Заметки читателя:
Ах, вот оно что!
Приводимая редакцией «Нашего Слова» цитата из письма г. Белоруссова бросает некий сноп света на это довольно-таки «темное» дело. Раньше мы знали только, что парижский корреспондент «Русских Ведомостей» намерен лишить художников огня и воды, как пораженцев и дезертиров. Хотя ни в какой теории живописи, скульптуры или музыки не сказано, что художественный талант неотделим от мелодии «Гром победы, раздавайся!», тем не менее, говорили мы себе, весьма возможно, что по либеральной теории г. Белоруссова, русский художник лишь в том случае заслуживает поддержки, если он сочувствует русским подвигам в Тегеране и Лемберге и не сочувствует немецким подвигам в Вильне и Варшаве. Как хорошо, сказали мы себе, что Ромэн Роллан не русский художник, и что участь его не зависит от г. Белоруссова! Но относительно Ромэн Роллана дело, по крайней мере, ясно: этот человек вслух и на всю Европу, на весь мир сказал, что презирает немцеедов, как Берне некогда облил презрением тогдашних немецких французоедов. Если б Ромэн Роллану пришлось пострадать от французских Белоруссовых, так, по крайней мере, известно было бы за что: поэт не скрыл свой светильник интернациональных чувств под спудом, а поставил его на горе, дабы светил всем людям.
Но за что же, спрашивали мы, должны страдать русские художники в Париже? Разве они, вместе с Ролланом, заявили, что дух художества свободен и потому веет, где хочет, не останавливаясь перед пограничными шлагбаумами? Разве они протестовали против грубой и глупой травли на немецкое искусство? Нет, мы о таких выступлениях ничего не слышали. Русские художники в Париже оставались все время тише воды, ниже травы. За что же, спрашивали мы, воздвигнуто против них гонение? По какому признаку, недоумевали мы, они сопричислены к «пораженцам»? Цитата, сообщенная «Нашим Словом», дает почти достаточный ответ на эти вопросы. Г. Белоруссов говорит не о русской, а о «русской» колонии в Париже. Так вот оно что! Патриотический взор бывшего левого человека смущен обилием инородцев, преимущественно евреев, в художественной колонии Парижа. И хоть эти инородцы молчат, но г. Белоруссов помнит (в качестве бывшего левого человека) о том, как правящая Россия расправляется с инородцами, и он умозаключает, что люди, которых гонят, преследуют, унижают, не склонны бывают, если это не жалкие рабы, к чрезмерному «патриотическому» энтузиазму. И он пишет в Москву: не поддерживайте этих художников, — среди них много инородцев, стало быть, «врагов России»!
Выглядит ли фигура г. Белоруссова в этом новом освещении привлекательнее, мы не знаем. Но она, во всяком случае, выглядит определеннее.
«Наше Слово»,
19 ноября 1915 г.