Два письма к Альберту Голдману §
10 февраля 1940 г.
Дорогой товарищ Голдман,
Я совершенно согласен с вашим письмом от 5 февраля. Если я опубликовал замечание Эберна о расколе, то только для того, чтобы вызвать товарища Эберна и других лидеров оппозиции на открытое и недвусмысленное заявление по этому вопросу — не о якобы тайных намерениях руководителей большинства, а о своих собственных намерениях.
Я уже слышал афоризм о «второстепенных гражданах». Я бы спросил руководителей оппозиции: когда они называют группу соперников «кликой Кэннона» или «консервативными бюрократами» и так далее, то не желают ли они сделать соперников второстепенными гражданами? Я могу добавить, что крайняя чувствительность есть одна из наиболее ярких характеристик каждой мелкобуржуазной группы. Я не знаю, например, хочет ли Шахтман с помощью своего «Открытого письма» сделать второстепенного гражданина из меня. Я заинтересован только в его идеях, не в его психологическом анализе.
Мне кажется иногда, что, возбужденные цепью ошибок, руководители оппозиции подталкивают друг друга к истерии, а затем, чтобы оправдать эту фракционную истерию в собственных глазах, они приписывают злые козни и фантастические замыслы своим противникам. Когда они говорят, что моя переписка с Кэнноном являлась камуфляжем, то я могу лишь пожать плечами.
Наилучшее лечение против мелкобуржуазной истерики — это марксистская объективность. Мы продолжим обсуждение диалектики, марксистской социологии, классовой природы советского государства, характера войны, но вовсе не с абсурдной и преступной целью спровоцировать раскол, а с гораздо более внятной целью убедить важную часть партии и помочь ей перейти с мелкобуржуазной позиции на пролетарскую.
С горячим товарищеским приветом,
Л. Троцкий
* * *
19 февраля 1940 г.
Дорогой товарищ Голдман,
Конвенция меньшинства является всего лишь партийным собранием в национальном масштабе*. Поэтому сама по себе она не означает принципиального изменения. Это лишь следующий шаг в том же направлении, плохой шаг по дороге к расколу, но не обязательно — раскол. Вполне возможно, даже вероятно, внутри оппозиции в вопросе о расколе есть две или три тенденции, и цель конвенции состоит в том, чтобы объединить их. На каком основании? Возможно, что руководители в своем состоянии отчаяния и сами не видят другого выхода, кроме раскола.
* Меньшинство СРП собралось на национальную конференцию в г. Кливлэнд 24-25 февраля 1940 г. Эта конференция решила, что в партии существуют два противоречивых крыла и что «партия обязана дать группе, которая окажется в меньшинстве на съезде, право печатать открытый для беспартийной публики политический журнал, который, хотя и защищая общую программу Четвертого Интернационала, сможет в то же время объективно выражать особую позицию своего течения в вопросе о СССР». Большинство партии отвергло это требование /И-R/.
В этих условиях энергичное вмешательство большинства в пользу объединения сделает задачу раскольщиков более трудной. Не сможет ли ваша конференция или, что еще лучше, официальное большинство Национального Комитета или Политического Комитета обратиться к конференции в Кливлэнд с одним единственным вопросом — о единстве партии. В таком письме я не затрагивал бы вопроса о природе Советского Союза или о смешанной войне, иначе это было бы понято как предупреждение о том, что их позиции по этим вопросам исключают их пребывание в партии. Вовсе нет. Вы принимаете их такими, какие они есть, если у них остается настоящая верность к партии и к 4 Интернационалу и они готовы принять единую дисциплину в действии.
С теплым приветом,
Лев Троцкий