Дорогой друг!
Письмо Александры Соколовской к Троцкому.
Печатается по оригиналу, хранящемуся в Архиве Троцкого в Гарвардском университете, папка bMs Russ 13 Т-1419. — /И-R/
Дорогой друг!
С первых дней твоего отъезда все собираюсь написать тебе. Да, знаешь, как-то отвыкла от переписки с тобой за последнее десятилетие. Но ты, надеюсь, знаешь, что мои все политические симпатии всегда совпадают с твоими, даже если мы друг о друге ничего не знаем. Из всех твоих поступков один лишь для меня остался непонятным — это так называемый «Августовский блок». Как это могло случиться, чтобы ты, при твоей политической установке пошел на это? Я в это время сидела в тюрьме. А, потом, дальнейшие события заслонили этот факт. Теперь-же, как знаешь, часто возвращаются к этому событию. Я могу объяснить всего тебя, кроме этого злополучного блока. Еслиб не ты теперь — на свободе — сумел написать мне об этом — это было бы недурно. Между прочим, когда меня исключали, произошел такой диалог:
«Как, вы даже против исключения Троцкого?»
— «Я знаю 30 лет Троцкого, как самого пламенного революционера, который всегда стоял на этой позиции и даже на одно мгновение не изменял ей».
— «Как так, ведь он был меньшевиком? А Августовский блок?»
— «Я, — говорю — не изучала истории партии по фальсифицированным документам, а сама ее творила. Вы мне про Троцкого не рассказывайте, а у меня про него спросите!…»
Председатель: «Я тоже знаю партию не по документам»…
— «Что же, так, значит не всякому дано уменье понимать, что вокруг него делается».
В той обстановке, в которой все это происходило, мои слова были ни к чему. Но уж очень злоба распирала. Итак, родной, и я, значит, вне партии.
Пишу я тебе собственно вот по какому поводу. Ты писал Зине, а она мне, что тебе нужны книги характеризующие 80-90-е г.г. Что возможно, сделаем. Но этих книг очень трудно достать. Людей, кто имел бы их теперь нет, заново они не издаются, а к книгохранилищам у нас доступа нет. Я послала тебе «Воспоминания» Витте. Это отчасти захватывает нужную тебе эпоху. Все же может быть, кое что достать можно будет. Для этого нужно получить от тебя более конкретные указания — из какой именно области книги тебе нужны. Скажем, для тебя годились ли такого рода книги: Астров «25 лет сельского писаря» (кажется такое заглавие). Или Энгельгардт «Письма из деревни». Или воспоминания разных революционеров про соответственные годы. Или книги чисто экономического характера? Обо всем этом напиши. Искала я для тебя воспоминания Кони (годится?), но пока не нашла.
Сообщи о бытовых условиях, в которых находишься. Правда ли, что место твоего жительства малярийное. Тебе, вероятно, известно, что Нина уже больше двух месяцев больна чем то вроде малярии. У нее все время повышенная температура, и врачи никак не могут поставить диагноза. Два раза она лежала в больнице и подвергалась всяческим исследованиям. О Зине нечего уж говорить. У нее застарелое дело. Я приезжала как-то в Москву к Нине. Нашла ее сильно похудевшей. Врач считает ее худобу угрожающего характера. Ну и молодежь! Как они проживут на свете… Думаю поместить Нину в санаторий, хотя бы платный. Я работаю, хотя и не на прежней работе. Материально мое положение не ухудшилось. Одесский Истпарт переслал мне копии двух твоих ко мне писем, посланных в Одесской тюрьме. Они найдены в архивах Жандармского Управления. Одно письмо написано (сказано в примечании) «Написано на конверте». Значит, эти письма были в свое время перехвачены, что, однако, не отразилось на дальнейшей переписке. Жутко, что эти письма читают совсем чужие люди. Какие-то машинистки их переписывают и проч. А письма эти очень… Не могу подобрать соответственного термина. В них столько написано, что удивляешься, как это можно было поместить на конверте. И сразу они восстановили в памяти давно-давно прошедшие дни.
Ну, будь здоров. Отзовись относительно книг. Привет от Маши*.
Крепко жму руку.
Саша
2/V 1928 г.
* Маша, Мария Соколовская, младшая сестра Александры. — /И-R/