Накануне Генуи

Следующая брошюра была издана в начале 1922 г. Госиздатом от имени Главполитпросвета тиражом в 15.000 экземпляров. Конференция проходила с 10 апреля по 20 мая 1922 года и рекламировалась целями восстановления европейского и мирового хозяйства. Советского Союза еще не существовало; РСФСР, Украинская Советская Республика и другие советские республики не были признаны большинством держав. Приглашение РСФСР официально участвовать в конференции больших держав было внушительной победой Октябрьской революции. — /И-R/

Что преследует Генуэзская конференция?

Для чего созывается Генуэзская конференция, какова её цель и каковы могут быть её последствия? Если вы возьмете повестку дня Генуэзской конференции, вы там, между прочим, прочтете в одном из пунктов следующее: «Установление международного мира на прочных основах». Если одновременно вы узнаете, что в этой же повестке дня Генуэзской конференции есть другой пункт: «Не касаться существующих договоров», то вы невольно проникнитесь скептицизмом и в отношении мудрости европейских дипломатов и их желания поставить, международный мир на прочных основах. Возможно ли установить мир на прочных основах, если законами этого мира будут договоры, вышедшие из последней империалистической войны, где победители, не встречая никакого противодействия побежденных, не имевших даже права голоса на этих международных конференциях, могли диктовать свою волю?

На Генуэзской конференции ставится ряд вопросов, которые можно резюмировать одним общим заглавием — «восстановление мирового хозяйства». Если есть вопрос, который интересует трудящиеся массы рабоче-крестьянских республик, вопрос, к которому мы подошли бы и подойдем со всей деловитостью и серьезностью, это, несомненно, вопрос о восстановлении хозяйства как у нас, так и во всем мире. Но, спрашивается, возможно ли думать о прочном восстановлении хозяйства, когда мы живем в мировом масштабе при капиталистических условиях производства со всеми вытекающими отсюда противоречиями классовой борьбы, эксплуатации, гнета и империализме* Нет, несомненно! Речь может идти лишь о каком-нибудь паллиативном, временном решении вопроса.

Но здесь нужно себя спросить: те, которые явятся на Генуэзскую конференцию, действительно ли подойдут деловым образом, практически, к решению вопроса о восстановлении мирового хозяйства? Не скрывается ли за этим заманчивым лозунгом другое намерение.

Нельзя ни на минуту забыть, что её программа составлена дипломатами. А что такое дипломаты, это уже давно определилось. Еще в конце восемнадцатого столетия в знаменитом «Севильском цирульнике» наряду с другими качествами, приписываемыми дипломатам, сказано: «Дипломату дан язык для того, чтобы скрывать свои мысли».

Является ли, действительно, лозунг, поставленный на Генуэзской конференции — «восстановление мирового хозяйства» искренним, правдивым выражением намерения правительств, которые туда едут, или тут нужно понимать что-либо другое?

Когда нам говорят о мире, о восстановлении хозяйства, когда это говорят дипломаты, мы всегда должны возвратиться к прошлому, учитывать опыт, взвешивать их слова и их дела. Возьмем пример из недавнего прошлого, и во избежание обвинения в тенденциозности, предвзятости, сошлемся на книгу «Испытание дипломата», написанную старым царским дипломатом, оставшимся дипломатом и при временном правительстве в Лондоне — Набоковым. Здесь перед нами открывается один чрезвычайно интересный пассаж, касающийся много нашумевшей когда то конференции на Принцевых островах.

В этих «Испытаниях дипломата» невольно разоблачается, с какой целью английское правительство вместе с американским созывало конференцию на Принцевых островах и потом провалило её, когда Советская власть согласилась поехать на Принцевы острова. Набоков рассказывает, что русская белогвардейская эмиграция отказалась от этого приглашения. Интересно, как их уговаривали.

«Вы должны принять это предложение. Большевики не примут его. Весь свет, все британские общественные круги, не исключая даже тех, которые симпатизируют Советской власти, тогда поймут невозможность мира с большевиками. Тогда Великобритания будет в состоянии применить силу для разрушения большевизма. Если вы откажетесь, вас обвинят в желании продолжать гражданскую войну и вам придется расплачиваться до последнего.»

Вспоминая это испытание нас европейской дипломатией и переходя к Генуэзской конференции мы должны спросить себя, нет ли в Генуэзской конференции двух моментов: с одной стороны, известной объективной обстановки, которая толкает правительства к созыву этой конференции, а с другой—стремления этих же правительств сорвать конференцию.

Торгово-промышленный кризис в Америке и Англии.

Если мы посмотрим на капиталистические государства после войны, то мы заметим, что в расчетах своих капиталисты и их правительства ошиблись. Те, которые победили в войне, те, которые на различных международных конференциях диктовали без всякого зазрения совести свою волю, — оказались побежденными на поле хозяйства, побежденными внутри у себя, побежденными и захваченными громадным неслыханным промышленным кризисом, неслыханным обострением внутренних противоречий, неслыханной шипе той Достаточно посмотреть на цифры, безработных, на состояние промышленности, торговли, на положение рабочего класса чтобы увидеть, в каком безысходном тупике очутился капиталистический мир и в частности государства-победители.

Уяснить себе эти цифры и факты внутреннего состояния различных государств, значит уяснить себе и смысл Генуэзской конференции. Возьмем для примера самую богатую страну в мире, которая в своих несгораемых шкафах собрала золото всех государств, — Америку.

Что говорит американская статистика? В июле 1921 года на бирже труда отмечено, что в промышленности занято на 5.735.000 рабочих меньше, чем в том же месяце 1920 года. Подавляющая часть этих незанятых в промышленности, понятно есть безработные, получающие содержание от различных государственных муниципалитетов или профессиональных учреждений по борьбе с безработицей. Для того, чтобы облегчить положение безработных, государство, отдельные штаты и муниципалитеты должны были выпустить займы на 500.000.000 долларов, то есть на один миллиард золотых рублей. Если к этому добавить, что в Соединенных Штатах в настоящее время готовится громадная забастовка углекопов, то картина положения Соед. Штатов Америки будет более или менее полна в связи с новым понижением заработной платы.

Что касается Англии, то положение её характеризуется тем фактом, что еженедельно английское правительство выдает безработным три миллиона фунтов стерлингов, то есть, около тридцати миллионов золотых рублей. Всем известна грандиозная забастовка шахтеров в конце 1920 г. Всем известно, что в последнее время в Англии начался локаут и в металлургической промышленности. Хозяева сами закрывают заводы, распускают рабочих, желая понизить заработную плату и вынудить рабочих пойти на мизерные условия труда.

В Англии кризис принял настолько катастрофический характер, что в официальных английских документах говорится, что никогда Англия в течение всего прошлого века не знала такого тяжелого состояния своей промышленности, которое лишь отдаленно можно сравнить с аналогичным положением, существовавшим от 1815 года до 1822 года после больших революционных войн, тянувшихся в течение 25 лет.

Как реагируют широкие массы пролетариата и мелкой буржуазии на это тяжелое внутреннее хозяйственное положение? Об этом достаточно говорят цифры голосов, получаемых оппозиционными партиями на выборах в течение двух последних лет. С того времени, когда был выбран теперешний английский парламент, в Англии имело место девятнадцать дополнительных выборов. Исключая двух—трех случаев, все выборы были выиграны рабочей партией и независимыми либералами, выделившимися из группы Ллойд-Джорджа и организовавшими отдельную партию вне той коалиции либералов и консерваторов, которая поддерживает теперешнее английское правительство. Особое возбуждение в Англии вызвала последняя крупная неудача правительства в прошлом месяце в Манчестерском округе в местности Клайтон, где рабочий кандидат был избран подавляющим большинством голосов. Интересно отметить, что в 1919 году после войны, когда Ллойд-Джордж уверял, что с разгромом Германии наступит для Англии период счастья и благоденствия, его кандидат получил на 4.621 голос больше рабочего кандидата, а на последних выборах рабочий кандидат получил на 2.624 голоса больше кандидата правительственной коалиции. Таким образом, в течение двух лет произошло перемещение на семь тысяч голосов.

Кризис во Франции.

На Франции следует больше всего остановиться. Франция является одной из самых ярых противниц Генуэзской конференции и она там, наверное, будет являться душой той коалиции, которая намечается против нас. Нам важно хорошо познакомиться с внутренним положением Франции.

С того момента, когда Франция стала диктатором Европы, когда она получила огромный территориальный прирост и колоссальный политический престиж, окружив себя рядом государств, которые являются фактически её вассалами, — с того момента начинается во Франции ослабление её экономической жизни. Даже буржуазные экономисты признают, что «теперь во Франции могут быть довольны только спекулянты, только те, кто играет на бирже, кто продает и покупает ценные бумаги, спекулирует на товарах, тогда как средний класс, чиновничество и служащие пролетаризируются и пауперизируются». Насколько беднеет средний класс, может показать следующий пример.

Возьмем три категории ценных бумаг из самых солидных: государственную ренту, облигации французских железных дорог и наконец облигации частных предприятий, обслуживающих парижский муниципалитет — газ и трамвай. В 1913 году эти самые солидные государственные и муниципальные бумаги стоили на парижской бирже 985 тысяч франков, а теперь стоят 671 тысячу. Но так как теперь 1 франк стоит всего 44100 своей довоенной стоимости — реальная стоимость этих самых лучших бумаг теперь 295 тысяч, то есть, более чем в три раза меньше прежней стоимости. В 1913 году эти бумаги приносили доход 30 тысяч франков. Теперь они тоже приносят номинально 30 тысяч франков, но реально эта сумма равняется 10 тысячам франков, и бумаги продолжают падать.

Если применить этот расчет не к крупному, а к мелкому бережливому рантье, у которого на пятьдесят или сто тысяч франков бумаг, к крестьянину, к мелкому лавочнику, учителю, чиновнику, — то пред нами полностью предстанет картина разорения широких мелко-буржуазных масс. Понятно, разорялся тот, кто боялся или не умел идти на биржу спекулировать, кто не покупал товаров из боязни продать завтра дешевле, короче, — разорялся класс, на который опиралась французская республика. Спекулянты, биржевики, фальсификаторы товаров, выкарабкивались из этого положения и всячески наживались, но нерешительный, трудолюбивый, откладывавший мелкие сбережения и на этом строящий свое благополучие, мелкий буржуа, — а их огромное большинство—потерпел крах после войны. Вот первый результат её.

С другой стороны, если взять цифры французской статистики движения народонаселения, то можно увидеть чрезвычайно характерный факт: в 1920 году имело место 333.242 брака, а в 1921 году всего 238.155 браков. В течение года количество браков уменьшилось больше, чем на сто тысяч. Это означает, что в 1922 году рождаемость будет пропорционально меньшая, и французы с величайшим беспокойством констатируют, что у них из 100 департаментов в 54 население по численности остается почти на том же уровне, на котором оно находилось год тому назад. Оно увеличилось всего на 13 тысяч человек. На юге Франции население даже уменьшилось, и только в северной части, в северо-восточной и в новых провинциях в Эльзасе и Лотарингии имеется известное увеличение. В общем население увеличилось не больше, чем на 70 тыс. человек.

И французские статистики говорят с большой грустью:

«Мы победили Германию, мы у неё отняли две провинции, но Германия имеет 60 миллионов населения и её население постоянно растет. Италия, которая пятнадцать—двадцать лет тому назад была государством второстепенным, — имеет население на 500 тысяч больше Франции, а Франция застыла на своей населенности в 39 милл.»

Что из себя представляет современное экономическое положение Францию В связи с восстановлением разоренных немецкой оккупацией департаментов, во Франции меньше безработных, но зато с какой тревогой Франция относится к тому факту, что Германия обязуется в 1922 г., дать ей в товарах 1.400.000.000 франков золота. Казалось бы, что этому нужно радоваться. Получить даром товаров на 1.400.000.000 франков золотом, то есть примерно на пятьсот миллионов золотых рублей, — за это следовало бы только благодарить судьбу. Но тут встает французский промышленник и говорит: «А что мы будем делать, кому мы будем продавать свои товары, если мы пустим во Францию — даже для возмещения убытков, даже для восстановления разоренных провинций, — немецкие товары.» И в результате со всех сторон поднимается один вопль и крик: «Германия побеждает нас. Мы отняли у неё одну пятую часть её территории, отняли у неё все колонии и т.д., но Германия на поле промышленности начинает брать свой реванш. Не пройдет и десятка лет, как Германия нас всех в экономическом отношении покорит». Вот, что говорят французы и англичане, вот, что говорят американцы. «Нужно оградить себя от немецкой конкуренции», дополняют они.

Кризис в Германии.

Но сколько стоит немцам эта конкуренция, какой ценой немецкие капиталисты, немецкие промышленники, в настоящее время работают вовсю и дают товаров всему миру? Они работают ценой невероятной эксплуатации немецких рабочих.

Германия является во всем мире первой страной по понижению заработной платы. Неслыханно тяжелое положение рабочего класса вызывает в Германии целый ряд забастовок. Такова была и последняя забастовка в Германии. Началась она со стороны железнодорожников, к которым потом присоединились рабочие водо-света, трамвая, с последними солидаризировались служащие телефона и телеграфа и даже полицейские служащие Пруссии и Саксонии. Характерно в этих забастовках то, что они происходили против воли центральных союзных управлений. Общая конъюнктура была неблагоприятна, но нищета в Германии настолько остра, что рабочие даже с риском проиграть забастовку пошли на неё. Вот пример заработной платы в Германии. Железнодорожный кондуктор получает три тысячи марок; по золотому курсу это равняется 60 германским довоенным маркам. Марка упала в 50 раз. 60 золотых марок равняется 24 рублям и вот железнодорожный кондуктор говорит: «Я получаю три тысячи бумажных марок, которые равняются 24 золотым рублям и я на это должен содержать семью из пяти человек и в то же время тратить на себя, потому что я разъезжаю и приходится оплачивать свой обед в дороге». Таково положение этой» богатой страны, побеждающей сейчас своей промышленностью тех, кто победил её на поле брани.

Сплошь и рядом в Германии можно натолкнуться на разговоры о том, что люди ходят неодетыми и необутыми. Кризис обмундирования для германского рабочего класса принял невероятную остроту. То же самое во Франции. Там тоже встречаются такие факты, что муж и жена носят одну и ту же пару обуви. Во Франции — в победоносной Франции — кризис обмундирования! Не то, что обмундирования нет, оно есть, фабрики работают, но оно к услугам богачей, а рабочие не могут за свои жалкие заработки купить это обмундирование.

Промышленно-купеческий пацифизм.

Такова картина внутренней хозяйственной разрухи в капиталистических странах. Это внутреннее положение создало новую психологию среди самих капиталистов.

Здесь мы имеем явление, аналогичное тому, которое существовало после 25-летнего периода революционных войн, закончившихся поражением Наполеона при Ватерлоо, когда по всей Европе под эгидой священного союза развивалась политическая реакция, а в торгово-промышленных кругах развивалось движение, которое можно назвать промышленным пацифизмом: купцы и промышленники отдельных стран чувствовали, что своими силами им не справиться с кризисом, наступающим после революционных войн.

Современный промышленный пацифизм охватил, и в этом его специфическая черта, не только мелкобуржуазно настроенных рабочих, находящихся под руководством соглашательских партий (рабочая партия в Англии, социалистические партии во Франции и пр.) но и буржуазные радикальные элементы, и идет шире, охватывая широкие круги крупной, промышленности и торговли. Крупная промышленность, {в силу обстоятельств, становится космополитической по своим настроениям, и приходит к выводу, что выход из состояния хозяйственного паралича можно найти только в решении, имеющем международный обязательный характер Отдельно ни одна страна не в состоянии справиться с тем кризисом, который теперь уничтожает и разоряет хозяйство. Поэтому даже в самых националистически настроенных странах, как Франция, можно услышать заявления печати, и в парламенте, что спасение лишь в общих усилиях. Совсем недавно бывший Председатель Совета Министров во Франции сенатор» радикальной партии Думмер, который является председателем Комиссии по иностранным делам французского сената, в одной из своих речей заявил, что «хозяйственное восстановление Европы возможно только при солидарности всех наций включая и Советскую Россию».

Другой французский политический деятель Лушер, который был министром при Клемансо и министром в последнем кабинете Бриана, недавно также заявил в своей речи, что спасение Европы только» в солидарности всех наций.

В Англии это движение еще сильнее и более оформленное. Когда французская печать обвиняла Ллойд-Джорджа, что он из соображений, исключительно избирательного характера (в Англии в ближайшее время будет распущена палата депутатов и будут назначены новые выборы), настаивает на Генуэзской конференции, в английской печати поднялась буря протеста и негодования.

«Вопрос о восстановлении мирового хозяйства затрагивает не только рабочих, — отвечали английские газеты на обвинение, что Ллойд-Джордж кокетничает с рабочей партией — но и английскую буржуазию и английскую промышленность.»

Тот капиталистический мир, который в течение четырех лет окружал нас колючей проволокой, организовывая против нас наступление, изолировал нас, не давал нам ни пуда железа, ни одного сельскохозяйственного орудия, тот капиталистический мир, который думал нас задушить, и потом на наших развалинах распространить свое государство, этот сытый капиталистический мир приходит к убеждению, что без союза с Советской Федеративной республикой, имеющей под своим владением 16 земного шара, имеющей огромные несметные богатства, 150 миллионное население и т.д. — немыслимо восстановить мирового хозяйства.

В буржуазных газетах сплошь и рядом раздаются упреки по адресу правительств, что они не додумались четыре года тому назад до Генуэзской конференции. Так пражская газета «Прагер Прессе», газета, являющаяся официозом чехо-словацкого правительства, в статье, которая называется «Восстановление России» без обиняков заявляет:

«Пусть история осудит близорукость тех правительств, которые уже четыре года тому назад не поняли, что между Генуей, т.е. между попыткой международными усилиями восстановить хозяйство, и между Россией есть зависимость, что Генуя немыслима без России.»

Интересна в этом отношении резолюция, без явного упрека по адресу правительства, но со скрытым упреком Марсельской торговой палаты, принятая 3 января, в которой требуется, чтобы Франция начала хозяйственные отношения с Россией. «Не нужно допускать, чтобы Франция отстала, чтобы её опередили другие, чтобы она осталась изолированной в момент, когда намечается движение, которое должно объединить все силы всех народов. В данный момент проблема эта имеет исключительно экономический характер, нужно восстановить в России кредит, торговлю, промышленность, транспорт, нужно начать с нею торговать. Франция сейчас должна работать со своими союзниками и даже вместе со своим старым врагом, т.е. вместе с Германией.»

Военная партия и Генуэзская конференция.

Генуэзская конференция не была задумана в канцелярии дипломатами, она является не результатом их доброй воли, их добрых желаний. Генуэзская конференция, с своей основной идеей восстановления хозяйственной жизни, была навязана, продиктована, отчасти рабочими, которые в течение четырех лет непрерывно говорили «Руки прочь от России,» но главное она вызывалась потребностью промышленности, особенно той, которая заинтересована в заграничном рынке и крупной торговле. Английское правительство еще в декабре предлагало открыть кредит в 25 миллионов фунтов стерлингов своей металлургической промышленности с условием, что она будет вывозить за границу, а деньги будет получать не из тех стран, которые их не имеют, а от английского правительства. Английское правительство же начнет требовать свои кредиты лишь спустя 5 лет. Когда дипломаты начинают говорить с Генуэзской конференции, о восстановлении хозяйства, нужно понять, что это еще не является доказательством их искренних намерений. Действительно, кто созывает и кто будет проводить конференцию? Находящиеся теперь во главе государств люди могут ли являться выразителями промышленного, пацифистского течения, которое охватило даже широкие круги буржуазных масс? Не нужно забывать, что мы фактически и теперь находимся в периоде войны, что все время еще идут разговоры о применении путем насилия того или иного договора, что во главе власти находятся зачинщики империалистической войны, авторы насильнических, договоров, люди, которые всем своим прошлым, своим умом, своими понятиями, своею политической карьерой связаны с периодом предшествующей империалистической войны, связаны сведением самой войны и связаны с политическими группами, которые теперь заинтересованы в продолжение открытой яркой империалистической политики в применении средств насилия, за хвате новых территорий и т.д. и т.п.

Военная партия живет еще во всех странах — и во Франции, и в Англии, и у наших юго-западных соседей, — партия, которая думает, что война еще не закончена, что после того, как разгромили ряд государств, нужно получить еще гарантии, что разгромленные никогда не поднимутся и что для этого нужно у них забрать новые территории, отрезать у них левый берег Рейна или правый берег Днепра, разоружить их, отнять у них последний пистолет, связать их по рукам и по ногам.

Вот оборотная сторона промышленной политики и предстоящей Генуэзской конференции. Кто может скрывать от себя, что во Франции во главе республики находится президент, который один во всем мире решился официально признать Врангеля? Президент французской республики Мильеран, в качестве министра-президента Франции в 1920 г., с трибуны французского парламента протянул руку крымским белогвардейцам, дал им деньги и оружие. Мы не можем забыть, что всего два месяца тому назад, в начале января, было свергнуто министерство Бриана, потому что его находили слишком уступчивым по вопросу о нашем признании, потому что Бриан пошел навстречу Ллойд-Джорджу.

Относительно самого Ллойд-Джорджа мы не можем забыть, что он постоянно колеблется между своим прошлым и тем, куда его теперь толкают политические интересы вождя партии. Во всей политике Англии за последние два года мы имеем столько скачков, столько перемен, столько раз Ллойд-Джордж уже уступал французской и английской военным партиям, что говорить о твердости его политики не приходится. Между повесткой дня Генуэзской конференции и теми намерениями, которые имеются у её организаторов, расстояние еще большое, «дистанция громадного размера».

Тактика срыва конференции и новой интервенции.

Западная печать, французская, чехо-словацкая, польская, печать Большой и Малой Антанты, заранее говорит, что не нужно ожидать многого от Гунуэзской конференции.

Что это означает? Франция и те, которые больше всего идут с ней, пыталась конференцию сорвать. Франция затребовала сначала отстрочки на три месяца, затем издала свой знаменитий французский меморандум. Общее убеждение — Франция конференции в Генуе не хотела. Франция была вынуждена на конференцию, отчасти под влиянием своих торгово-промышленных кругов, отчасти под влиянием Англии и Ллойд-Джорджа, которого со своей стороны вынуждают рабочие и широкая волна английского пацифизма.

Заранее печать Франции старается нас предупредить, что от/конференции многого не нужно ожидать. Если часть её руководителей поставили себе такую задачу, если созыв конференции не является результатом их свободной воли, а является только вынужденной со стороны их и уступкой массам, то понятно, что на этой конференции вся энергия этих -«представителей» будет направлена к тому, чтобы конференция была сорвана, чтобы она не дала никаких серьезных результатов. Нужно ожидать, что они будут стараться сорвать конференцию, но при этом будут искать такого повода к срыву конференции, чтобы себя оградить от упреков своих же граждан, чтобы скрыть свою настоящую игру, чтобы создать после конференции для нас настроение неблагоприятное.

Что говорил англичанам Набоков накануне созыва конференции на Зеленом острове, на Принцевых островах? «Большевики не придут, но если большевики к великому разочарованию Ллойд-Джорджа придут, тогда нужно позаботиться о том, чтобы конференция была так сорвана, чтобы бросить ответственность на большевиков, чтобы развязать руки Англии.»

В то время, как с одной стороны готовится конференция и даются заверения о готовности работать вместе с Советской Россией и с Германией — в это время идет другая подготовка, но её тщательно скрывают. Она делается в тиши дипломатических кабинетов, в тиши канцелярий генерального штаба. Однако, сообщения о таких приготовлениях иногда прорываются в газетных статьях и газетных отчетах.

В то время, когда парижская печать оглашала заявления некоторых наших товарищей, имеющие целью показать Франции, что мы не имеем никаких агрессивных намерений, что мы не участвуем ни в каких военных заговорах, ни в каких военных союзах, направленных против того или другого народа и, в частности, против Франции, в это время в парижской печати начинают появляться другие статьи, начинают появляться статьи Савинкова, начинается кампания на ту тему, что после неудачи генералов должна начаться новая полоса — полоса зеленого движения, крестьянских восстаний, что для этой цели Савинковым созданы громадные организации в России и на Украине, заключен союз с Тютюнником и Петлюрой, с донскими белогвардейскими генералами, с азербайджанскими панисламистами, что у Савинкова есть организация в Красной армии, на железных дорогах, среди крестьян, что они не такие дураки, чтобы говорить крестьянам об учредилке, что, они говорят крестьянам о советах, потому что крестьяне любят советы, привязаны к советской власти, что они не такие дураки, чтобы говорить крестьянам «возвращайте землю помещикам», — что они говорят крестьянам «задержите землю», они не такие дураки, чтобы ратовать за единую, неделимую Россию. Они говорят о свободном союзе народов и т.д., и т.п., и с этими полуанархическими полу-провокаторскими лозунгами они проводят громадную подпольную работу.

В то же время в Вене происходит конференция украинских партий, начиная от Скоропадского и Вышиванного до Винниченко, для того, чтобы подготовить единым фронтом выступление на Генуэзской конференции и подготовить восстание весною, в это же время в Париже французское правительство ведет переговоры с грузинскими меньшевиками и азербайджанскими министрами. Известная «Вестминстер газет» сообщает, что по сведениям из Парижа, Петлюра готовится выступать на Генуэзской конференции, и по этому поводу газета запрашивает польское правительство — «Правда ли, что Петлюра и Тютюнник проживают на территории Польши, правда ли, что в польских лагерях украинские военнопленные находятся под руководством Петлюры, правда ли, что польское правительство дает деньги на поддержку повстанческого движения на Украине и в России»?

Таким образом, в то время как одной рукой принимаются через газеты меры подготовить срыв конференции, другой рукой подготовляются всякие наступления, налеты. На это нам нужно обратить самое серьезное внимание.

Для того, чтобы заранее создать вокруг себя благоприятную атмосферу, для того, чтобы заранее оправдаться перед своими рабочими массами и перед той частью своей буржуазии, которая желает завязать с нами торговые дела, — для всего этого уже началась систематическая кампания в печати против советских республик. Говорится, что мы произвели новый рекрутский набор, говорится, что последние остатки нашего золота (включая румынское золото), мы отправили за-границу (об этом пишут французские газеты), чтобы вести агитацию для разложения армии и, в первую очередь, французской армии. Говорится, что мы на Генуэзскую конференцию явимся не с деловыми намерениями, а с целью вести коммунистическую агитацию. Говорится, наконец, что наше внутреннее положение таково, что если не сегодня, то завтра мы должны покинуть власть. Такова предварительная обработка общественного мнения, сплетенная из лжи, подтасовок и грубого вымысла.

В то же время на конференции тактика уже намечена. Она должна быть такова: нам должны предъявить такие неслыханные требования, которые, конечно, мы не сможем принять, потому что эти требования являются по своей основной мысли вызовом по адресу революционных масс советских республик, потому что такие требования могут предъявить только победители, потому что такие требования могут предъявить только рабам, а не гражданам, не рабочим и крестьянам советских республик, вышедших победителями из четырехлетней гражданской и международной войны.

Старые царские долги. Наши контр-претензии.

Нам говорят: «заплатите царские долги».

Всем известно, что на этот счет было уже наше принципиальное согласие с оговоркой:

«Заплатите за гражданскую войну в течение четырех лет, руководимую вами, на что мы имеем бесчисленное количество самых ярких доказательств. Уплатите за то, что гражданская война уничтожила, разорила, сожгла. Уплатите за то, что уничтожили Колчак, Деникин, Юденич, Врангель. Уплатите за то, что сделали иностранные наступления на территории России, Украины, Кубани. Уплатите за наши разрушенные города, железные дороги; возвратите ограбленное национальное имущество, уведенные пароходы, увезенные богатства городов Севера, Юга и Востока; возместите ту кровь и те жертвы, которые в течение четырех лет мы должны были давать не по нашей вине, а потому, что вы не хотели оставить рабочих и крестьян мирно и спокойно строить свою жизнь так, как они хотят.»

Да, мы можем им показать, что сделали их десанты, их интриги, их агенты, что сделано Нулансом, Локкартом, что сделано английским генералом Кноксом, французским генералом Жаненом, руководившими белыми войсками. В то время, как Франция за свои северные и восточные департаменты просила и получила векселя со стороны Германии, с обязательством уплатить 111 миллиардов марок золотом с процентами и из них 70 миллиардов на пенсии, у нас союзники разорили не десяток департаментов, величиной в наш уезд, — у нас вся страна разрушена. Пойдите на Украину, в Крым, на Кавказ, в Сибирь, на Урал, — повсюду вы увидите следы гражданской войны, следы уничтожения, пожара. Пойдите в наши деревни, повсюду увидите следы разрушения и смерти, явившиеся последствием навязанной нам войны. «Там» мы это представим, мы это им покажем.

Мы не можем допустить, чтобы отношения между государствами основывались на воле одного государства. Нет, если идет речь о соглашении, если идет речь о компромиссе, нужно принимать в соображение интересы обоих сторон. Но они заранее говорят: «За Колчака, за Деникина мы не собираемся вам платить». По крайней мере так заявляет французская печать, так решили Ллойд-Джордж и Пуанкаре на своем последнем свидании в Булони.

Военные долги. Брестский мир.

Они идут дальше. Они говорят: «вы нам заплатите и военные долги, вы нам заплатите и за ту войну, которая дала нам — Франции, Англии и Италии — громадные территории и несметные богатства.» Да, они получили половину Европы, они забрали все германские колонии, они захватили сотни тысяч квадратных верст в Малой Азии, они наложили сотни миллиардов контрибуции, они являются теперь хозяевами мира, и все они говорят:

«Уплатите нам то, что вы одолжили у нас на ведение войны против Германии, Австрии, Турции и Болгарии, т.е. уплатите за то, что спасли Францию, потому что без русского наступления в Пруссии Франция была бы разгромлена Германией, это ясно, это все признают. Уплатите за то, что вы спасли Англию от разгрома, потому что без русской армии, воюющей против Турции, Турция разгромила бы Англию в Аравии. Уплатите за то, что вы в течение трех лет дали больше всего жертв, больше всего людей, больше всего крови и из этой войны вышли разоренными и ограбленными.»

За это предлагают нам уплатить. Это называется военными долгами, это долг, который мы делали для того, чтобы в конце концов они выиграли войну.

Они идут дальше и говорят: «вы должны еще нам заплатить за то, что, подписав Брестский мир, вы затянули войну на один год, потому что, если бы вы не подписали с немцами мира, то мы победили бы немца раньше». Если уже говорить об этом, нужно сказать, что, если союзники победили, то это не благодаря их генералам — нет, не благодаря их снарядам — нет, они победили благодаря нашей революции, они победили благодаря тому, что наша революция, как выразился немецкий главнокомандующий, «разложила армию кайзера».

Что сделало германское правительство в январе 1918 года во время забастовки в Германии, когда мы вели переговоры в Брест-Литовске? Что сделало «умное» германское правительство и «умный» германский генеральный штаб?

Все рабочие, работавшие на государственных и частных предприятиях и забастовавшие, были сняты оттуда и отправлены в армию в наказание, а для того, чтобы они не были вместе и не составили какой-либо мятежной дивизии, они были разосланы по всем частям, по всем полкам, по всем дивизиям, по всем батареям. Это сделал германский генеральный штаб. И таким образом германское правительство создало повсюду хорошие революционные ячейки. Интересно заявление русского дипломата Набокова, который убеждал англичан, что они не должны допускать в Лондон после Октябрьской Революции тов. Литвинова, который известное время был признан нашим представителем в Англии, когда в Москве находился Локкарт. Набоков убеждал англичан выслать Литвинова и отозвать Локкарта. Интересно, что ответили ему англичане: «Мы уверены, что Троцкий разложил немецкую армию». Если это так, пусть за это также платят.

Все эти факты говорят не только об отсутствии какой бы то ни было доброй воли к созыву конференции, по и об отсутствии элементарной коммерческой честности и какой бы то ни было взаимности в той программе и в том счете, который собираются представить нам на Генуезской конференции. Но есть еще одно обстоятельство, которое делает еще более смешным все эти ростовщические притязания. В конце концов, они понимают и отлично понимают, что уплата каких бы то ни было долгов есть лишь платоническое пожелание. Они это признают.

Интернационализация вопроса о долгах.

Вопрос о долгах уже стал международным вопросом. Он интернационализировался. Ведь, не только мы являемся должниками. Нет, в данном случае в нашей компрометирующей кампании находятся Англия, Франция и другие. Конечно, они должны не нам, они у нас денег не брали, они одолжили у нас кровь рабочих и крестьян, а деньги они одолжили у американцев, которым они должны свыше ста миллиардов франков—около восемнадцати миллиардов долларов, что же они уплачивают этот долг? Нет — ни процентов, ни амортизации они не платят ни копейки.

Что они говорят? Англичане говорят так:

«Нам должна Франция, Румыния, Сербия, Италия и пр. Если американцы откажутся у нас просить деньги, то мы откажемся просить деньги у французов».

А что говорят французы? Французы говорят:

«Мы не в состоянии платить. Чем мы можем вам платить. Все золото забрали вы, американцы. Оно у вас. Платить товарами? Но, позвольте, чтобы платить товарами нужно, во-первых, производить, нужно, во-вторых, чтобы можно было вам продавать. А вы, американцы, окружив себя протекционистскими покровительственными законами, не пускаете к себе товары».

В чем дело? А дело в том, что одним из выходов из правительственного кризиса является повышение таможенных пошлин на ввозимые иностранные товары, главным образом, германские. Так Америка повысила таможенный тариф на 33%.

Американцы говорят, что немцы продают в Америке свои товары на 50% дешевле американских. Так, например, в Нью-Йорке издаются несколько газет исключительно на германской бумаге, которая на 50% стоит дешевле американской. Та цена, которую выручает Германия за стоимость своих металлических изделий в Америке, равняется только рабочей плате, которую платят американские капиталисты за те же изделия. Американцы даже не желают принимать их товары и начинают политику ультра-протекционистскую.

И вот французы говорят: «Платить товарами? Да вы не будете их брать, поэтому платить вам даже при нашей самой доброй воле мы не в состоянии».

Но, если Франция, имевшая в 1920 году вывоз на 22 миллиарда франков и в годовой смете доход в 27 миллиардов франков, не в состоянии платить, — если Англия, которая в том же году вывезла за границу товаров на миллиард пятьсот пятьдесят восемь миллионов фунтов стерлингов, то есть пятнадцать миллиардов золотых, и имела доход в своей смете 1.399.000.000 фунтов стерлингов, т.е. четырнадцать миллиардов золотых рублей, если они не в состоянии платить, они, которые сохранили свое производство, свои богатства и получают от Германии громадные возмещения, — как же мы будем в состоянии платить?

По-видимому, как говорил тов. Ленин на последнем Съезде Советов, наша идея об аннулировании долгов — это та идея, которая всех великолепно может устроить. Можно считать, что вопрос о долгах имеет академическое значение, что он откладывается на такое отдаленное будущее, о котором теперь могут только гадать составители календарей.

Частные претензии.

Тогда Франция и Англия возвращаются к другому моменту. Они говорят: денег у них нет и при всей их доброй воле, конечно, денег они дать не могут. Но есть у них предприятия, которые принадлежали раньше иностранцам, а затем были национализированы, — пусть они благоволят возвратить эти предприятия.

Здесь возникает вопрос о частных претензиях. Вот на чем они теперь в своей печати особенно настаивают«возвратите заводы, возвратите рудники, возвратите земли, которые вы национализировали у иностранных капиталистов».

Вслед за ними поднимается пока шепотом голос русских капиталистов, голос русских помещиков, владельцев домов, заводов, копей, которые находятся за границей и говорят:

«Возвратите и нам, раз вы возвращаете им. Почему такое различие? Ведь, это несправедливо было бы дать англичанам и французам, а своим русским не возвращать, — ведь, нужно равенство».

А пока, так как они не уверены в этом, они спускают свои акции иностранным капиталистам. Иностранные капиталисты считают себя более уверенными, и идет скупка и ажиотаж. Продаются заводы, фабрики, рудники и поместья. Говорят, что гетман Скоропадский продал свое имение в Тамбовской губернии немецкому миллиардеру Стиннесу; Бродский продал свои сахарные заводы какой-то английской кампании. Об этих продажах мы знаем и знаем, что большею частью это — фиктивные продажи. Г.г. Бродские хотят явиться к нам под именем Лорда Керзона или под именем Нуланса. Гетман Скоропадский хочет явиться к нам под именем итальянского или французского графа или немецкого барона. На этой почве уже пошел международный ажиотаж.

Эти требования свидетельствуют о том, что капиталисты понимают свои интересы.

Долги — это бумажное обязательство, которое в лучшем случае будут погашаться через известное количество лет, а заводы, фабрики, рудники, разрушены на одну треть, но две трети остались, и они могут сразу стать орудием эксплуатации и закрепощения наших рабочих. Вокруг этого началась бешеная кампания.

«Да, вы это должны возвратить», говорят они, не только потому, что это — наше имущество, а еще и потому, что этим вы дадите доказательство, что вы национализации и конфискации делать больше не будете; вы должны нам дать свидетельство вашего хорошего поведения, вы должны себя зарекомендовать с лучшей стороны, заслужить наше доверие». В особенности это говорят нам французы.

Пусть французы вспомнят свою историю.

Мы отвечаем французам: «господа, если вы не понимаете, с кем разговариваете, обратитесь к вашей собственной истории». Мы им скажем:

Господа французы, помните у нас была история со знаменитым миллиардом. Те из нас, которые этого не помнят, пусть прочтут историю своей французской революции. В течение двадцати пяти лет французские помещики, ростовщики, высшее духовенство, эмигрировавшее из Франции, организовывали против французской революции ряд войн. Как ответил французский народ на вызов его аристократии, дворянства и духовенства, как он ответил на вызов контр-революционных армий царской России, Англии, Пруссии и Австрии? Он конфисковал имущество эмигрантов и всех врагов народа. Он заявил: «в борьбе классов, целый класс отвечает за действие отдельных членов, — и он конфисковал и разделил между крестьянами все помещичьи поместья и всякие угодья. Офицерство, дворянство, духовенство, ростовщики, — они все были за границей. Оттуда в течение двадцати пяти лет они действовали против революционной Франции.

В конце концов, благодаря упорству реакционной Европы, душой которой была Англия, страна революции была побеждена в лице Наполеона, который, будучи императором, продолжал оставаться выскочкой, поднявшимся из французской революции. Наполеон оставался представителем интересов крестьянства.

После Ватерлоо на французский престол был посажен «законный король Людовик XVIII», вошедший в Париж на конях донских казаков. Но и он счел необходимым еще до Парижа и Сент-Уана заявить, что не будет касаться «приобретенных во время революции прав». Французские ультра-роялисты начали кампанию, чтобы им возвратили их имущества. Потом они просили хотя бы возмещения за потерю имущества.

Началась борьба за знаменитый миллиард — возмещение дворянам феодалам за имущество, которое было национализировано, конфисковано и роздано крестьянам. С 1815 г. по 1824 г., в течение 7-ми лет, несмотря на то, что Франция, как государство зависела от воли священного союза, самой реакционной коалиции, которую знала история, несмотря на то, что Франция не имела своего правительства, ибо правительство, которое было привезено иностранцами в их фургонах, не могло быть правительством Франции, Франция на возмещение не соглашалась.

Лишь после смерти Людовика XVIII, когда у власти очутился Карл X, король иезуитов, французское правительство согласилось экспромптом сразу срывом дать миллиард, но скоро поплатилось за это: июльская революция смела легитимную законную монархию.

То, чего не допустили французские крестьяне, французские рабочие, мелкая буржуазия сто лет тому назад на территории Франции, побежденной Франции, находящейся в руках легитимистов, этого не допустят и наши рабочие, и наши крестьяне, пока территория находится в руках революционной власти.

Национализация и конфискация.

Перейдем к юридической стороне вопроса и встанем на минутку на точку зрения буржуазного гражданского права: разве оно запрещает государству, если оно находит необходимым в интересах своей обороны, в интересах своего существования, национализировать то или иное имущество?

Это есть неотъемлемое право каждого буржуазного государства. Нет буржуазной конституции, которая не предусмотрела бы права государства, без согласия хозяина забрать у него имущество, экспроприировать его с условием возмещения, тогда это забирается в порядке национализации, но когда имущество отбирается в порядке кары, буржуазное право великолепно применяло другой термин, который называется «конфискацией».

Разве буржуазные государства не конфисковывали имущества подданных центральных государств, не забирали их за долги их правительств.

Когда против нас началась интервенция, а она началась в апреле 1918 года, уже японцы, как полномочные представители союзников начали свое наступление на Сибирь, уже в июле был ярославский бунт, организованный Нулансом при содействии Савинкова или Савинковым при содействии Нуланса, — когда со всех сторон над нами нависала угроза интервенции, когда со всех сторон начали подходить к нам их отряды, их десанты, их агенты, когда со всех сторон начали организовываться покушения, заговоры, бунты имели ли мы право с точки зрения буржуазного права конфисковать имущество их граждан или нет? Что ответит на это буржуазное право с точки зрения обороны^ каждого государства, а если мы примем в соображение, что у нас союзники имели дело не с любым государством, а с отличающимся от всех других государств — с государством, которое создает новые права, то, что сделано, является вполне логичным, вполне законным, вполне основательным.

Лицемеры разоблачают себя.

Но если посмотреть на эти счета, которые «союзники» собираются нам представить, если подытожить их сумму, то окажется, что последняя имеет почти астрономический характер. На Генуэзской конференции буржуазные государства столкнутся лицом к лицу и с нашими рабочими и крестьянскими массами и со своими собственными.

Вот уже четыре года, как во всей союзной печати продолжается одна и та же ложь по отношению к рабоче-крестьянской массе бывшей Российской империи, ложь, которая заключается в следующем: «союзники никогда не могут забыть заслуг великой русской нации». Особенно французы повторяют это во всех своих банкетах. Совсем недавно в Вашингтоне французский делегат Сарро говорил о той беспредельной любви, которую питают французы к великому русскому народу, спасшему французов от пруссаков в начале войны.

В течение 4-х лет они повторяют одну и ту же ложь, что они воюют только против коммунистов, только против советской власти, но что они по отношению к русскому народу и другим народностям, находящимся на территории бывшей Российской империи, питают самые нежные, благородные и братские чувства.

Многие могли поддаться этой лжи, многие могли сказать: «Да, действительно, если бы не было большевиков, союзники оказали бы нам содействие и помощь и мы бы воспрянули; мешают только большевики, мешает только советская власть». Но, теперь, когда является в первый раз возможность для этих союзников через голову большевиков доказать свои чувства к народам России, что они делают? Ведь нет рабочего и крестьянина, которые бы не поняли, что эти счета, исчисляемые астрономическими цифрами, они предъявляются ему, от него требуются эти деньги, и тогда для всех станет ясной вся ложь, все лицемерие, вей глубокая неискренность союзников к русскому народу.

В первый раз, когда союзники могут засвидетельствовать свои чувства к русскому народу, они обращаются с ним с алчностью и беспощадностью Шейлоков, они преподносят ему счета, которых мир еще не видывал, которых сосчитать нельзя. Они требуют от него обратно то, что он величайшими жертвами, величайшими трудами за 4-е года гражданской и три года империалистической войны вырвал от своего господствующего класса.

Они требуют от него, чтобы он отказался от тех приобретений священных прав, которые он купил ценой величайшей революции в мире. Они требуют от него, чтобы он пошел к ним в кабалу.

На каком основании? Победили ли они нас, как победили французскую революцию при Ватерлоо?

Мы не видели союзных лошадей, пьющих воду на Москве-реке, как их видели французы после Ватерлоо.

Они революционному народу, выдержавшему величайший натиск, хотят предложить условия вечного рабства.

Нет — этого не будет! Русский рабочий и крестьянин этого не допустит.

Мы еще долгие годы будем страдать, будем бороться с разрухой, голодом и холодом, но мы не подчинимся им, а своим поведением они только увеличат пропасть, отрезающую их от русского народа.

Что мы предлагаем.

До сих пор они все время говорили «Вы видите, мы хотим мира, но большевики его не хотят. Мы хотим помочь России, но большевики не хотят. Мы хотим помочь русскому народу, но советская власть не хочет».

И вот теперь, когда мы явимся туда с деловыми предложениями экономического строительства и прямо говорим: мы вам не собираемся предлагать коммунистической программы, из вас мы не собираемся делать коммунистов и предполагаем, что и вы не собираетесь сделать из нас сторонников капиталистических форм эксплуатации, буржуазных форм управления, так как вы сами составили первый пункт Каннских условий, которые говорят», «запрещается национальностям присваивать себе право диктовать друг другу формы собственной хозяйственной жизни и политической организации. Должно быть предоставлено каждому народу, чтобы он нашел те формы собственного политического строя и хозяйственной жизни, которые явятся самыми приемлемыми». Мы являемся на Генуэзской конференции не для ведения принципиальных споров, а в качестве людей деловых и мы говорим:

«У вас стоят заводы, фабрики, у вас колоссальная безработица, у вас перепроизводство, у нас разрушение, отсутствие товаров, отсутствие сельскохозяйственных орудий, отсутствие машин, отсутствие частей, отсутствие дорог, но у нас огромные природные богатства, где можно будет применить предприимчивость ваших инженеров, где ваши капиталисты могут проявить свои способности, в этой огромной стране, которая имеет самые большие богатства в мире, есть чем поживиться вашим капиталистам. Вы получите прибыль. Мы гарантируем вам и то, что советская власть подпишет вам, она этого будет придерживаться».

Ведь не мы подписывали те обязательства, которые брало царское правительство, и не признавать этих обязательств, это не значит, что мы не признаем всяких норм обязательств. Но мы признаем святыми те обязательства, которые дает рабоче-крестьянская власть. Мы идем по деловой линии, объявили новую экономическую политику не потому, что устали быть коммунистами, не потому, что мы решили хоть на йоту отказаться от наших коммунистических целей, потому, что мы, после того, как вышли из периода войны, должны были применить наши хозяйства к новым мирным условиям. Лучшей гарантией, что мы сдержим добровольно принимаемые обязательства, является наша заинтересованность в участии вашего капитала. Если мы не будем выполнять взятых на себя обязательств, то дальше капиталисты к нам не пойдут. Мы заинтересованы в том, чтобы быть честными дельцами и купцами.

Что они отвечают? Они готовы ввергнуть в нищету весь мир, они готовы обречь своих собственных рабочих на новую безработицу, они готовы приостановить окончательно свои заводы, они готовы обострить свой кризис только потому, что мы не хотим уступить алчным интересам кучки заимодавцев и капиталистов. Да, это будет также ясно для их рабочих масс. Если они думают делать из Генуэзской конференции средство компрометации советской власти, то на основании недавних опытов можно смело сказать, что и на этот раз они ошибутся, так как они не считаются с политической зрелостью ни наших, ни своих собственных рабочих и крестьян. На Генуэзскую конференцию мы идем с открытыми и честными намерениями, идем туда, чтобы получить и дать, чтобы сговориться, но мы не подпишем никакого векселя, который закрепощал бы нашу власть, мы не подпишем никакого обязательства, которое бы явилось нарушением основных законов советской республики: национализацию земли, сохранение государственной промышленности, монополию внешней торговли, мы не возьмем на себя никаких обязательств, которые явились бы нарушением суверенитета власти рабочих и крестьян.

Нужно выдержать до конца.

Наша делегация будет находиться в чрезвычайно трудных условиях. Против нашей делегации мы имеем уже блок государств. Несомненно, что они не все одинаково настроены против нас. Условия различны: одни заинтересованы начать с нами немедленно торговлю, другие заинтересованы скорее получить от нас всякие возмещения. На этой почве несомненно есть разногласия.

Но самое главное, что в Генуе друг против друга встанут две власти, отличные и в своих основах и в своих целях. Советские республики будут поставлены перед тягчайшими испытаниями, и здесь должен возникнуть для каждого рабочего, коммуниста, красноармейца, вопрос, чем он может облегчить эту трудную задачу советской власти. На чем будут спекулировать наши враги? Почему они думают, что они, которые безнадежно старались в течение 4-х лет нас уничтожить военными средствами, то что не могли получить на полях битвы Украины, Сибири, России, теперь смогут получить за дипломатическим зеленым столом.

На что они рассчитывают, когда они выдвигают такие фантастические претензии? Они говорят: там голод, который своими костлявыми руками схватит за горло рабочего и крестьянина, заставит их идти на уступки, заставит подчиниться, там разруха, они нуждаются в нашей помощи, они должны подчиниться, там у них орудуют все время банды, организуемые и посылаемые из-за границы, готовые сорвать их мирную работу, и вот, учитывая это, наш голод, нашу разруху, банды — они думают, что можно нас заставить принять свои условия. Вот та картина, которая рисуется ими.

Да, на голоде и на разрухе, на ожидаемом новом наступлении банд — вот на чем они думают выиграть. Но мы проникнуты сознанием, что, как говорит старая греческая пословица: «мельница господа бога работает медленно, но беспрерывно». — «Мельница советской власти работает медленно, но беспрерывно». Они будут идти против своих собственных рабочих и своих собственных крестьян, они будут против себя восстанавливать ту буржуазию; которая теперь стремится к нашему рынку, они будут окружены недоверием, оппозицией. И если они в тот момент, когда мы идем к ним честно договориться — не желают с нами договариваться, мы говорим им — если вы будете делать из этой конференции всякие препоны для мира после того, как вы её сами созвали, тогда мы будем иметь на нашей стороне союзников в ваших собственных рядах.

Весь вопрос — выдержать, весь вопрос не ставить ставку на займы, на кредиты, которые могут явиться после Генуэзской конференции. Вопрос весь в том, чтобы не забывать, что мы еще находимся в периоде революционной эпохи, что мы должны сами искать лекарств против своих собственных болезней, сами должны бороться со своим голодом, разрухой своего транспорта, что мы должны еще укреплять все более и более Красную армию, потому что она есть наша опора. Если это убеждение, это сознание нас будет поддерживать и в будущем, как оно поддерживало в прошлом, то пройдет немного времени и экономическое соглашение будет достигнуто. Все дело в политической выдержанности, в продолжении борьбы, в сохранении боевого настроения. Тот, кто выдержит последнюю четверть часа, тот победит.