Предисловие к 1-му тому «Сочинений»
Следующая статья является Предисловием к 1-му тому «Сочинений» Г. Е. Зиновьева. Зиновьев дает здесь краткое определение большевизма и его тогдашнюю оценку теории «перманентной революции». Внимание, читатель! В начале октября 1923 года, еще до развязки событий в Германии, еще до бурных дискуссий внутри партии, еще до смерти Ленина, Зиновьев высказывается очень осторожно. Он опасается строго осуждать эту теорию, лишь критикуя ее в перепрыгивании через крестьянство. Вождь, ведь, может еще выздороветь и приструнить зарвавшегося ученика. После смерти Ленина, примерно через год Зиновьев создаст первую легенду о «троцкизме», который, якобы, в течение 20 лет противостоял марксизму-ленинизму.
— Искра-Research.
Первый том издаваемых, по постановлению редакционной коллегии Госиздата, наших сочинений мы озаглавливаем — «Из истории большевизма».
Если не считать пред-истории большевизма — наиболее ранние сочинения В. И. Ленина («Задачи русской с.-д.»), некоторые работы Г. В. Плеханова, старая «Искра» и, в частности, ее борьба с экономизмом — то можно сказать, что большевизм, как широкое политическое направление, родился почти накануне революции 1905 года. Второй съезд партии, происходивший летом 1903 года, заканчивался под могучий гул революционного стачечного движения, разливавшегося все более бурно по всей России. Первое боевое крещение большевизм получил в ходе первой русской революции 1905 года.
Но затем наступило испытание еще более решающее. Революция 1905 года была раздавлена, рабочий класс отброшен назад. Темп политической жизни замедлился. Воцарилось спокойствие кладбища. Маловерие и ренегатство стали бытовым явлением. Ржавчина буржуазной идеологии коснулась и рабочих рядов.
Выдержит ли большевизм это испытание, устоит ли он под огнем контр-революции — этот вопрос решался примерно в течение пятилетия 1906/7—1911/12 гг. Собранные в настоящем томе работы написаны большею частью именно в этот период. Они в некоторой степени помогут, мы надеемся, читателю разобраться в том, как большевики боролись за партию и за революцию в самые трудные переломные годы русской истории после 1905 года.
— Что нового сказал большевизм в области политической идеологии? Какие новые пути открыл большевизм для международного социализма ? В чем заключается открытие, сделанное В. И. Лениным?
Если бы мы должны были ответить на этот вопрос в нескольких словах, мы сказали бы:
1. Большевизм первый в истории мировой классовой борьбы принял всерьез идею гегемонии пролетариата, поставив на практические рельсы то, что Маркс и Энгельс провидели лишь теоретически.
2. Именно потому, что большевизм поставил вопрос о диктатуре пролетариата как практический вопрос дня, он первый в истории международного социализма стал серьезно искать союзника для пролетариата.
3. — И здесь главная заслуга большевизма — он нашел этого союзника в лице крестьянства.
4. В этом смысле можно сказать, что большевизм «открыл» роль крестьянства, как той силы, при завоевании которой на свою сторону только и становится возможным для пролетариата сыграть свою великую освободительную роль в мировой революции.
Проследите важнейшие моменты в истории большевизма, начиная от первой наиболее важной актуально- политической платформы большевизма 1904—5 гг. (брошюра В. И. Ленина «Две тактики», поставившая ребром вопрос о «революционно-демократической диктатуре пролетариата и крестьянства») и до идеи «смычки» рабочих и крестьян, играющей такую громадную роль в наши дни через двадцать лет после того, как cложился большевизм, — и вы убедитесь, что решающее слово большевизма сказано именно в вышеуказанной области.
В вопросе о взаимоотношениях между пролетариатом и крестьянством Маркс и Энгельс дали и могли дать лишь самое общее. Облечь плотью и кровью эти общие формулы Маркса и Энгельса выпало на долю большевизма. Построить политическую тактику пролетариата так, чтобы при максимуме формального «равноправия» пролетариата и крестьянства суметь на деле повести крестьянство за пролетариатом и как бы «заставить» крестьянство сыграть роль «сырого материала» для пролетариата, выполняющего свою великую историческую миссию — такова теорема, которую удалось разрешить большевизму. И в сущности, сейчас уже совершенно ясно, что важнейшие проблемы пролетарской революции и в международном масштабе ныне сводятся — в различных вариантах — к тому же, к чему свелась эта задача в России, во время последних двух решающих десятилетий. Тактика большевизма будет интернационализироваться и универсализироваться больше всего именно в области взаимоотношений пролетариата и крестьянства.
Отношение пролетариата к крестьянству — вот основной нерв большевизма. Кто хочет понять большевизм, кто искренно хочет стать большевиком, тот прежде всего должен изучить большевизм в этой области, тот должен понять, что именно этим определяется сущность большевизма.
Мы не хотим этим сказать, что большевизм сразу дал готовую и законченную тактическую формулу взаимоотношений пролетариата и крестьянства. От лозунга «диктатура пролетариата и крестьянства», впервые формулированного В. И. Лениным в 1904—5 гг., до лозунга «рабоче-крестьянское правительство», осуществленного в России и провозглашенного ныне международным коммунизмом для всего Коминтерна, прошло два десятилетия, полных глубочайшего политического содержания. Но что безусловно дал большевизм уже в самом начале своего политического существования, это — правильный подход к разрешению этой, господствующей над всеми остальными, политической проблемы. В этом заключался, если можно так выразиться, первый крик большевизма.
В вопросе об оценке роли крестьянства большевизм развивался в высокой степени ограниченно. В 1905 году большевизм смотрел на крестьянство лишь как на возможного «временного союзника» пролетариата в буржуазно-демократической революции. Крестьянство должно было помочь пролетариату в корне покончить с царским самодержавием, «по-плебейски» разрешить аграрный вопрос, порвать путы, сковывавшие развитие производительных сил России, и вывести ее на путь свободной классовой борьбы в рамках демократической республики, которая, в свою очередь, должна была стать ареной борьбы пролетариата за социализм. В 1917 году большевизм отводит крестьянству уже гораздо бо́льшую роль, в соответствии с тем, что и все общественное развитие поднялось на гораздо более высокую ступень, и основной класс — пролетариат — подошел уже непосредственно к социалистическому перевороту.
— Но если так, — заметит нам иной читатель, — то не были ли правы в 1905 году сторонники теории «перманентной революции» против большевиков?
Нисколько!
Теория «перманентной революции» (ее творцами были, как известно, Парвус и тов. Троцкий, стоявшие в то время на левом крыле меньшевизма) перепрыгивала через крестьянство. Она не видела громадной, во многих отношениях решающей роли крестьянства в такой стране, как Россия — да и не только Россия. Ничего не могло бы быть вредней для судеб большевизма и на нынешней стадии его развития, как повторение ошибочных сторон этой теории. Кто вздумал бы и сейчас в какой бы то ни было степени «перепрыгивать», хотя бы в нынешней новой обстановке, через крестьянство, тот неизбежно сломал бы себе ногу, а то и голову.
Да, в 1905 году большевизм исходил из того, что предстоящая революция будет только буржуазно-демократической революцией. Даже еще в 1916 году (см. известные тезисы Ц. О. нашей партии, перепечатанные в сборнике «Против течения») большевизм продолжал еще в значительной мере исходить из той же перспективы. А в 1917 году, после Февральской революции, большевизмом совершен был крутой переход к идее непосредственного социалистического переворота. Трудности перехода были велики. С этими трудностями были связаны и большие ошибки, в частности, и ошибки, сделанные пишущим эти строки осенью 1917 года. Но лишь фразеры и верхогляды могли бы предположить, что этот переход совершен был «вдруг» и что этот переход является доказательством того, что большевизм был не прав в 1905 году. Кто стал бы судить таким образом, тот забыл бы малое: что между 1905 и 1917 годами лежит переломное десятилетие, имеющее решающее значение для всей политики международного пролетариата. Тот забыл бы, что в течение этих 12 лет произошли два следующих «маленьких» события: первое — мировая империалистская война, тянувшаяся четыре года, всколыхнувшая до дна не только всю Россию, но и всю Европу, стоившая десятков миллионов человеческих жертв и приблизившая мировую буржуазию к исторической гибели со скоростью первоклассного курьерского локомотива; и второе — в феврале 1917 года пал царизм, в течение десятилетий и десятилетий стоявший главным препятствием на пути какого бы то ни было освободительного движения не только в России, но и во всем мире. Царизм пал — уже Февральская революция, стоявшая в тесной связи с мировой войной, подняла такие глубокие народные пласты (и больше всего крестьянство, ибо армия была крестьянской), что городской пролетариат смог сразу поставить себе гораздо более далеко идущие задачи.
Большевизм и в 1905 и в 1917 годах брал русское крестьянство таким, как оно было. Большевизм не перепрыгивал через крестьянство ни в 1905, ни в 1917 гг. И в этом была его великая «земляная» сила, давшая ему неисчерпаемую мощь. Кто вздумал бы в 1905 году ставить русскому крестьянству те задачи, которые можно было ему поставить только в 1917 году, после мировой империалистской войны и после Февральской революции, тот был бы Дон-Кихотом.
Разве можно сравнить, например, даже французского крестьянина эпохи до мировой войны и эпохи после нее? Даже французский крестьянин после войны 1914—1918 гг. — это во многих отношениях совершенно новый человек. Выдвигать лозунг «рабоче- крестьянское правительство» во Франции, скажем, в 1910 году было бы пустышкой. А в 1923 году это является серьезнейшим революционным делом. А ведь французский крестьянин не пережил и в сотой части такого перелома, который пережил русский крестьянин между 1905 и 1917 годами — по той простой причине, что буржуазная аграрная революция во Франции произошла уже в незапамятные времена, и что земельный вопрос во Франции не мог в 1914—1918 гг. сыграть такую роль, как в России.
Вот почему большевизм был прав и в 1905 и в 1917 годах. Вот почему его органическое развитие в коренном вопросе о взаимоотношении пролетариата и крестьянства привело его к правильной тактике «смычки», которая в 1923 г. проводится в обусловленной конкретными обстоятельствами обстановке, но которая будет правильной и в 1933 году, — разумеется, с соответствующими изменениями, которые вытекут из хода развития.
Основой всех коренных разногласий между большевизмом и враждебными ему течениями и был вопрос о крестьянстве. На этом фоне и развивались главные разногласия. Меньшевизм держал курс на так называемую «общенациональную оппозицию». Крестьянство, ввиду низкой ступени его культурности, считалось меньшевизмом неспособным на историческое действие вообще. Меньшевистская оценка крестьянства была в основе своей глубоко контр-революционной и барской.
— Пролетариат разбит в боях 1905 года надолго. Крестьянство спит беспробудным сном. Из этой оценки меньшевизм делал глубоко пессимистический вывод относительно возможности новой революции вообще и, ставя крест на революционных перспективах, видел главную задачу в том, чтобы устраиваться в рамках Столыпинской легальности и создавать настоящую «европейскую» социал-демократическую партию. «От нее все качества». От контр-революционной оценки роли крестьянства проистекало все остальное.
Если бы пролетариат в 1905 году победил, меньшевики могли бы на время остаться с ним. Победителя не судят. Но — пролетариат был побежден. А с побежденным неохотно связывают свою судьбу. Так мыслили и чувствовали многие меньшевистско-социал-демократические надпартийные и беспартийные группы интеллигенции. В 1905 году, в момент, когда успехи революционного пролетариата достигали кульминационного пункта, вся эта интеллигенция, вплоть до Н. Минского и Тэффи, вплоть до Кусковой и богатых инженеров из Союза Союзов, льнула к пролетариату. Но когда пролетариат был разбит в первых боях, эти господа сразу же решили, что звезда рабочего класса закатилась навсегда. Наперегонки отрекались все эти интеллигентские, с позволения сказать, революционеры от освободительного движения пролетариата. Народ-«фефела» проиграл революцию, — распни же его! И вместе с тем — не забудь подыскать хозяина поласковее в лагере буржуазии!
Начинается массовый уход интеллигенции из партии и из революционного движения вообще. Превозносить беспартийность и лягать партию становится признаком хорошего тона. Идея беспартийного «рабочего» съезда, выдвинутая против нелегальной революционной партии, объективно имела контр-революционный характер.
Внутри партии, сначала под видом споров по организационным вопросам (эти организационные вопросы в настоящем томе занимают видное, место), в действительности начинается спор об основах программы и тактики. Первые расхождения между большевизмом и меньшевизмом в 1903 году вначале по внешности были только организационными спорами.
В 1908 году уже вполне определенно складывается ликвидаторское течение. Приехав в конце 1908 г. из Петрограда на всероссийскую партийную конференцию в Париж для доклада от имени Ц. К., пишущий эти строки привез с собой новое словечко — «ликвидаторство». В Петрограде начало складываться это течение еще в начале 1908 года, если не в конце 1907 г. Но самый термин «ликвидаторство», мы живо вспоминаем это, впервые возник в средине 1908 года.
Внутри самой большевистской фракции начинается серьезнейшая борьба. Эпоха контр-революции породила «отзовизм» и даже такие махровые цветки, как пресловутое «богостроительство». Вначале и часть революционных рабочих-большевиков, из ненависти к оппортунистической тактике меньшевистского большинства думской фракции, поддерживала отзовизм. Отсюда и то, что первые наши статьи против отзовизма носили очень осторожный педагогический характер. И лишь впоследствии, когда А. Богданов и компания попытались, эксплуатируя настроение рабочих-большевиков, создать свою отзовистскую фракцию, мы переменили тон на более резкий. Победа отзовизма означала бы на деле гибель большевизма. То, чего так жаждали меньшевики — чтобы большевизм выродился в секту, чтобы мы перестали быть партией масс — это лучше всего достигалось отзовистской «тактикой». Лишь после того, как большевизм провел кампанию не только против ликвидаторства справа, но и против ликвидаторства «слева», т.-е. против отзовизма, который справедливо был охарактеризован нами, как «меньшевизм наизнанку», — большевизм окончательно закалился и доказал свое право на существование…
— Почему так много внимания уделяли мы тогда борьбе против примиренцев? Почему так усиленно били мы по «центру»? Ведь, в сущности говоря, все это были количественно очень небольшие группы, лишенные серьезного влияния в рабочем движении.
Разногласия с «центром», разумеется, были разногласиями производного характера. Коренные разногласия отделяли нас от меньшевистского лагеря. Но поскольку центровые группы примиренцев поддерживали ликвидаторский меньшевизм, повторяя его аргументы, и вместе с тем прихорашивали его, придавая ему внешним образом «оттенок» партийности, постольку примиренцы одно время были опаснее ликвидаторов. Помнится, покойная Роза Люксембург на вопрос о том, почему так много внимания уделяется ею и ее друзьями германскому с.-д. «центру», вместо того, чтобы бить прямо ревизионистов, отвечала, что если ревизионистов вообще еще стоит бить, то только бия центристов. Вот так сложилось дело и у нас. Откровенные идеи ликвидаторства слишком определенно пахли предательством и сразу отталкивали от себя революционных рабочих. Зато предательские идеи ликвидаторства, сдобренные идеей «единства» и принаряженные под «партийность», могли сбить и сбивали рабочих с толку гораздо больше.
В 1909—11 гг. основное большевистское ядро пошло на сближение с Г. В. Плехановым. В Г. В. Плеханове в эти годы проснулся старый революционер. Он не мог примириться с ликвидаторством.
— «Мартов предлагает нам отказаться даже от заголовка партии, — писал нам как-то Г. В. Плеханов, — за это Мартова следовало бы повесить»!
Ортодоксальных большевиков сблизила с Г. В. Плехановым еще и борьба против философского ревизионизма Богданова и К°. В первых наших попытках поставить легальную марксистскую печать в России (журнал «Мысль» в Москве, газета «Звезда» в Питере и т. д.) Г. В. Плеханов оказывал нам серьезную поддержку. К сожалению, когда началось новое оживление в рабочем движении и заново встали крупнейшие проблемы революции, Плеханов вновь повернул на меньшевистские рельсы. А когда подошла война 1914 года, Плеханов перешел в лагерь социал-шовинизма…
Основное большевистское ядро, возглавляемое тов. В. И. Лениным, собрало вокруг себя весь цвет русских рабочих и провело партию через все теснины и ущелья.
Громадное большинство, — если не все, — статей, очерков и брошюр, вошедших в настоящий том, подверглись редакции В. И. Ленина. Все эти работы были напечатаны в изданиях, редактировавшихся В. И. Нечего и говорить о том, как много автор этих работ обязан В. И. Ленину — в особенности, поскольку дело идет об этом решающем периоде борьбы за партию.
Мы выражаем здесь горячую товарищескую признательность членам Комиссии по изданию наших сочинений, созданной Госиздатом. Комиссией проделана громадная работа. Оказалось, что статьи были разбросаны почти в 150 периодических и непериодических, легальных и нелегальных изданиях. Громадная масса статей были не подписаны вовсе или подписаны случайными инициалами. Собрать все эти работы, разбросанные на протяжении более 15 лет, — труд не малый. Основной план всего издания, который читатель найдет в конце этого тома, разработан, главным образом, указанной Комиссией. Особенно горячую благодарность выражаем мы здесь тов. Белову, В. Ю.
Г. Зиновьев.
7 октября 1923. Петроград.