Выступление на заседании Политбюро
Заседание Политбюро о вопросе «О состоянии и перспективах наших валютных ресурсов и возможностей» (фрагмент).
Заседание происходит две недели после окончания XIV съезда ВКП(б), на котором происходила неожиданная борьба между двумя триумвирами — Зиновьевым и Каменевым — и третьим — Сталиным. Овладевший к тому времени механизмами партийной бюрократии, Сталин сравнительно легко победил «Ленинградскую» оппозицию Зиновьева и Каменева. Каменев был понижен в чине: переведен из полного члена Политбюро в кандидаты.
До и во время съезда обе фракции (большинство Сталина и оппозиция) заигрывали с Троцким, но он не мог еще разобраться в сути разногласий и молчал во время съезда, не поддерживая ни ту фракцию, ни другую. На этом заседании и Каменев и Сталин пытаются сблизиться с Троцким, обращаются с ним весьма осторожно и по-дипломатически. Как мы видим, Троцкий ведет себя независимо, не поддерживая ни того, ни другого.
Печатается по тексту: «Стенограммы заседаний Политбюро ЦК РКП(б)», Москва, РОССПЭН, 2007, т. 1, стр. 574—584.
На заседании присутствовали: члены Политбюро — Г.Е. Зиновьев, А.И. Рыков, И.В. Сталин, Л.Д. Троцкий; кандидаты в члены Политбюро — Ф.Э. Дзержинский, Л.Б. Каменев, Н.А. Угланов; члены ЦК — А.С. Бубнов, Э.И. Квиринг, В.М. Михайлов, Л.Б. Красин, Г.М. Кржижановский, И.Т. Смилга, Г.В. Чичерин; кандидаты в члены ЦК — Г.Н. Каминский, Г.И. Ломов; член Президиума ЦКК — В.В. Куйбышев. — /И-R/
К тексту выступления Л.Д. Троцкого приложена сопроводительная записка его секретаря Н.М. Сермукса: «Товарищу Мехлису. По поручению т. Троцкого при сем возвращаю исправленный и перепечатанный текст стенограммы речи и реплики на заседании 11.1.26». На записке имеется помета Л.З. Мехлиса: «т. Тарманьян. Попросите подлинник». — РОССПЭН
11 января 1926 г.
Председатель. (Рыков.) Слово имеет тов. Троцкий.
Троцкий. [Я думаю, что] Разумеется, мы все должны исходить из того, что червонец надо сохранить в устойчивом состоянии, но это — не самоцель. [Но есть другой большой трудности вопрос, для кого мы его сохраняем, этот червонец.] Этот вопрос стоит под контролем другого основного вопроса: для чего и для кого мы охраняем и укрепляем червонец? Для кого? Дело в том, что у нас очень широко господствовало за последние годы представление, наиболее ярким выразителем его был т. Сокольников, будто с хозяйством дело обстоит так: с одной стороны государственная промышленность, с другой стороны — крестьянский рынок, а посредине червонец, который регулирует, объединяет, сочетает и направляет. Что касается червонца, то для его здоровья, для его благополучия совершенно безразлично, какой у него под ногами [экономический] хозяйственный базис: частнокапиталистический или государственно-социалистический. Червонцу, оторванному от планового социалистического начала, это все равно. [Но если представлять себе положение таким образом, то мы можем поддержать червонец и подкрепить его.] И если стать на самодовлеющую точку зрения червонца, то может оказаться, что мы поддерживаем и укрепляем червонец с большим успехом. но не для себя, а для кого-то другого. Такого рода политику я считал и считаю глубоко ошибочной. Если бы мы стояли, чего, как я надеюсь, нет, перед альтернативой: либо частичной девальвации, с тем чтобы [урегулировать] уравнять отношение червонца к золоту по его реальной покупательной способности, облегчив тем и экспорт и промышленный импорт: либо сохранения золотого паритета ценою все новых и новых золотых интервенций и ущемления промышленности [по отношению к другим товарам, но сохранить его для себя, или же противоположную перспективу, что мы золото будем расходовать, а промышленность будем задерживать] под лозунгом «реже шаг», то я бы высказался за первое решение, ибо червонец нам нужен не сам по себе, а лишь как инструмент социалистического строительства, [червонец мы сохраним, но сохраним не для себя.] Если развернуть то, что [потенциально или эмбрионально в зародыше в этих прениях складывается, что] в сегодняшних прениях скрывается или вскрывается, то это именно две такие перспективы, вытекающие из двух разных оценок нашего хозяйства и путей его развития. Было и есть такое представление, что у нас, с одной стороны, существует госпромышленность, с другой стороны — крестьянский рынок, а посредине Наркомфин, в качестве третьего лица или государственного разума, который сочетает, объединяет, согласует и т.д. Сейчас на эту роль претендует Наркомторг. Во всех этих комбинациях государственная промышленность остается «стороной». На самом деле, [есть такое положение? Нет такого положения, что есть, с одной стороны, государственная промышленность, с другой стороны — крестьянский рынок, а потом государственный разум в лице НКФина или в НКВТ посредине, который объединяет или планирует. Это в корне неправильное представление, в области хозяйственной, в первую голову решающей является промышленность] такое представление в корне ложно. Рабочее государство не может ни на минуту изображать дело так, будто перед ним две тяжущиеся стороны — государственная промышленность и крестьянское хозяйство — а финансовое или торговое ведомство представляет беспристрастного посредника. Это в корне ложно. Государственная промышленность — ведь это же и есть основное хозяйственное содержание рабочего государства. Строящийся социализм — это и есть [рабочее строящееся социалистическое государство,] прежде всего промышленность, затем транспорт, банковский аппарат и проч. Если мы, например, говорим: «лицом к деревне», то это значит прежде всего промышленностью к деревне, а не спиною к промышленности, лицом к сельскому хозяйству. [Это общая постановка вопросам, и она имеет решающее значение, практическое.] «Лицо» государства, не располагающего необходимой промышленностью, само по себе деревне не нужно. Если промышленность есть стержень строящегося социализма, то планы отдельных отраслей промышленности и общепромышленный план представляют собой стержень планового начала в хозяйстве. Учет крестьянского хозяйства должен быть уже заложен в промышленный план, которому соподчинен финансовый план. Вот почему я отстаивал и отстаиваю связь Госплана и ВСНХ.
Когда я здесь [вношу] слышу лозунг: «реже шаг», [я спрашиваю] я говорю себе: этот лозунг не новый. Под этим лозунгом строились все наши промышленные программы за последние три года. [Были лозунги такие] По адресу промышленности говорили: «не зарывайся», «не залезай вперед», «оторвешься от деревни». Пуще всего боялись того, что промышленность оторвется, забежит вперед. Под этими лозунгами строились все наши промышленные и транспортные планы. По этой линии шла в свое время большая борьба. Промышленные планы подверглись, тем временем, проверке. Каковы же результаты? Теперь уже надо судить не по старым программам, а по фактам, по проверке, по опыту. Я в свободные часы занят сейчас этой именно работой и надеюсь, раньше или позже, представить её Политбюро или ЦК в целом. Я хочу в маленькой книжке дать историю наших промышленных программ за последние три года. Думаю, что это будет крайне поучительно для будущего. Что эта история нам говорит? Она говорит нам, что мы за последние годы неизменно ломали все наши промышленные, транспортные и вообще хозяйственные задачи не каждый год, а каждые полгода, каждый квартал, иногда каждый месяц. В какую сторону? В сторону увеличения. Потому что промышленность [дьявольски] ужасающе отставала от развития народного хозяйства. Нам говорили: «реже шаг», «не забегай вперед», «не отрывайся от деревни». А под эти именно лозунги промышленность отрывалась от деревни, от развития народного хозяйства в целом — не потому, что обгоняла, а потому, что чудовищно отставала. Неужели же из этого коренного факта не вытекает никаких выводов? Мы в прошлом году ломали промышленные программы по кварталам и даже по месяцам в сторону более широкого развертывания. При таком ходе дел говорить о плановом начале совершенно не приходится. Лозунги: «реже шаг», «не зарывайся!», а на практике? На практике промышленность из-под палки рынка [вынужденно], вприпрыжку догоняет развитие крестьянского хозяйства и народного хозяйства вообще, ломая все осторожные и мудрые, т.е. минималистские программы чуть не каждый месяц. А в результате? В результате мы пришли к товарному голоду и к ножницам оптовых и розничных цен. Что это значит, товарищи? Это значит, что мы неправильно учитывали динамику хозяйства, положения в нем промышленности, и тащили её назад, когда нужно было толкать её вперед. Если мы из бесспорных фактов не сделаем необходимых выводов, тогда для чего же мы учились и учимся в такой тяжеловесной школе, как наше государственное хозяйство. Для чего мы учились здесь, я спрашиваю? Плановые хозяйственные органы равнялись по руководящим директивам, а директива была: «не зарывайся, чтобы не оторваться», «медленно поспешай» и т.д. [Сейчас замедленное развитие нужно, «не забегайте вперед, иначе оторветесь» и т.д., а на практике что мы имеем ? В результате мы имеем дьявольски отстающую промышленность и ножницы экспортно-импортных цен.] Все это под флагом смычки, а на деле мы получили разрыв смычки, отставание промышленности от рынка и ножницы оптово-розничных цен, т.е. явление, явно обличающее неправильность лозунга «реже шаг». Ибо что такое, товарищи, ножницы оптово-розничных цен? Угол их определяет размер дани, какую мы платим капитализму. Мы говорим, что наша государственная промышленность социалистическая, что в ней нет эксплуатации. Это правильно в основном [но в самых грубых чертах только правильно]. Но это правильно лишь в том случае, когда промышленность играет ведущую роль в народном хозяйстве, а не отстает от него. [А что такое ножницы экспортно-импортных цен? Это значит, что на основе государственной промышленности происходит эксплуатация. Кого? Частного капитала: рост частного капитала за счет государственной промышленности, за счет рабочего, работающего в государственной промышленности, потому что государственная промышленность отстает от развития государственного хозяйства. А раз государственная промышленность отстает от государственного хозяйства, значит, мы идем к ликвидации того, во имя чего мы начали это движение.] Ибо что такое разница оптовых и розничных цен? Это есть продукт отставания государственной промышленности от платежеспособного спроса, т.е. от народного хозяйства. Куда идет эта разница? В значительной мере в руки частного капитала. Это и значит, что на основе государственной промышленности происходит эксплуатация в силу того, что у государственной промышленности был слишком «редок шаг». На основе государственной промышленности выросла частнокапиталистическая эксплуатация: часть прибавочной стоимости государственной промышленности идет спекулянту, торгашу, капиталисту. Откуда взялось это явление? Не из того, конечно, что промышленность забегала вперед, а из того, что она, выполняя программу «реже шаг», отстала от развития народного хозяйства. Если бы такое соотношение осталось и впредь, то это означало бы все возрастающее рассасывание государственной промышленности, т.е. социалистической основы, частнокапиталистической стихией, т.е. мы шли бы к ликвидации того, во имя чего мы начали с вами Октябрьскую историю. Тут нужно изменить основную установку, и только тогда можно получить правильные выводы в каждом отдельном случае.
В чем сейчас беда? В том, что у нас недостаточный экспорт. Почему? В первую голову потому, что мы мужику не можем дать необходимых ему промышленных товаров. Какой же вывод должен быть сделан отсюда? [В этом году мы сказали «реже шаг к промышленности» «не забегай вперед» и т.д.] Напрячь все усилия, чтобы произвести передвижку средств в сторону государственной промышленности и дать ей возможность сперва выровняться по фронту народного хозяйства, а затем и повести его за собой. А нам что говорят? «Реже шаг». Это по адресу промышленности! Другими словами, обновлен тот самый лозунг, который привел к нынешнему кризису, и преподносят его в виде лекарства. Но результатом будет неизбежно еще большее отставание промышленности. Тогда в следующем году нам скажут «еще реже шаг», а потом «еще и еще реже, и еще реже» — это уже пойдет автоматически. — а затем останется только сказать: закроем социалистическую лавочку, потому что рядом открылся большой капиталистический магазин. Вот, товарищи, какая опасность кроется в основной установке, неправильно определяющей место промышленности в обшей системе хозяйства.
Я уже сказал, что при такой установке от планового начала не остается и следа. Промышленность догоняет хозяйство впопыхах, поправки производятся наспех. Так, например, обстоит дело с так называемыми товарными интервенциями. [Мы произвели так называемую товарную интервенцию, не валютную, а товарную, в виде текстиля на 32 млн руб.] Мы теперь, как известно, завершаем текстильную интервенцию. Ввиду отставания нашей промышленности от платежеспособного рынка, пришлось, в борьбе за экспорт, закупить текстильных изделий на 32 млн руб. Вчера я по поручению ВСНХ разбирал эту операцию под углом зрения качества ввезенных изделий. [Каким образом мы её произвели? В архипожарном порядке.] Мы ввезли на 32 млн руб. мануфактуры, значительная часть которой не годится или плоха. Почему? По вине Наркомторга? Нет, в основном не по его вине, а потому что вся операция производилась в архипожарном порядке. Промышленности говорили «реже шаг», на крестьянском рынке оказалась дыра, её нужно было кое-как заткнуть. Тут было не до изучения иностранного рынка. Заказы и покупки производились кое-как, только бы поскорее привезти и бросить в деревню. Только когда закончили всю закупочную операцию и подвели итоги, то убедились, что выгоднее всего — и по качеству и по цене — купить текстильные изделия в Америке. А между тем в Соединенных Штатах купили всего на 500 тыс. руб., а на 31 млн 500 тыс. купили в Европе менее подходящие сорта и дороже по цене. Мало того, когда привезли все эти изделия в наши порты, то задачей себе ставили не распределить текстиль наиболее целесообразно по районам, а расшвырять как можно скорее, не считаясь с качеством. И вот то, что подошло бы для Якутии, пошло в Закавказье, а то, что подходит закавказскому климату, оказалось отправлено на Север. И отовсюду идут жалобы на качество. А беда в «качестве» плана, в «качестве» основной хозяйственной установки. [И когда в Новороссийске эту мануфактуру распределяли, то, что было должно идти в Закавказье, шло в Туркестан и наоборот. И отовсюду вопили, что качество не годится, а на самом деле не качество не годится, а все дело было в том, что вся эта операция была проведена в пожарном порядке. А почему эта операция была проведена в пожарном порядке?Потому что это есть неизбежное дополнение к программе «реже шаг» по отношению к промышленности, по отношению к нашей политике, с одной стороны, а с другой стороны, куплено было товаров меньше в Америке, где было выгоднее купить, было куплено на 500 тыс. рублей, а на 31 млн 500 тыс. руб. было куплено в Европе, где были менее подходящие сорта и более дорогие сорта.]
Когда промышленность неизменно отстает под лозунгом «реже шаг», то поправлять дело приходится уже мерами пожарного порядка. Не забудьте, пожалуйста, что нынешнего своего уровня наша металлургия по первоначальным планам должна была достигнуть примерно в 1930 г. [По нашей промышленной политике, которая создалась под лозунги «реже шаг», мы должны были нынешнего уровня металлургии достигнуть в 1930 г., нынешнего уровня транспорта должны были достигнуть в 1930/31 г.] То же самое касается транспорта и разных отраслей промышленности. По плану им полагалось, будто бы во имя смычки, держать реже шаг, и все основные ошибки и просчеты истекшего периода из этого вытекают. Под видом борьбы с индустриальным максимализмом отстаивалась и проводилась в жизнь программа промышленного минимализма. [Нужна другая директива. Лозунг «реже шаг» был вызван страхом перед тем, что промышленность обгонит деревню, а на самом деле промышленность отстает от деревни.] А на самом деле промышленность все время отставала и отстает от деревни. Мы недооценили деревню, мы хозяйственно недооценили крестьянство [под углом зрения «реже шаг»], хотя политически об этом разглагольствовали немало, и наиболее отчетливым выражением недооценки крестьянства явился лозунг «реже шаг».
Вот почему я думаю, что надо правильно оценить уроки прошлого и сделать из них твердый вывод. Надо на деле реализовать тот «шаг вперед», который сделан последним партийным съездом в сторону индустриализации. Эту директиву надо продумать и проработать по всем направлениям. Когда-то Владимир Ильич говорил «береги каждую копеечку, откладывай её на промышленность». Сейчас настал момент, когда нужно сказать: бюджет строить и перекраивать под углом зрения индустриализации, экспорт и импорт строить под углом зрения индустриализации, а никак не повторять: «реже шаг». [Действительно выходит так, что наш кризис не продукт недостаточного развития промышленности по отношению к нашему народному хозяйству, не по отношению к отвлеченным планам, а по отношению к нашей платежеспособности.] Ведь можно, в самом деле, вообразить, будто кризис вырос из того, что промышленность зарвалась вперед, а не из того, что она отстала. Отстала не по отношению к каким-либо отвлеченным планам, а по отношению к платежеспособному спросу страны. И это отставание, которое есть вопиющий факт, представляет собой продукт другого факта: неправильной установки в основных вопросах хозяйства, непонимания его динамики, недооценки необходимого темпа индустриализации страны. А между тем нам предлагали рецепт по русской пословице: «чем ушибся, тем лечись». [Говорят, еще реже шаг. Еще реже шаг.] Так как экспортный и импортный кризисы выросли вследствие недостатка промышленных товаров, то потрудитесь задержать промышленности шаг, еще более сужая тем количество необходимых промышленных продуктов. Если бы мы пошли по этому пути, то подготовили бы катастрофу социалистического строительства.
Разумеется, [мы упираемся в возможность опасности кредитного кризиса по отношению к промышленности] возможности промышленного развертывания не беспредельны, а материально обусловлены. Непосредственно они обусловлены финансовыми возможностями. Летом прошлого года я писал в частном порядке т. Дзержинскому, что, на мой взгляд, разворачивание нашей промышленности может в более или менее близком будущем упереться в финансовый кризис, так как в оборотных средствах наших трестов слишком большую роль играют банковские средства по отношению к собственным. Многое говорит за то, что мы к кредитному пределу приближаемся. Оправдывается ли, однако, лозунг «реже шаг»? Нет, извините. Конечно, в рамках тех народно-хозяйственных средств, которые отпускаются промышленности и через политику цен, и через госбюджет, и через политику экспорта-импорта, и через политику [поддержания] червонца, — в этих рамках, конечно, зорко глядеть, чтобы не зарваться [можем сорваться]. Промышленность может развернуться слишком широко по отношению к тем ресурсам, которые отводятся для нее всей системой государственно-хозяйственных мероприятий [по отношению к этому уголку средств]. И если бы размеры этих ресурсов были незыблемы, то, разумеется, пришлось бы подчиниться лозунгу «реже шаг». Но в том-то и вся суть, что все ресурсы отмерены слишком скупо, слишком непропорционально, без правильного учета действительной динамики всего хозяйства в целом [линия была неправильна в смысле распределения средств между промышленностью и между остальными отраслями хозяйства]. Нужно пересмотреть и налоговую, и бюджетную, и экспортно-импортную политику, и политику цен, чтобы достигнуть более правильного, более социалистического распределения сил и средств между государственной промышленностью и всеми остальными отраслями народного хозяйства. В этом и состоит директивная задача этого и ближайших хозяйственных годов.
Теперь относительно контрольных цифр Госплана. [Здесь совсем по другой линии меня обвиняли, обвиняли в оптимизме и проч.] Их обвиняли в оптимизме. Так как обвинения у нас бывают обыкновенно очень суммарными, мало проработанными и неконкретизированными, то под эти обвинения попал и я, в связи с теми выводами, какие я делал из цифр Госплана. На самом деле тут чистейшая путаница. Я лично пользовался в своей работе («К социализму или капитализму?») цифрами Госплана лишь по отношению к прошлому, подводя социальный баланс истекшему хозяйственному периоду. [Они там взяты с чрезвычайно большой осторожностью, там подведен баланс народного хозяйства восстановительного периода.] В оптимизме же обвиняются те цифры, которые рисуют хозяйственную перспективу 1925/26 г., но по небрежности обвинение в оптимизме задним числом распространяется и на прошлое. Между тем цифры Госплана, подводящие итоги прошлому, нисколько не оптимистичны, а наоборот, взяты с чрезвычайно большой осторожностью, и социально-экономический (классовый) баланс, из этих цифр вытекающий, остается, по мнению моему, бесспорным. Что касается перспективных цифр на новый хозяйственный год, то по роду моих занятий мне лично почти не приходилось с ними практически сталкиваться [ими пользоваться]. Однако еще на октябрьском пленуме я охарактеризовал их так:
«Эти контрольные цифры не оптимистичны и не пессимистичны, а условны, как все вообще сметные предположения. Степень их реальности зависит в первую голову от того, реализуем ли мы сельскохозяйственный избыток в 1 млрд или не реализуем».
Именно потому, что контрольные цифры были не голыми рядами цифр, а системой народнохозяйственных показателей, хотя бы и примитивной системой, ослабление одного из важнейших элементов, т.е. недостаточная реализация сельскохозяйственной продукции, неизбежно ведет к большему или меньшему потрясению всей системы контрольных цифр. Ничего порочащего работу Госплана [катастрофического] в этом нет. Набрасываться сейчас на Госплан за то, что не оправдались его сметные предположения, чудовищно [по поводу того, что не реализованы его приближенные]. Плановые предположения делаются именно для того, чтобы проверяться и исправляться в процессе исполнения. Я лично склоняюсь к тому, что в плановых предположениях нужно иметь не один вариант, а, по крайней мере, два: максимальный и минимальный. [Я лично предлагал, что нужно было бы составить варианты максимальный, минимальный и средний, а не ограничиваться одним вариантом контрольных цифр. Это вопрос контрольно-госплановский.] Но это — вопрос плановой методологии, и о нем я сейчас говорить не стану. По существу же совершенно ясно, что было бы прямо-таки лотерейной случайностью, если бы действительное развитие совпало по всем линиям с контрольными цифрами. Повторяю, эти цифры условны и не освобождают от необходимости оценивать реальные процессы, подсчитывать, изменять и маневрировать.
Рыков. Ваше время истекло, вы говорите 12 мин., сколько Вам еще нужно?
Троцкий. Мне нужно еще слишком много, поэтому я кончаю. [Пересмотр экспортно-импортных планов под углом зрения индустриализации, уплотнение бюджета под углом зрения индустриализации и ясная директива по всем хозяйственным органам, что предупреждение кризиса в дальнейшем не в смысле лозунга «реже шаг», а индустриализации.] Выход из кризиса в энергичном форсировании экспорта, в переработке импортных планов под углом зрения индустриализации, в уплотнении бюджета под углом зрения индустриализации и в ясной и отчетливой директиве всем плановым и хозяйственным органам, что разрешение кризиса и предупреждение его в дальнейшем лежит не в лозунге «реже шаг», а в лозунге «тверже шаг в сторону индустриализации».
Каменев. Мне кажется, что тов. Троцкий поставил вопрос так, что спор приобретает и практически и теоретически большое значение. Прежде всего, отвечу на вопрос относительно плана активного баланса. Тов. Сокольников вам представлял экспортно-импортный план с разницей платежей в этом году 100 млн. Как вам заявили, мы принимали таким образом: активное сальдо с разницей 100 млн, кроме того, есть переходящий платеж с прошлого года на будущий год. На следующей год мы переходим со 175 млн. Активное сальдо в 100 млн, кроме того, переходящая сумма 175 млн. Что это значит? Вот справочник. Для промышленности мы выдаем лицензии по нашему плану, который имеет в 100 млн сальдо, на 145 млн. Ввозим в этом году материи, продуктов, машин в сумме 116 млн, а заплатим 42 млн. Вот эти платежи 42 млн перейдут на следующий год, платежи за то оборудование, за те машины, которые будут ввезены в этом году. Вот что значат переходящая сумма. Мы закажем в этом году и ввезем в кредитах столько, что в следующем году придется заплатить 103 млн.
Тов. Рыков предлагает срезать это, он предлагает отказаться от ввоза в этом году того оборудования, за которое придется платить в будущем году. Из переходящей суммы 103 млн это платеж за материалы, которые мы ввезем в этом году. Если у вас 175 млн платежей на будущий год при активном сальдо в этом году…
Дзержинский. На 1927-й год — 37 млн.
Каменев. …из них 103 млн по линии промышленности, то вы режете не будущие платежи, а те материалы, которые в этот году пройдут в нашу страну. То, что предлагает тов. Рыков, это есть паника. Мы хотим купить в этом году машины, чтобы уплатить в этом году 42 млн, а в будущем 103 млн. Предложение т. Рыкова — паника, это идет как раз по той линии, против которой предостерегает т. Юровский. Вывод можно сделать только тот: давайте зарежем платежи в будущем году, т.е. ввоз предметов оборудования и сырья в этом году. Это именно вывод — тот «реже шаг», о котором говорил т. Троцкий.
Второе, относительно контрольных цифр. Зачем такие пламенные речи произносить в защиту контрольных цифр. Я как будто говорил вам, что потому все беды произошли, что Госплан нарисовал такие цифры. Это пустяки. Я привел систему контрольных цифр Госплана как показатель всех настроений, которые у нас существовали в июле-августе, когда сорвались все хозяйственные планы. Я взял контрольные цифры не потому, что они плохи, я дал им высокую оценку, но указал вместе с тем на их отрицательные стороны.
Они составлены были в тех самых настроениях, которые нам давали иллюзию о том, что мы вывезем в этом году на 1050 млн руб., что у нас товарного хлеба на 1 млрд и т.д. Все эти иллюзии, которые теперь разбиты жизнью, нашли свое отражение в цифрах Госплана. Я привел их как иллюстрацию. Я упрекал цифры Госплана именно в том (это записано, это может быть представлено в документе), что эта система цифр не оценивала того сопротивления, которое эти самые планы встретят. В моей речи так и сказано. Вы написали, как бы вы хотели вывезти за границу, сколько вы хотели ввезти, насколько увеличить кредиты, а не посмотрели на то, кто даст вам это, даст ли вам мужик, крестьянин. Вы этого не посмотрели и попали впросак. Предположения контрольных цифр об увеличении денежной массы, увеличении кредита, а они не совпали.
Следующее. Я думаю, что прав тов. Смилга, а не тов. Рыков в определении характера этого кризиса. У тов. Рыкова выходит так, что внизу все благополучно, а наверху какая-то неувязка, плохие и люди сидели, плохие цифры написали и т.д. Прав был Смилга, который говорил: центр этого кризиса в несоответствии продукции города и деревни. В этом смысле прав и Троцкий. В чем основная причина и колебания червонца и задержки снабжения кредитом и пр.? Основная причина этого — несоответствие розничных цен, несоответствие продукции городского и деревенского хозяйства. То, что мы не можем дать товаров, которые требуются. Вы говорите, что низовое хозяйство не заражено, а заражена верхушка. Тогда это совершенные пустяки. А суть ведь в том, что низ заражен, что соответствия нет. Центр тяжести в товарном голоде, именно в том, что мы не можем подать в деревню той продукции, которая нужна. Теперь по поводу речи тов. Троцкого. Тов. Троцкий реконструировал, восстановил наш спор с 23-го года и то, что я сказал в СТО месяца два тому назад, «реже шаг, товарищи». Он говорит, что с 1923-го года идет об этом речь. Между прочим, оглядываясь, я должен сказать, что в 1923 г. он говорил о приоритете промышленности, о нажиме на промышленность, все для промышленности и т.д. Но была ли для этого основа? Если бы мы тогда приняли эту политику, вопрос стоял бы хуже. Вопрос в том, чтобы от того лозунга: равняйся по крестьянскому бессилию, перейти к другому.
Тогда был такой лозунг: равняйся по крестьянскому бессилию. Цены высоки, сбыта нет, товары лежат. Должно быть снижение цен, должны быть дешевле товары, завоевание крестьянского рынка, вот что было сказано в резолюции конференции, во время спора с Троцким. Это было правильно, иначе мы не провели бы ни снижения цен, ни денежной реформы. Но наступил такой момент, когда, не возобновляя старого спора, мы должны были сказать: равняйся по крестьянской силе. Это не то крестьянское бессилие, которое было в 1923 г., которое не могло закупить нашей тогдашней небольшой продукции, сравнительно, а это возросшая крестьянская сила, которая требует от нас, чтобы мы дали товары. И если я говорил три месяца тому назад — «реже шаг», то это не по отношению к крестьянскому хозяйству, я говорил после пленума ЦК, когда сказал: Вы рассчитываете, что товарные излишки в деревне будут в миллиард пуд. и 500 млн. вывоза дадут возможность развить промышленность на столько-то, на 60%. Вот сравнительно с этими иллюзиями, что в этом году удастся развернуть на 60% промышленность, я и говорил «реже шаг», потому что удастся развернуть только на 40%. Вот какой смысл был в моих слова, сказанных осенью 1920 г.* Против тех планов, которые были весной 1920 г., относительно возможности рассчитывать на всю эту массу хлеба. Не реже, сравнительно с народным хозяйством, а реже с теми предположениями, которые были летом 1925 г., по поводу которых делались заказы, отправлялись пароходы, отпускались кредиты и т.д. Мы, несомненно, были бы неумны, если бы сказали: так как нам необходима индустриализация, так как нам необходима промышленность, то поэтому валяй вовсю. А хлеба нам дали на 400 млн руб. меньше. Вот на эту сумму и приходится сокращаться. Теперь за счет чего сокращаться? Конечно, не за счет промышленности. Тов. Дзержинский, вероятно, подтвердит, что месяца 3 тому назад я ему это формулировал и говорил. Тов. Троцкий в 1923 г. говорил: равняйся по крестьянскому бессилию, а теперь нам надо равняться по возросшей крестьянской силе, поднимая промышленность.
* Каменев ошибся: не 1920-й, а 1923 г. и он вероятно имеет в виду долго длящийся спор между Троцким и «тройкой» (Зиновьев, Каменев и Сталин) в 1923 году и потом по поводу курса на индустриализацию и её темпов. Троцкий уже в 1923 году, указал на «ножницы» цен между промышленными и крестьянскими товарами и предложил долговременный курс на развитие промышленности для преодоления товарного голода. «Тройка» в течение долгого времени возражала Троцкому в смысле: равняйся по деревне, то есть, сокращая государственную промышленность.
Троцкий. Равняйся по крестьянской силе — эту формулу Вы взяли у меня. Это моя формула 1923 г.
Каменев. Может быть. Но я Дзержинскому говорил и думаю, он не откажется подтвердить, 3 месяца тому назад я ему это формулировал, что крестьянская сила возросла, что индустриализация нам совершенно необходима, что нужно развивать промышленность. Вся беда заключается в том, что мы не можем дать выросшей, окрепшей деревне всех товаров, которые должны выработать. Да, конечно, я говорил на Пленуме: если второй урожайный год и вторая неустойка нашей промышленности, тогда мужик рассердится больше, чем в этом году. Если он теперь бастует потому, что мы не даем промышленных товаров, я выразился на Пленуме так, если, не дай бог, второй урожайный год и если крестьянин больше окрепнет, а мы будем опять с пустым карманом, опять не дадим ему фикций*, то мы будем стоять опять перед кризисом еще более сильным. Теперь следующий вопрос. Конечно, нам нужен рост промышленности, но если вместо 175 млн переходящих платежей на будущий год мы будем иметь 100 млн только, мы будем стоять перед громадной урезкой промышленности. А так как нам необходимо развивать промышленность, мы будем стоять перед вопросом, за чей счет сделать это. За счет большего нажима на крестьянство, больше выхода нет у нас. Ни за какой другой счет делать этого мы не можем. Разговоры об этом были у нас еще 2—3 месяца тому назад. Только за счет большего нажима на крестьянство, за счет роста промышленных цен, за счет роста налогов. Теперь говорят — давайте на керосин, давайте на соль накинем, вероятно, вы примете прогрессивно-подоходный налог в деревне, потому что других выходов для развития промышленности у нас нет. Только эти меры: усилить налоги, повысить цены на товары, которые идут крестьянству, понизить хлебные цены, выдрать за эти цены хлеб, это и есть та политика, которая может обеспечить, чтобы наш более редкий шаг сравнительно с тем, что мы предполагали в июле, был бы все-таки шагом вперед.
* Так в документе. — РОССПЭН
Так и надо сказать. Политика индустриализации страны в данный момент не может сочетаться с политикой урезки промышленности, должна сочетаться с некоторым нажимом на крестьянство.
Если кто-нибудь найдет другой способ — это будет великолепно. Мы все устремимся по этому пути. Я не вижу этого. Конечно, нужно соблюдать известную меру, известный предел, потому что оторваться от мужика, повысить цены на соль, на керосин, на изделия промышленности, и если в результате мы получим забастовку, это будет не то, к чему мы стремимся, надо в известных пределах держаться. Вот политика, которой надо держаться. Два пути перед нами. Или рискнуть червонцем, рискнуть активным сальдо, то, что предлагает Рыков, и жарить вовсю, я боюсь, мы сорвемся здесь. Или нажим. Я хотел бы еще раз сказать: реже шаг. Но вот лозунг «реже шаг» в то же время обозначает лозунг индустриализации, потому что здесь указание на то, что спасение от товарного голода только в развитии промышленности, что записано во всех бумажках, во всей печати.
Сталин*. Тов. Каменев должен понять, что ежели в этот год мы вступаем с грузом в 85 млн, а в будущий со 175 млн, то ведь мы по кредитам платить должны. В начале этого года 85 млн, а в начале будущего года 175 млн. И никому еще не известно, что у нас будут резервы. Вот об этом шла речь два месяца тому назад, и как раз этот пункт, основной пункт нашего постановления нарушили. Нельзя при нынешнем положении вещей, когда у нас положение с валютой и с рынками угрожающее, нельзя в будущий год вступать с грузом, большим вдвое, чем это было. Нельзя потому, что по кредитам надо платить. Кредиты это не подарок. Платить нужно по кредитам.
* В стенограмме с авторской правкой текст выступления И.В. Сталина отсутствует. Сверка текста проведена по неправленой стенограмме. — РОССПЭН
… *никто не предлагал, тов. Каменев, сокращения импортного плана исключительно по промышленности. Это неверно. Ведь вся полемика велась к тому, что Рыков хочет предложить зарезать промышленность. Это неверно. Речь шла не о промышленности. Я прочту, товарищи, решение от 2 ноября. Там так не сказано. Если мы выходим с грузом в 185 млн в этом году, то с этим нельзя не считаться. Другого выхода нет. По промышленности — в меньшей мере, по другим отраслям — в большей мере.
* Так в документе. — РОССПЭН
Красин. Эти 185 млн. только промышленности?
Сталин. У нас есть другие кредиты, их сколько угодно. Извольте тогда развить больше экспорт других товаров, кроме хлеба, тогда у вас будет путь, чтобы 70 млн превратить в 80 млн.
Кржижановский. Только этот путь и есть.
Сталин. А так говорить нельзя. Речь идет не о статьях промышленных, а о всяких статьях импортного плана, прежде всего о тех статьях, которые прямо не предназначены на промышленность. Третье, насчет предложения т. Троцкого. Насчет индустриализации. Я думаю, что в том голом виде, в каком он предлагает индустриализацию, в этом году мы провести не можем. Не забудьте, товарищи, что мы говорим о плане конкретном, часть которого осуществляется. Сейчас держать курс на индустриализацию промышленности мы не в состоянии. Индустриализация промышленности нужна, против товарного голода других средств не имеется, но надо это делать в таких… которые имеются. Без этой поправки…
Троцкий. Это не поправка, а общее место.
Сталин. …то что вы предлагаете, это схема, просто схема, которая может поставить нас на рельсы? Нет, не может. Мы сорвемся.