Главный урок III Конгресса.
«Правда» 12 июля 1921 г., № 150.
Классы имеют свои корни в производстве. Классы до тех пор жизненны, пока они выполняют необходимую роль в процессе общественной организации труда. Классы теряют почву под ногами, когда условия их дальнейшего существования приходят в противоречие с ростом производительных сил, т.-е. с дальнейшим развитием хозяйства. В таком положении находится сейчас буржуазия.
Но это вовсе не означает, что класс, утративший жизненные корни и ставший паразитическим, уже тем самым обречен на немедленную гибель. Если фундаментом классового господства является экономика, то непосредственно классы держатся у власти при помощи государственно-политических аппаратов и органов: армия, полиция, партия, суды, пресса и пр., и пр. При помощи этих органов, представляющих собою «надстройку» в отношении к экономическому фундаменту, господствующий класс может держаться у власти годы и десятилетия после того, как он стал прямым тормозом для общественного развития. Если такое состояние затягивается слишком долго, то переживший себя господствующий класс может увлечь в своем падении те страны и народы, над которыми он господствует.
Отсюда возникает необходимость революции. Новый класс, имеющий жизненные корни в экономическом развитии, — пролетариат, — должен опрокинуть буржуазию, вырвать из ее рук власть и превратить государственный аппарат в орудие хозяйственной реорганизации общества.
Буржуазия стала паразитическим, антиобщественным классом еще до мировой войны. Несовместимость господства буржуазии с дальнейшим развитием и даже с дальнейшим сохранением хозяйства в грандиозном размере обнаружилась в войне. При этом война не только обнаружила эту несовместимость, но и чрезвычайно усилила ее, довела ее до последней степени остроты. Война расшатала экономический фундамент буржуазного общества. В то же время война в чрезвычайной мере расстроила, ослабила, дискредитировала, парализовала политические органы буржуазного господства: государство, армию, полицию, парламент, печать и пр. В первый период после войны буржуазия была чрезвычайно дезориентирована, боялась расплаты, не была уверена в старых методах и приемах господства, тревожно нащупывала почву, колебалась, шла на уступки. В наиболее критический для буржуазии 1919 г. пролетариат Европы мог бы, несомненно, с наименьшими жертвами, овладеть государственной властью, если бы во главе его стояла действительно революционная организация, ставящая себе ясные цели и умело их преследующая, т.-е. сильная коммунистическая партия. Но этого не было. Наоборот, пытаясь после войны завоевать для себя новые условия существования и наступая на буржуазное общество, рабочий класс тащил на своей спине партии и профсоюзы II Интернационала, все усилия которых, и сознательно, и инстинктивно, были направлены по существу на сохранение капиталистического общества.
Пользуясь социал-демократическим прикрытием, буржуазия как нельзя лучше использовала передышку. Она оправилась от паники, восстановила свои государственные органы, дополнила их контр-революционными вооруженными бандами и подобрала политиков-специалистов по борьбе с открытым революционным движением при помощи комбинированных методов — запугивания, подкупа, провокации, изолирования, разделения и пр., и пр. Основная задача этих специалистов состоит в том, чтобы дать ряд боев отдельным частям пролетарского авангарда, обескровить их и подорвать, таким образом, в рабочем классе веру в возможность успеха.
В области восстановления хозяйства буржуазия за три года, протекших после войны, не достигла по существу ничего. Наоборот, только теперь экономические последствия войны развертываются во всем своем объеме в виде небывалого в капиталистической истории кризиса. Мы здесь, таким образом, особенно ярко видим, что политические условия господства, хотя и зависят в последнем счете от экономических условий, но вовсе не следуют за ними параллельно и автоматически: в то время как в области производства и обмена мировой капиталистический аппарат пришел сейчас в полное расстройство, так, что то состояние, какое было в 1919 году, может казаться верхом благополучия по сравнению с нынешним, — в области политической буржуазия за это же время успела в очень большой степени упрочить органы и орудия своего господства. Руководители буржуазии очень ясно видят ту экономическую бездну, которая вскрылась перед ними. Но они готовы и будут бороться до конца. Они рассматривают создавшееся положение, как вопрос политической стратегии. Они холодным оком подстерегают каждое движение пролетариата, стремясь обессилить его, особенно в Германии, в ряде отдельных кровавых поражений.
Рабочие за эти три года много боролись и понесли много жертв. Они не добились власти. В результате рабочая масса стала осторожнее, чем была в 1919—1920 годах. При ряде своих стихийных и полустихийных наступлений рабочие сталкивались каждый раз со все более организованным сопротивлением и отбрасывались назад. Они поняли и почувствовали, что для успеха нужно твердое руководство, нужен расчет, нужна революционная стратегия. Если рабочие массы не откликаются теперь так непосредственно на революционные лозунги, как в 1918—1919 гг., то это не потому, что они стали менее революционны, а потому, что они стали менее наивны, более требовательны. Они хотят организационных гарантий победы. Повести их сможет на решительный бой только та партия, которая на практике, при всех условиях и обстоятельствах, обнаруживает не только свою готовность драться, т.-е. свое мужество, но и свою способность руководить массами в борьбе, маневрировать, наступать и отступать, выводить их из огня, когда обстановка неблагоприятна, комбинировать все силы и средства для удара, и таким путем систематически возвышать свое влияние на массы и свой авторитет. Несомненно, что партии Коммунистического Интернационала далеко не в достаточной степени отдали себе отчет в этой задаче. В этом — основной источник тактических ошибок и внутренних кризисов в отдельных коммунистических партиях.
Чисто механическое представление о пролетарской революции, исходящее только из факта продолжающегося распада капиталистического хозяйства, повело некоторые группы товарищей к созданию в корне ложных теорий об инициативном меньшинстве, которое своим героизмом разбивает «стену всеобщей пассивности» пролетариата, о непрерывных наступлениях пролетарского авангарда, как о «новом методе» борьбы, о частичных боях, которые разыгрываются, с применением методов вооруженного восстания и пр., и пр. Наиболее ярким выразителем такой тенденции является венский журнал «Коммунизм». Совершенно очевидно, что такого рода тактические теории не имеют ничего общего с марксизмом. Практическое применение их целиком шло бы навстречу стратегии военно-политических вождей буржуазии.
Нет никакого сомнения в том, что авантюристские методы и теории возникают как реакция против реформистских и центристских тенденций в рабочем движении, прямым дополнением которых они являются. Но, в то время как реформистские и центристские тенденции стали преимущественно внешней силой и открытым врагом, авантюристские и субъективистские тенденции представляют собой, главным образом, внутреннюю опасность, недооценивать значение которой было бы совершенно непростительно. Беда революционного субъективизма состоит, по выражению Герцена, в том, что он принимает 2-й или 5-й месяц беременности за 9-й. Это еще никогда не проходило безнаказанно…
Третий конгресс констатировал дальнейший развал экономических основ буржуазного господства. Но он в то же время энергично предостерег передовых рабочих от наивных представлений, будто отсюда вытекает автоматическая гибель буржуазии путем непрерывной оффензивы пролетариата. Никогда еще инстинкт классового самосохранения буржуазии не был вооружен таким разнообразием методов обороны и наступления, как сейчас. Экономические предпосылки победы рабочего класса налицо. Без этой победы, и притом в более или менее близком будущем, всей цивилизации грозит упадок и разложение. Но эта победа может быть достигнута только умелым ведением боев и, прежде всего, завоеванием большинства рабочего класса. Таков главный урок третьего Конгресса.