Чего не делать?
Контр-революционеры — не краснобаи, а люди дела. Они одержали большую победу над революцией. Но они трезво учитывают положение и знают: победа эта не окончательна и, главное, она непрочна — до тех пор, пока прочно стоит на ногах рабочий класс.
Контр-революционеры — не краснобаи. Они предоставляют Церетели, Потресову, Плеханову «научно» доказывать, что так как пролетариат составляет в России меньшинство населения, то он должен искать «честной коалиции» с буржуазией и т. д. А сами они превосходно отдают себе отчет в том, что российский рабочий класс, будучи меньшинством в стране, тем не менее является самым организованным классом в России, самым беззаветным борцом за доведение революции до конца и поэтому самым опасным для них противником. Они знают: чтобы победа контр-революции была обеспечена хотя бы на более или менее продолжительное время, надо обескровить рабочих.
Присмотритесь к буржуазной или — что то же — контр-революционной печати. «Резня назначена большевиками на такое-то число», «резня начинается», «резня началась», «уличные столкновения неминуемы», «готовится Варфоломеевская ночь» и т. д. — вот заголовки, которыми пестрят статьи и заметки наиболее боевых газет буржуазии. Им хочется, чтобы это было так, им нужно, им до зарезу нужно, чтобы это было так. Вот откуда этот вопль.
Особенно показательны буржуазные газеты от 27 августа (полугодовщина революции). Господа контр-революционеры прямо жаждут, прямо призывают «беспорядки», они прямо взыскуют мятежа. Они разжигают страсти до последней степени. Ложь и клевета опять принимает небывалые размеры. Про запас оказывается опять «достоверный свидетель» (какой-то дезертир Кушнир), которому сам Гинденбург сказал, что Ленин, Троцкий, Зиновьев и другие — немецкие агенты. Опять в городе появляются таинственные автомобили. Опять возникают случаи стрельбы с чердаков. Опять клевещут на Кронштадт. Словом, делается абсолютно все возможное и невозможное, чтобы вызвать уличные волнения во что бы то ни стало.
Откуда все это? И что это — просто вульгарная провокация или нечто другое, посерьезнее? Это — поход, организованный вовсе не только уличными газетами. Ошибется тот, кто подумает, что весь этот шум — только дело рук «Живого Слова», «Руси» и т. п. хулиганских банд. Нет. Мы глубоко убеждены, что здесь мы имеем дело с походом, за которым стоят самые ответственные представители буржуазии и помещиков. Это всему классу капиталистов, это его главной партии — кадетской — необходимы теперь «мятеж», голодные бунты, уличные беспорядки. И отсюда известное разделение труда между «Речыо« и «Живым Словом», между «Русской Волей» и «Русью».
Почему контр-революционной буржуазии так до зарезу необходим сейчас рабочий «бунт»? Потому что для увенчания здания ей необходимо «пустить кровь» самому непримиримому революционеру — рабочему. Буржуазия надеется, что теперь рабочий «бунт» был бы залит кровью — да притом так, что жертв было бы тысячи и тысячи. Вот когда в Питере в каждой рабочей семье будет убитый или раненый, тогда цель можно будет считать достигнутой: этим средством буржуазия надеется «образумить» рабочих, отучить питерский пролетариат от революции на долгие годы. Только тогда буржуазия будет считать, что дело ее стоит прочно, только тогда она развяжет себе руки для «серьезного» разговора с бунтующим мужиком, только тогда она положит конец «бредням» о земле.
И заметьте: ответственность за расстрел буржуазия свалила бы при этом с себя на эсеров и меньшевиков. Когда дело идет о практическом проведении репрессий против рабочих и солдат, кадетские министры нарочно прячутся в кусты, предоставляя действовать Керенскому, Церетели и другим «социалистам». Вызвать рабочих на улицу сейчас для господ буржуа выгодно вдвойне: чем кадетскому министру Кокошкину спорить с Черновым по вопросу о земле, лучше он поставит министров-«социалистов» перед необходимостью заняться усмирением мятежа. Кадет убьет этим двух зайцев: снять с очереди щекотливый вопрос о земле и окончательно поссорить министров-«социалистов» с рабочими, ослабить авангард революции и упрочить господство штыка.
И надо смотреть правде в лицо: в Петрограде сейчас налицо много условий, благоприятствующих возникновению восстания типа Парижской Коммуны 1871 года. Многими существенными чертами нынешнее наше положение напоминает 1871 год, — напоминает настолько, что сравнение напрашивается само собою. Но в том-то и беда, что (насколько может предвидеть человеческий ум) такое восстание в данный момент должно было бы и кончиться так же, как кончилось восстание парижских рабочих, — поражением. Вот почему в наших рядах, быть может, возможны споры по вопросу о том, что делать в настоящий момент, но уж совершенно невозможны споры о том, чего не делать. Наша партия должна употребить все усилия для того, чтобы рабочие и солдаты не сделали того, что в данный момент было бы так выгодно, так желательно для буржуазии.
Громадные, исторической важности битвы неминуемы. Все социально-политическое положение не только в нашей стране, но и во всей Европе, чревато пролетарской революцией. Война затягивается. Голод и обнищание возрастают всюду. Ужасы войны становятся все более нестерпимыми.
«Рабочий», № 8, от 12 сентября (30 августа) 1917 г.