Письмо тов. Росмеру.
Дорогой друг!
Я с большим интересом читал ваши статьи в «L’Humanité», радуясь тому, что Вы вошли целиком в работу, хотя и без паспорта «редактора, директора или лидера». Общее положение дел в партии представляется нам отсюда крайне тревожным. Думаю, что в оценке мы, в общем и целом, сходимся с вами. Циркуляр оппозиции Сенской федерации против Жоржа Пиока представляет собою очень ценное и знаменательное выступление. Правда, в этом выступлении имеются элементы воссоздания левой фракции. Но ответственность за это целиком ложиться на безыдейный или пассивный центр. Об этом я говорил в докладе на заседании Исполкома, где рассматривался французский вопрос. Совершенно очевидно, что развитие партии подошло к критическому пункту: если центр вместе с левой ударит по правому крылу, тогда вся партия встряхнется, все политические вопросы сразу станут яснее — партия перейдет в высший класс. Если же центр пребудет в состоянии нынешней летаргии, подавая признаки жизни только путем бутад против единого фронта, тогда возрождение, укрепление, развитие левой фракции совершенно неизбежно, и на нее ляжет ответственность за судьбы партии.
В этом смысле я думаю, что та осторожная, выжидательная и отчасти пассивная политика, которую Коминтерн сознательно проводил по отношению к французской партии, давая ей время определиться, ныне исчерпала себя. Мы и теперь не отказываемся от надежды на блок центра и левой, и на их дальнейшее политическое слияние. Мы по-прежнему убеждены, что только такой блок может обеспечить дальнейшее развитие партии без тяжких внутренних потрясений. Но в то же время Исполком, на основании всего опыта последнего года, пришел к несокрушимому убеждению в том, что побудить центр к решительному шагу влево, к разрыву с правой, можно не дальнейшим терпеливым выжиданием, а открытой и резкой постановкой всех спорных вопросов пред лицом французской партийной массы и всего Интернационала. Мы обратились к Центральному Комитету с письмом, в котором все вопросы ставятся ребром. С той же целью Исполком исключил Фабра и его сподвижников, показывая тем, что вопрос стоит высоко над юридической казуистикой и является актом революционной политики. Если бы Центральный Комитет не дал удовлетворительного ответа на письмо, Исполком намерен напечатать письмо и апеллировать к французской партии в целом. Этот второй путь был бы, разумеется, более болезнен и, может быть, более длителен. Но, в конце концов, подлинный коммунизм проложит себе дорогу. Особенно недопустимым является поведение партии в синдикальном вопросе. Некоторые товарищи самым серьезным образом уверяют, что неудачи партии в синдикальном движении объясняются ошибкой последнего конгресса, установившего организационную связь между обоими Интернационалами. Выходит так, будто рабочая масса отшатнулась, узнав, что между Коминтерном и Профинтерном установлено взаимное личное представительство! На самом деле, такое представление глубоко наивно. Та масса, которая тяготеет к Красному Профинтерну, отнюдь не интересуется теми или другими организационными тонкостями. Ее привлекает знамя пролетарской революции, коммунизма, Советской республики, России рабочих и крестьян. Думать, что массовый рабочий, который предпочел Москву Амстердаму, испугается, потому что между двумя Интернационалами существует обмен представителями — значит не отличать массы от синдикальной бюрократии. Эта последняя действительно не хочет организованной связи, боится политического контроля, боится того, что партия ее поглотит. В сущности, руководящие синдикалисты и либертеры представляют собой в синдикальном движении подлинные олигархии, которые оберегают свои позиции и прерогативы от «конкуренции» коммунистической партии. Масса, организованная в синдикатах, этой конкуренции нисколько не боится; наоборот, она жадно ищет настоящего правильного руководства. Старая парламентская социалистическая партия боялась конкуренции с революционерами и синдикалистами, которые бросали ей в лицо ее оппортунистические и патриотические грехи. Новая коммунистическая партия видит себя вынужденной продолжать эту традицию постольку, поскольку она не освободилась от оппортунистических тенденций. В тот момент, когда партия развернет свое знамя в синдикатах, заговорит там полным голосом, она завоюет массу синдицированных рабочих на свою сторону, и лучшие элементы синдикалистов встанут под знамя партии. Для тупиц, болтунов, интриганов и авантюристов типа Вердье, Кентона и других не останется места. Статью Фроссара о том, что нужно в этом вопросе продолжать жоресистскую традицию, я считаю самым опасным и угрожающим симптомом. На этом пути партию ждет жестокое крушение, которому будет предшествовать крушение синдикатов, лишенных правильного идейного руководства. Пугаясь призраков, партия отказывается от выполнения своего долга. Пугаясь кризиса, неизбежного при переходе на правильный путь в отношении синдикатов, партия неизбежно идет навстречу катастрофе. Радикальная перемена политики партии в этом вопросе является необходимейшей, неотложнейшей предпосылкой всякой серьезной работы в пролетариате.
Сейчас чрезвычайно важно иметь от Вас достаточно полную и частую информацию о внутренних процессах партии. Если бы группировки партии приняли нежелательное направление, или если бы правому крылу, которое маневрирует и интригует с большим искусством, удалось еще глубже вогнать клин между центром и левым крылом, — следовало бы, может быть, прибегнуть к ускорению созыва 4-го конгресса, поставив на нем французский вопрос в центре внимания. Сообщите и по этому вопросу Ваше мнение.
Политика центра, как нельзя более ярко представлена здесь Раппопортом. Он был у меня накануне заседания Исполкома, посвященного французскому вопросу. Я условился с ним насчет его участия на заседании. Тов. Зиновьев послал ему официальное приглашение. С ним условливались заранее, тем не менее, он не явился. Все попытки разыскать его были тщетны. Таким образом, член Центрального Комитета Французской Коммунистической Партии, находящийся в Москве, блистал своим отсутствием на заседании Исполкома, где рассматривались важнейшие вопросы французского коммунизма. Этим самым Раппопорт символически представлял политику центра.
Курьезно, что французская партия аплодировала Чичерину, когда тот предлагал Барту разоружение. Когда же Радек спрашивал в Берлине Вандервельде и его союзников Лонге, Жуо и других, как они намерены бороться за разоружение, Даниэль Рену приходил в ужас пред таким единым фронтом. Он не понял, что и в Генуе и в Берлине применялся один и тот же метод политической демонстрации большого стиля.
Результатами Генуи мы довольны. Теперь ждем хорошего урожая. Пока что всходы прекрасные и весна многообещающа. Если лето уплатит по векселям весны, то урожай будет хороший, а это будет, в свою очередь, означать крупнейший хозяйственный шаг вперед.
Крепко обнимаю и желаю Вам успеха в работе.
22 мая 1922 г.
Ваш Л. Троцкий.