16 лет он вступил в польский подпольный Комсомол. Арестован; после освобождения эмигрировал в Бельгию, потом во Францию. Вступил в официальную компартию, но в 1934 г. исключен за поддержку Левой оппозиции. Активист троцкистского движения, в июле 1936 г. Бортенштейн отправился в революционную Испанию и активно работал в небольшой группе сторонников Троцкого. В марте 1939 г. бежал в Францию, был заключен в голодных лагерях, где содержались испанские республиканцы. В 1942 г. фашистский режим Виши отправил его в Освенцим, где он погиб. Его брошюра «Преданная Испания» появилась на французском языке в мае 1939 г.
«Почему революция была раздавлена? Потому, отвечает автор (Казанова), что Коммунистическая партия проводила ложную политику, которой, к сожалению, следовали революционные массы. Но почему, черт побери, революционные массы, бросили своих бывших лидеров, и сплотились под знаменем Коммунистической партии? «Потому что не было подлинно революционной партии». Нам представлена чистая тавтология. Ложная политика масс; незрелая партия либо демонстрирует определенное состояние социальных сил (незрелость рабочего класса, несамостоятельность крестьянства), которое должно быть объяснено, исходя из фактов, представленных, среди прочего, самим Казановой; либо это продукт действий определенных злонамеренных лиц или групп, действия, которые не соответствуют усилиям «искренних личностей», способных спасти революцию. В поиске первого марксистского пути, Казанова выбирает второй. Мы вступаем в область чистой демонологии; преступник, ответственный за поражение, — главный дьявол, Сталин, подстрекаемый анархистами и разными другими мелкими дьяволами; Бог революционеров, к сожалению, не послал Ленина или Троцкого в Испанию, как Он сделал в России в 1917 году».
Далее следует вывод: «Вот к чему приводит стремление любой ценой навязать фактам закостенелую ортодоксальность часовни». Эта теоретическая надменность становится еще более величественной из-за того, что трудно представить, как такое огромное количество банальностей, вульгаризмов и ошибок, вполне специфически консервативного обывательского типа, могло быть втиснуто в столь немногие строки.
Автор приведенной выше цитаты избегает давать какие-либо объяснения поражению Испанской революции; он лишь указывает, что необходимы глубокие объяснения, такие как «состояние социальных сил». Уклонение от каких-либо объяснений не случайно. Все эти критики большевизма — теоретические трусы по той простой причине, что у них нет ничего твердого под ногами. Чтобы не выдать своего собственного банкротства, они подтасовывают факты и обходят мнения других. Они ограничиваются намеками и экивоками, как будто у них просто не хватает времени, чтобы изложить всю свою мудрость. На самом деле у них ничего нет за душой. Их высокомерие граничит с интеллектуальным шарлатанством.
Давайте шаг за шагом проанализируем намеки и недомолвки нашего автора. По его словам, ложная политика масс объясняется только тем, что она «отражает определенное состояние социальных сил», а именно незрелость рабочего класса и несамостоятельность крестьянства. Любой, кто ищет тавтологию, в целом не смог бы найти другой, более плоской. «Ложная политика масс» объясняется их «незрелостью». Но что такое «незрелость» масс? Очевидно, их предрасположенность к ложной политике. В чем именно состояла ложная политика и кто был ее инициатором: массы или лидеры — об этом наш автор молчит. С помощью тавтологии он перекладывает ответственность на массы. Это классическая уловка всех предателей, дезертиров и их адвокатов, и она особенно отвратительна в связи с испанским пролетариатом.
Софистика предателей.
В июле 1936 года — не говоря уже о более раннем периоде — испанские рабочие отразили нападение офицеров, которые готовили свой заговор под защитой Народного фронта. Массы организовали импровизированное ополчение и создали рабочие комитеты, оплоты своей будущей диктатуры. Ведущие организации пролетариата, с другой стороны, помогли буржуазии уничтожить эти комитеты, ликвидировать посягательства рабочих на частную собственность и подчинить рабочие ополчения командованию буржуазии, и при этом ПОУМ приняла участие в правительстве и взяла на себя прямую ответственность за эту работу контрреволюции.
Что же означает в этом случае «незрелость» пролетариата? Ясно, что несмотря на правильную политическую линию, избранную массами, они не смогли преодолеть коалицию социалистов, сталинистов, анархистов и ПОУМ с буржуазией. Такая софистика берет за отправную точку концепцию некоторой абсолютной зрелости, то есть идеального состояния масс, когда они не нуждаются в правильном руководстве и, более того, способны победить против своего собственного руководства. Такой зрелости нет и не может быть.
Но почему рабочие, проявляющие правильный революционный инстинкт, имеющие такие превосходные боевые качества, должны подчиняться вероломному руководству? — возражают наши мудрецы. Наш ответ таков: не было даже намека на простое подчинение. Линия движения рабочих всегда находилась под определенным углом к линии руководства. И в самые критические моменты этот угол набирал 180 градусов. Именно руководство прямо или косвенно помогло подавить рабочих вооруженной силой.
В мае 1937 года рабочие Каталонии восстали не только в обход собственного руководства, но и против него. Лидеры анархистов — жалкие и презренные буржуа, дешево маскирующиеся под революционеров, — сотни раз повторяли в своей прессе, что если бы CNT хотела захватить власть и установить свою диктатуру в мае, они могли бы сделать это без особого труда. В этот раз лидеры анархистов не врут. Руководство ПОУМ фактически тащилось в хвосте CNT, но оно прикрывало свою политику другой фразеологией. Именно благодаря этому и только этому буржуазии удалось подавить майское восстание «незрелого» пролетариата.
Нужно ровно ничего не понимать во взаимоотношениях между классом и партией, между массами и руководством, чтобы повторять пустое утверждение о том, что испанские массы просто следовали за своими лидерами. Единственное, что можно сказать, это то, что массы, которые все время пытались проложить себе правильную дорогу, обнаружили, что им не под силу создать новое руководство, соответствующее требованиям революции, под огнем. Перед нами глубоко динамичный процесс, с быстрой сменой различных стадий революции, с быстрым переходом руководства, или различных частей руководства, на сторону классового врага, а наши мудрецы участвуют в чисто статичной дискуссии: почему рабочий класс в целом последовал плохому руководству?
Диалектический подход.
Есть древняя эволюционно-либеральная эпиграмма: каждый народ получает то правительство, которое он заслужил. История, однако, показывает, что один и тот же народ может в течение сравнительно короткой эпохи получить очень разные правительства (Россия, Италия, Германия, Испания и т.д.) и, более того, порядок этих правительств вовсе не развивается в одном и том же направлении: от деспотизма — к свободе, как это представляли себе эволюционисты и либералы. Секрет в том, что народ состоит из враждебных классов, а сами классы состоят из разных и отчасти антагонистических слоев, которые следуют разным руководителям; более того, каждый народ попадает под влияние других народов, которые также состоят из классов. Правительства не выражают систематически растущую «зрелость» «народа», а являются продуктом борьбы между различными классами и различными слоями внутри одного и того же класса и, наконец, действия внешних сил — союзов, конфликтов, войн и так далее. К этому следует добавить, что правительство, как только оно утвердилось, может просуществовать гораздо дольше, чем соотношение сил, которое его породило. Именно из этого исторического противоречия возникают революции, государственные перевороты, контрреволюции и т.д.
Тот же самый диалектический подход необходим при рассмотрении вопроса о классовом руководстве. Подражая либералам, наши мудрецы молчаливо принимают за аксиому, что каждый класс получает то руководство, которое он заслужил. В действительности, руководство вовсе не является простым «отражением» класса или продуктом его собственного свободного творчества. Руководство формируется в процессе столкновений между различными классами или трений между различными слоями внутри данного класса. Однажды возникнув, руководство неизменно возвышается над своим классом, и тем самым становится предрасположенным к давлению и влиянию других классов. Пролетариат может долгое время «терпеть» руководство, которое уже претерпело полное внутреннее вырождение, но еще не имело возможности выразить это вырождение в ходе великих событий.
Необходимо большое историческое потрясение, чтобы резко выявить противоречие между руководством и классом. Самые сильные исторические потрясения — это войны и революции. Именно по этой причине война и революция часто застает рабочий класс врасплох. Но даже в тех случаях, когда старое руководство обнаружило свою внутреннюю коррупцию, класс не может немедленно импровизировать новое руководство, особенно если оно не унаследовало от предыдущего периода сильных революционных кадров, способных использовать крах старой руководящей партии. Марксистская, то есть диалектическая, а не схоластическая, интерпретация взаимоотношений между классом и его руководством не оставляет камня на камне от юридической софистики нашего автора.
Как созрели российские рабочие.
Он рассматривает зрелость пролетариата как нечто чисто статичное. Но во время революции классовое сознание является наиболее динамичным процессом, непосредственно определяющим ход революции. Можно ли было в январе 1917 года, или даже в марте, после свержения царизма, дать ответ на вопрос: достаточно ли «созрел» российский пролетариат для завоевания власти через восемь-девять месяцев?
Рабочий класс был в то время чрезвычайно разнороден в социальном и политическом отношении. За годы войны он был обновлен на 30-40 процентов из рядов мелкой буржуазии, часто реакционной, за счет отсталых крестьян, за счет женщин и молодежи. За большевистской партией в марте 1917 года следовало незначительное меньшинство рабочего класса, да и кроме того, внутри самой партии был разлад. Подавляющее большинство рабочих поддерживало меньшевиков и «социалистов-революционеров», то есть консервативных социал-патриотов. Еще менее благоприятной была ситуация в отношении армии и крестьянства. Мы должны добавить к этому: общий низкий уровень культуры в стране, отсутствие политического опыта у самых широких слоев пролетариата, особенно в провинции, не говоря уже о крестьянах и солдатах.
Что было «активом» большевизма? Ясной и тщательно продуманной революционной концепции в начале революции придерживался только Ленин. Большевистские партийные кадры были рассеяны и в значительной степени сбиты с толку. Но партия пользовалась авторитетом среди передовых рабочих. Ленин пользовался большим авторитетом у партийных кадров. Политическая концепция Ленина соответствовала реальному развитию революции и подтверждалась каждым новым событием. Эти элементы «актива» творили чудеса в революционной ситуации, то есть в условиях ожесточенной классовой борьбы. Партия быстро привела свою политику в соответствие с ленинской концепцией, то есть с фактическим ходом революции. Благодаря этому она встретила твердую поддержку среди десятков тысяч передовых рабочих. В течение нескольких месяцев, опираясь на развитие революции, партия смогла убедить большинство рабочих в правильности своих лозунгов. Это большинство, организованное в Советы, смогло, в свою очередь, привлечь солдат и крестьян.
Как этот динамичный, диалектический процесс может быть исчерпан формулой зрелости или незрелости пролетариата? Колоссальным фактором зрелости российского пролетариата в феврале или марте 1917 года был Ленин. Он не упал с небес. Он олицетворял революционную традицию рабочего класса. Для того, чтобы ленинские лозунги нашли дорогу в массы, должны были существовать кадры, пусть вначале малочисленные; кадры должны были доверять руководству, доверять на основании всего прошлого опыта. Вычеркивать эти элементы из расчетов — значит просто игнорировать живую революцию, заменять ее абстракцией, «соотношением сил», потому что развитие революции как раз и состоит в том, что соотношение сил продолжает непрерывно и быстро изменяться под воздействием изменений в сознании пролетариата, подтягиванием отсталых слоев к передовым, растущей уверенностью класса в своих силах. Жизненно важной пружиной этого процесса является партия, точно так же, как жизненно важной движущей силой в механизме партии является ее руководство. Роль и ответственность руководства в революционную эпоху колоссальны.
Относительная «зрелость».
Октябрьская победа является серьезным свидетельством «зрелости» пролетариата. Но эта зрелость относительна. Несколько лет спустя тот же самый пролетариат позволил бюрократии, вышедшей из его рядов, задушить революцию. Победа вовсе не является спелым плодом «зрелости» пролетариата. Победа — это стратегическая задача. Необходимо использовать благоприятные условия революционного кризиса для мобилизации масс; беря за отправную точку данный уровень их «зрелости», необходимо продвинуть их вперед, научить понимать, что враг отнюдь не всесилен, что его раздирают противоречия, что за внушительным фасадом царит паника. Если бы большевистская партия не смогла выполнить эту работу, не могло бы быть и речи о победе пролетарской революции. Советы были бы раздавлены контрреволюцией, и маленькие мудрецы всех стран написали бы множество статей и книг на тему, что только оторванные от действительности мечтатели могли думать в России о диктатуре пролетариата, такого малочисленного и незрелого.
Вспомогательная роль крестьян.
Столь же абстрактной, педантичной и ложной является ссылка на «несамостоятельность» крестьянства. Когда и где наш мудрец когда-либо наблюдал в капиталистическом обществе крестьянство с независимой революционной программой или способностью к независимой революционной инициативе? Крестьянство может сыграть очень большую роль в революции, но только вспомогательную роль.
Во многих случаях испанские крестьяне действовали смело и мужественно сражались. Но чтобы поднять всю массу крестьянства, пролетариат должен был дать пример решительного восстания против буржуазии и вселить в крестьян веру в возможность победы. Между тем, революционная инициатива самого пролетариата была парализована на каждом шагу его собственными организациями.
«Незрелость» пролетариата, «несамостоятельность» крестьянства не являются ни окончательными, ни основными факторами исторических событий. В основе классового сознания лежат сами классы, их численный состав, их роль в экономической жизни. В основе классов лежит специфическая система производства, которая, в свою очередь, определяется уровнем развития производительных сил. Почему бы тогда не сказать, что поражение испанского пролетариата было обусловлено низким уровнем техники?
Роль личности.
Наш автор подменяет механистическим детерминизмом диалектическую обусловленность исторического процесса. Отсюда и дешевые насмешки по поводу роли отдельных людей, хороших и плохих. История — это процесс классовой борьбы. Но классы не действуют автоматически и одновременно. В процессе борьбы классы создают различные органы, которые играют важную и самостоятельную роль и подвержены деформациям. Это также обеспечивает основу для определения роли личности в истории. Естественно, существуют серьезные объективные причины, породившие самодержавное правление Гитлера, но только тупые педанты «детерминизма» могут сегодня отрицать огромную историческую роль Гитлера. Прибытие Ленина в Петроград 3 апреля 1917 года вовремя повернуло большевистскую партию и позволило ей привести революцию к победе.
Наши мудрецы могли бы сказать, что если бы Ленин умер за границей в начале 1917 года, Октябрьская революция «все равно» произошла бы. Но это не так. Ленин представлял собой один из живых элементов исторического процесса. Он олицетворял опыт и прозорливость наиболее активной части пролетариата. Его своевременное появление на арене революции было необходимо для того, чтобы мобилизовать авангард и предоставить ему возможность сплотить рабочий класс и крестьянские массы. Политическое руководство в решающие моменты исторических поворотов может стать таким же решающим фактором, как и роль главного командования в критические моменты войны. История — не автоматический процесс. Иначе зачем нужны лидеры, партии, программы?, зачем теоретическая борьба?
Сталинизм в Испании.
«Но почему, черт побери, — спрашивает автор, как мы уже слышали, — революционные массы, покинувшие своих прежних лидеров, сплотились под знаменем Коммунистической партии?» Вопрос ложно поставлен. Неправда, что революционные массы забыли своих прежних лидеров. Рабочие, которые ранее были связаны с конкретными организациями, продолжали цепляться за них, пока они наблюдали и проверяли. Рабочие в целом нелегко порывают с партией, которая пробуждает их к сознательной жизни. Более того, наличие круговой поруки внутри Народного фронта убаюкивало их: раз все согласились, значит все в порядке. Новые и свежие массы, естественно, смотрели на Коминтерн как на партию, которая совершила единственную победоносную пролетарскую революцию, и которая, как надеялись, была способна обеспечить Испанию оружием.
Более того, Коминтерн был самым ревностным защитником идеи Народного фронта; это внушало доверие малоопытным слоям рабочих. Внутри Народного фронта Коминтерн был самым ревностным защитником буржуазного характера революции; это внушало доверие мелкой и отчасти средней буржуазии. Вот почему массы «сплотились под знаменем Коммунистической партии».
Наш автор изображает дело так, как если бы пролетариат находился в хорошо снабженном обувном магазине, выбирая новую пару сапог. Даже эта простая операция, как известно, не всегда оказывается успешной. Что касается нового руководства, то выбор очень ограничен. Только постепенно, только на основе собственного опыта, через несколько этапов, широкие слои масс могут убедиться в том, что новое руководство более твердое, надежное, лояльное, чем старое. Безусловно, во время революции, то есть тогда, когда события развиваются стремительно, слабая партия может быстро превратиться в могущественную, при условии, что она ясно понимает ход революции и обладает стойкими кадрами, которые не пьянеют от слов и не запуганы преследованиями. Но такая партия должна оформиться до революции, поскольку процесс воспитания кадров требует значительного периода времени, а революция не предоставляет его.
Предательство ПОУМ.
Левее всех других партий в Испании стояла ПОУМ, которая, несомненно, охватывала революционные пролетарские элементы, ранее не связанные прочно с анархизмом. Но именно эта партия сыграла роковую роль в дальнейшем развитии Испанской революции. Она не могла стать массовой партией, потому что для этого сначала необходимо было свергнуть старые партии, а свергнуть их можно было только путем непримиримой борьбы, путем беспощадного разоблачения их буржуазного характера.
Тем не менее, ПОУМ, критикуя старые партии, подчинилась им по всем фундаментальным вопросам. Она участвовала в «Народном» избирательном блоке; вошла в правительство, ликвидировавшее рабочие комитеты; участвовала в борьбе за воссоздание этой правительственной коалиции; неоднократно капитулировала перед анархистским руководством; проводила в связи с этим ложную профсоюзную политику; занимала колеблющееся и нереволюционное отношение к майскому восстанию 1937 года.
С точки зрения детерминизма в целом можно, конечно, признать, что политика ПОУМ не была случайной. Все под луной имеет свою причину. Однако ряд причин, порождающих центризм ПОУМ, ни в коем случае не являются простым отражением состояния испанского или каталонского пролетариата. Две причинно-следственные связи двигались навстречу друг другу под углом, и в определенный момент вступили во враждебный конфликт.
Можно, с учетом предыдущего международного опыта, влияния Москвы, последствий ряда поражений и т.д. объяснить политически и психологически, почему ПОУМ развернулась как центристская партия. Но это не меняет ее центристского характера, равно как и того факта, что центристская партия неизменно действует как тормоз революции, каждый раз должна разбивать себе голову и может привести к краху революции. Это не меняет того факта, что каталонские массы были гораздо более революционными, чем ПОУМ, которая, в свою очередь, была более революционной, чем ее руководство. В этих условиях перекладывать ответственность за ложную политику на «незрелость» масс — значит заниматься явным шарлатанством, к которому часто прибегают политические банкроты.
Ответственность руководства.
Историческая фальсификация состоит в том, что ответственность за поражение испанских масс возлагается на трудящиеся массы, а не на те партии, которые парализовали или просто подавили революционное движение масс. Адвокаты ПОУМ просто отрицают ответственность лидеров, чтобы таким образом уклониться от собственной ответственности. Эта бессильная философия, стремящаяся примириться с поражениями как необходимым звеном в цепи космических событий, совершенно неспособна ставить и отказывается ставить вопрос о таких конкретных факторах как программы, партии, личности, которые были организаторами поражений. Эта философия фатализма и прострации диаметрально противоположна марксизму как теории революционного действия.
Гражданская война — это процесс, при котором политические задачи решаются военными средствами. Если бы исход этой войны определялся «состоянием классовых сил», то в самой войне не было бы необходимости. У войны есть своя организация, своя политика, свои методы, свое руководство, от которого напрямую зависит ее судьба. Естественно, «состояние классовых сил» обеспечивает основу для всех других политических факторов; но точно так же, как фундамент здания не уменьшает важности стен, окон, дверей, крыш, так и «состояние классов» не умаляет важности партий, их стратегии, их руководства. Растворив конкретное в абстрактном, наши мудрецы действительно остановились на полпути. Наиболее «глубоким» решением проблемы было бы объявить поражение испанского пролетариата следствием недостаточного развития производительных сил. Такая отмычка доступна каждому дураку.
Сводя к нулю значение партии и руководства, эти мудрецы вообще отрицают возможность революционной победы, потому что нет ни малейших оснований ожидать более благоприятных условий. Капитализм перестал развиваться, пролетариат не растет численно, наоборот, растет армия безработных, что не увеличивает, а уменьшает боевую силу пролетариата и также оказывает негативное влияние на его сознание. Точно так же нет оснований полагать, что при режиме капитализма крестьянство способно достичь более высокого революционного сознания. Вывод из анализа нашего автора, таким образом, заключается в полном пессимизме, скольжении вниз от революционных перспектив. Надо сказать, по правде говоря, что они сами не понимают, что говорят.
На самом деле, требования, которые они предъявляют к сознанию масс, совершенно фантастичны. Испанские рабочие, как и испанские крестьяне, дали максимум того, что эти классы способны дать в революционной ситуации. Мы имеем в виду именно классы миллионов и десятков миллионов. Que Faire представляет собой всего лишь одну из этих маленьких сект, или церквей, или кружков, которые, напуганные ходом классовой борьбы и наступлением реакции, публикуют свои маленькие журналы и теоретические этюды в закутках, на обочине, вдали от реального развития революционной мысли, не говоря уже о движении масс.
Подавление Испанской революции.
Испанский пролетариат пал жертвой коалиции, состоящей из империалистов, испанских республиканцев, социалистов, анархистов, сталинистов и, на левом фланге, ПОУМ. Все они парализовали социалистическую революцию, которую испанский пролетариат фактически начал осуществлять. Нелегко избавиться от социалистической революции. Никто еще не изобрел других методов, кроме безжалостных репрессий, резни авангарда, казни лидеров и т.д. ПОУМ, конечно, этого не хотел. Он хотел, с одной стороны, участвовать в республиканском правительстве и войти в качестве лояльной, миролюбивой оппозиции в общий блок правящих партий; а, с другой стороны, добиться мирных товарищеских отношений в то время, когда речь шла о непримиримой гражданской войне. Именно по этой причине ПОУМ пал жертвой противоречий своей собственной политики.
Наиболее последовательную политику в правящем блоке проводили сталинисты. Они были боевым авангардом буржуазно-республиканской контрреволюции. Они хотели устранить необходимость фашизма, доказав испанской и мировой буржуазии, что они сами способны задушить пролетарскую революцию под знаменем «демократии». В этом заключалась суть их политики. Банкроты Испанского народного фронта сегодня пытаются переложить вину на ГПУ. Я думаю, что нас нельзя заподозрить в снисхождении к преступлениям ГПУ. Но мы ясно видим и говорим рабочим, что ГПУ действовало в данном случае только как самый решительный отряд на службе Народного фронта. В этом сила ГПУ, в этом историческая роль Сталина. Только невежественные филистеры могут отмахиваться от этого глупыми шутками о Главном дьяволе.
Эти господа даже не утруждают себя вопросом о социальном характере революции. Московские лакеи в интересах Англии и Франции провозгласили Испанскую революцию буржуазной. На этом обмане была построена вероломная политика Народного фронта, политика, которая была бы совершенно ложной, даже если бы Испанская революция действительно была буржуазной. Но с самого начала революция гораздо ярче выразила пролетарский характер, чем революция 1917 года в России. В руководстве ПОУМ сегодня сидят джентльмены, которые считают, что политика Андреса Нина была слишком «левой», что правильнее было бы остаться левым флангом Народного фронта. Настоящая беда заключалась в том, что Нин, прикрываясь авторитетом Ленина и Октябрьской революции, не мог решиться порвать с Народным фронтом.
Виктор Серж, который торопится скомпрометировать себя легкомысленным отношением к серьезным вопросам, пишет, что Нин не хотел подчиняться приказам из Осло или Койоакана. Может ли серьезный человек свести к мелким сплетням проблему классового содержания революции? У мудрецов Que Faire нет никакого ответа на этот вопрос. Они не понимают самого вопроса. Действительно, какое значение имеет тот факт, что «незрелый» пролетариат основал свои собственные органы власти, захватил предприятия, стремился регулировать производство, в то время как ПОУМ изо всех сил пыталась удержаться от разрыва с буржуазными анархистами, которые в союзе с буржуазными республиканцами и не менее буржуазными социалистами и сталинистами нападали и задушили пролетарскую революцию! Такие «мелочи», очевидно, интересуют только представителей «закостенелой ортодоксии». Мудрецы Que Faire вместо этого обладают специальным аппаратом, который измеряет зрелость пролетариата и соотношение сил независимо от всех вопросов революционной классовой стратегии…