Съезду Французской коммунистической партии.
2-й съезд ФКП был запланирован на октябрь 1922 г. Представителем ИККИ был послан в Париж печально известный Д. З. Мануильский, который сделал карьеру при Сталине, действуя против Троцкого. /И-R/
13 сентября 1922 г.
Дорогие товарищи!
Предстоящий съезд Французской Коммунистической Партии имеет исключительное значение: он должен помочь партии, после года глубокого внутреннего кризиса, парализовавшего ее волю, выйти на широкую дорогу революционного действия. Чтобы съезд с успехом выполнил эту задачу, нужно, чтобы вся партия критически оглянулась на пройденный путь, дала себе ясный отчет в причинах тяжелого внутреннего недомогания, ведущего к политической пассивности, и твердой рукой провела бы на своем съезде необходимые меры оздоровления и возрождения. Цель настоящего письма — оказать общественному мнению нашей Французской Партии содействие в деле разрешения этой задачи.
1. Общие причины кризиса партии.
Официальный французский социализм и официальный французский синдикализм во время империалистической войны оказались насквозь пропитаны отравой демократической и патриотической идеологии. Со страниц «L’Humanité» и со всех других партийных и синдикальных трибун изо дня в день проповедовалось, что эта война есть последняя война, что это война за право, что Антанта с Францией во главе представляют высшие интересы цивилизации, что победа Антанты приведет к демократическому миру, к разоружению, к социальной справедливости и пр. и пр. После того, как эти, отравленные шовинизмом фантазии нашли свое воплощение в подлой и отвратительной реальности Версальского мира, официальный французский социализм попал в совершенно безвыходное положение. Его внутренняя фальшь обнаружилась с неотразимой наглядностью. Идейная тревога овладела массами, верхи партии потеряли равновесие и доверие к себе. В этих условиях произошло преобразование партии на съезде в Туре и ее присоединение к Коммунистическому Интернационалу. Разумеется, результаты этого съезда были подготовлены неутомимой героической работой Комитета III Интернационала. Тем не менее, быстрота, с какой эти результаты были достигнуты, поразила тогда весь международный пролетариат. Подавляющее большинство партии, вместе с ее важнейшими органами, в том числе и «L’Humanité», превратилось во французскую секцию Коммунистического Интернационала. Откололись от партии наиболее скомпрометированные элементы, всеми своими интересами и всем своим мышлением связанные с буржуазным обществом. Эта быстрота превращения социалистической партии в коммунистическую, явившаяся результатом вопиющего противоречия между идеологией демократического патриотизма и версальской реальностью, имела неизбежно и свои отрицательные последствия. Партия отшатнулась от прошлого, но это вовсе не значило, что она успела за короткий период критически продумать и проработать теоретические принципы коммунизма и методы революционной пролетарской политики.
К этому присоединилось еще и то, что революционное движение за последние два года приняло во всей Европе более медленный, затяжной характер. Буржуазное общество обрело некоторую видимость нового равновесия. На этой почве внутри коммунистической партии стали оживать старые предрассудки реформизма, пацифизма и демократизма, от коих партия формально отказалась в Туре. Отсюда неизбежная внутренняя борьба, приведшая к глубокому кризису партии.
После Тура в партию вошло значительное количество революционных синдикалистов. Сам по себе этот факт являлся крайне ценным. Но так как именно по вопросу о взаимоотношении между партией и синдикатами в нашей партии совершенно отсутствовала ясность воззрений, то синдикалистские взгляды, требовавшие «невмешательства» партии в область синдикального движения, подкрепили собою в корне неправильный взгляд, будто партия и профсоюзы представляют собою две совершенно самостоятельные державы, связанные, в лучшем случае, взаимным благожелательным нейтралитетом, другими словами, не революционные синдикалисты подвергались переработке в горниле партии, а, наоборот, они наложили на партию свой анархо-синдикалистский отпечаток, еще более усиливая этим идейный хаос.
Можно, таким образом, сказать, что съезд в Туре наметил лишь общие грубые рамки, внутри которых и совершается до сего дня трудный процесс перерождения партии из демократической и социалистической в коммунистическую.
2. Внутренние группировки партии.
Наиболее очевидное и острое выражение кризис находит себе в борьбе тенденций внутри партии. Этих тенденций, если свести их к основным группировкам, четыре:
а) Правое крыло. Его возрождение и сплочение внутри коммунистической партии пошло по линии наименьшего сопротивления, именно по линии пацифизма, который всегда может рассчитывать на поверхностный успех в стране с такими традициями, как у Франции, особенно после империалистической войны. Гуманитарный и слезливый пацифизм, не заключающий в себе ни единого революционного атома, создает наиболее удобную маскировку для всех других воззрений и симпатий в духе реформизма и центризма. Правое крыло партии начинало чувствовать себя тем увереннее и тверже, чем более обнаруживался затяжной характер пролетарской революции, чем более европейская буржуазия овладевала государственным аппаратом после войны, чем большие хозяйственные трудности возникали пред Советской Республикой. Правые элементы сознавали и чувствовали, что только бесформенность и смутность партийного сознания может обеспечить их влияние, поэтому они, не всегда решаясь открыто нападать на коммунизм, вели тем более непримиримую борьбу против требований ясности и отчетливости в идеях и в организации партии. Под лозунгом «свободы мнений» они отстаивали свободу мелко-буржуазных интеллигентов, адвокатских и журналистских группок вносить в партию сумбур, хаос и тем парализовать ее способность к действию. Все нарушители партийной дисциплины находили сочувствие со стороны правого крыла, которое усматривает особое мужество в том, когда депутат или журналист попирает ногами программу, тактику или устав пролетарской партии. Под лозунгом национальной автономии они открыли борьбу против Коммунистического Интернационала. Вместо того, чтобы бороться внутри Интернационала, к которому они формально примкнули, за ту или другую точку зрения, правые стали оспаривать самое право Интернационала «вмешиваться» во внутреннюю жизнь отдельных партий. Они пошли далее и, отождествляя Интернационал с Москвой, стали в прикрытой и тем более злостной форме намекать французским рабочим, что те или другие решения Коммунистического Интернационала диктуются не интересами мировой революции, а оппортунистическими государственными интересами Советской России. Если бы это было так, или если бы правые серьезно думали, что это так, они были бы обязаны поднять против русских коммунистов непримиримую борьбу, объявить их изменниками делу международного коммунизма и призвать русских рабочих к свержению такой партии. Но правые и не думали становиться на этот единственно-последовательный и принципиальный путь. Они ограничивались намеками и инсинуациями, стремясь играть на националистических струнках известной части партии и рабочего класса. Это кокетничанье с лже-демократизмом («свобода мнений») и национализмом (Париж — Москва), дополнялось вздохами по поводу раскола с диссидентами и нащупыванием почвы для подготовки политики левого блока. Таким образом правое крыло по всему духу своему, враждебно коммунизму и пролетарской революции. Элементарным требованием самосохранения партии является очищение ее рядов от тенденций этого рода и от тех элементов, которые являются проводниками таких тенденций. Само собой разумеется, что члены партии, явно обнаружившие после Тура свою фактическую принадлежность к правому крылу, не могут занимать никаких ответственных постов в коммунистической партии. Это первое, совершенно очевидное условие для преодоления внутреннего кризиса.
б) «Крайнее левое» крыло. На противоположном фланге партии мы видим так называемую крайнюю левую, в которой, под мнимым радикализмом слов, нередко скрываются, наряду с революционным нетерпением, чисто оппортунистические предрассудки в вопросах тактики и организации рабочего класса. Локализм, автономизм и федерализм, совершенно несовместимые с революционными потребностями рабочего класса, находят своих сторонников в среде так называемого крайнего левого крыла. Отсюда же иногда раздавались призывы к мнимо-революционным действиям, явно не отвечающим обстановке и несовместимым с реалистической политикой коммунизма. Большинство крайних левых, как свидетельствует опыт последнего года и особенно Сенской федерации, представляет собою прекрасный революционный материал и при правильном и твердом руководстве со стороны партии освобождается от мнимо-революционных предрассудков, во имя действительно-коммунистической политики. Но несомненно, что в этом крыле имеются отдельные представители анархо-реформистского склада, готовые к любой момент на блок с правыми против коммунистической политики. Внимательный и строгий контроль над дальнейшей деятельностью этих элементов должен дополнить собою педагогическую просветительную работу в тех партийных кругах, неопытность коих эксплуатируется анархо-синдикалистами «крайнего» левого крыла.
в) Левое течение является, как в идейном отношении, так в значительной мере и по личному составу, продолжением и развитием Комитета III Интернационала. Левое течение, бесспорно, прилагало все усилия к тому, чтобы направить политику партии в действительном, а не только в словесном согласии с принципами Коммунистического Интернационала. Известное возрождение активности левой группировки было вызвано сплочением правого крыла и его агрессивной политикой против принципов, политики и дисциплины коммунизма. Исполком, распустивший в свое время во имя единства партии Комитет III Интернационала, принял необходимые меры к тому, чтобы избежать возрождения режима фракций, опасность которого стала совершенно очевидной с того момента, как правое крыло, не встречая необходимого отпора, осмелилось открыто попирать идеи коммунизма, устав Партии и Интернационала. Исполком не видел и не видит в деятельности левой группы (la gauche) таких шагов, которые говорили бы, что левые стремятся создать замкнутую фракцию. Наоборот, в полном согласии с решениями и указаниями Исполкома, левая группировка отстаивает необходимость полного единения и слияния всех искренно коммунистических элементов для очищения партии от дезорганизующих и разлагающих ее пережитков прошлого.
г) Наиболее широкая и наименее оформленная группа центра полнее всего отражает охарактеризованную в начале этого письма эволюцию французской партии. Быстрота перехода от социализма к коммунизму, под давлением революционных настроений снизу, привела к тому, что в рамках партии оказались многочисленные элементы, вполне искренно относящиеся к коммунистическому знамени, но еще далеко не ликвидировавшие своего демократически-парламентского и синдикалистского прошлого. Многие представители этого центра вполне искренно думали, что достаточно отказаться от наиболее скомпрометированных формул парламентаризма и национализма, чтобы тем самым превратить партию в коммунистическую. Формальное принятие 21 пункта в Туре уже само по себе казалось им решением вопроса. Не отдавая себе достаточного отчета в том, какое глубокое внутреннее перерождение должна еще претерпеть партия, чтобы стать руководительницей пролетарской революции в главной цитадели капиталистической реакции, считая, что съезд в Туре уже разрешил главные затруднения, представители центра неодобрительно относились к возбуждению в партии тактических и организационных вопросов и склонны были в принципиальных столкновениях видеть личные конфликты и кружковые домогательства. Правое крыло, идейно ничтожное и скомпрометированное, могло поднять голову только благодаря тому, что руководящий партией центр не оказал ему сразу необходимого отпора. Ограниченный с двух сторон более или менее оформленными правой и левой группировками, сам центр лишен самостоятельной политической физиономии. Попытка отдельных представителей центра, как т. Даниэль Рену, создать самостоятельную платформу, приводила на деле к тому, что он по одним вопросам сходился с правой, по другим — с крайней левой, только увеличивая этим идейную путаницу. Несомненно, что отдельные представители центра целиком тяготеют к правой и остаются тормозом партийного развития. Но задача большинства руководящих элементов центра — и мы надеемся, что они эту задачу выполнят — состоит в том, чтобы стать обеими ногами на почву решений Коммунистического Интернационала и, рука об руку с левой, очистить партию от всех тех элементов, которые на политическом опыте обнаружили, обнаруживают и еще обнаружат, что им не место в коммунистических рядах, — чтобы таким путем укрепить дисциплину партии и сделать ее надежным орудием революционного действия.
Наряду с представителями левой, доказавшими свою верность делу пролетарской революции в труднейший период, в Центральный Комитет партии должны войти те представители центра, которые действительно обнаружили готовность открыть новую эру в жизни французской партии.
3. Вопрос о едином фронте.
Вопрос о едином фронте встал перед Интернационалом в той мере, в какой коммунистические партии важнейших стран от подготовительной идейной и организационной работы переходили на путь массового действия. В силу указанной выше причины Французская партия оказалась застигнутой вопросом о едином фронте врасплох, что и нашло свое выражение в виде неправильных решений партии по этому вопросу. Между тем, именно для французского рабочего движения политика единого фронта, проводимая однородной централизованной революционной партией, может и должна получить неизмеримое значение.
Социальные отношения Франции имели до войны наиболее косный характер во всей Европе; из относительной устойчивости хозяйственных форм, при многочисленности мелкого крестьянства, вытекал консерватизм политической жизни, отражавшийся и на рабочем классе. Нигде не было такого цепкого режима революционных и мнимо-революционных сект, как во французском рабочем движении. Чем неопределенней были перспективы социальной революции, тем больше каждая из группировок, фракций и сект стремилась превратиться в замкнутый мирок. Иногда эти фракции боролись друг с другом за влияние, как гэдисты и жоресисты, иногда же размежевывали свое влияние на основе принципа невмешательства, как жоресисты и синдикалисты. Самое существование каждой группировки казалось ей самой, особенно ее бюрократии, самоцелью. К этому присоединились неизбежные карьеристские соображения: пресса становилась самоцелью для журналиста, парламентские места — для депутатов. Эти традиции и навыки — результат долгого демократического прошлого в условиях консервативной среды — еще и сейчас очень сильны во французском рабочем движении.
Коммунистическая партия возникла вовсе не для того, чтобы существовать как одна из фракций в пролетариате, наряду с диссидентами, анархо-синдикалистами и пр., а для того, чтобы потрясти эти консервативные группировки и фракции в самой их основе, обнаружить их полное несоответствие потребностям и задачам революционной эпохи, и тем заставить пролетариат почувствовать себя, как класс, все части которого активно связаны единством фронта против буржуазии и ее государства. Организация парламентского социализма и пропагандистская секта могут в течение десятилетий существовать в одних и тех же рамках, которые обеспечивают им несколько парламентских мест или известный сбыт их брошюркам. Партия социальной революции должна учиться на деле сплачивать большинство рабочего класса, пользуясь для этого каждой открывающейся возможностью массового действия. В то время, как пережившие себя группировки и фракции заинтересованы в устойчивости и незыблемости перегородок, разделяющих рабочий класс на части, мы, наоборот, кровно заинтересованы в том, чтобы нарушать консерватизм этих перегородок и учить этому рабочие массы. В этом весь смысл политики единого фронта, и этот смысл непосредственно вытекает из социально-революционного существа нашей партии.
С этой точки зрения разговоры о том, что мы готовы идти на единый фронт с массами, но не с их вождями, представляют собою чистейшую схоластику. С таким же успехом можно сказать, что мы согласны вести стачки против капиталистов, но не согласны вступать с ними в переговоры. Как нельзя вести стачечной борьбы, не вступая в известные моменты в переговоры с капиталистами или их уполномоченными, так нельзя звать организованные массы к объединенной борьбе, не вступая в переговоры с теми, кого данная часть массы уполномочивает. Здесь под видом революционной непримиримости явно выступает политическая пассивность, не видящая перед собой той важнейшей работы, ради которой и создавалась коммунистическая партия.
Мы считаем необходимым рассмотреть здесь те возражения против единого фронта, которые выдвинуты были в последнее время, в особенности, товарищем Даниэлем Рену и которые как бы опираются на опыт Коммунистического Интернационала и отдельных его секций.
Указывают на то, что попытка созыва всемирного рабочего конгресса не увенчалась успехом и, наоборот, привела только к усугублению борьбы 2 и 21⁄2 Интернационалов против коммунизма. Тот же самый вывод пытаются сделать из опыта политики единого фронта в пределах Германии: на деле мы видим там, — говорят нам, — не единый фронт пролетариата, а объединение социал-демократов и независимых против коммунистов.
Эти факты бесспорны, но видеть в них довод против политики единого фронта могли бы только те, которые надеялись бы, при помощи политики единого фронта, достигнуть смягчения политических противоречий или превратить Эберта, Шейдемана, Вандервельде, Реноделя, Блюма и Лонге в революционеров. Но такую надежду могли бы питать только оппортунисты, и мы действительно видим, что точка зрения т. Рену и его единомышленников есть позиция не революционеров, а пришедших в отчаяние оппортунистов. Наша задача вовсе не в том, чтобы перевоспитать Шейдемана, Блюма, Жуо и компанию, а в том, чтобы расшатать консерватизм их организации и открыть в массе вывод к действию. В последнем счете от этого может выиграть только коммунистическая партия. Стремление к единству в массах велико. Наша агитация вынудила в известный момент даже 2 и 21⁄2 Интернационалы вступить с нами в переговоры по поводу единого рабочего конгресса. Совершенно неоспоримо, что социал-демократы и независимые всеми силами стремились сорвать единство действий и, еще более сблизились друг с другом в процессе борьбы на этой почве с коммунистами. В Германии это привело к подготовке полного слияния этих двух партий. Видеть в этом крушение политики единого фронта может только тот, кто совершенно не понимает сложных путей политического развития рабочего класса. Слияние независимых с социал-демократами временно создает видимость их усиления против нас. Но на самом деле слияние целиком пойдет нам на пользу. Независимые будут пытаться мешать социал-демократам выполнять их буржуазно-правительственную роль; с несомненно большим успехом социал-демократы помешают нынешним независимым выполнять их «оппозиционную» роль. С исчезновением бесформенного пятна независимых коммунистическая партия останется перед рабочим классом, как единственная сила, борющаяся с буржуазией и призывающая рабочий класс к единому фронту в этой борьбе. Это не сможет не изменить соотношения сил в нашу пользу. Вполне вероятно, что через некоторое время, когда наше усиление обозначится, объединенная социал-демократическая партия окажется вынужденной в том или другом случае принять лозунг единого фронта. Так как в этом случае коммунисты, как более решительные в борьбе за частные и общие интересы рабочего класса, могут только выиграть во мнении трудящихся, то в результате временного сотрудничества социал-демократы снова еще резче отшатнутся от коммунистов и откроют против них еще более неистовую кампанию. Борьба коммунистической партии за влияние на рабочий класс идет не по прямой, а по очень сложной ломаной линии, которая ведет, однако, в одном и том же направлении, — при условии однородности, выдержанности и дисциплинированности самой коммунистической партии.
Несомненные политические успехи достигнуты в Германии политикой единого фронта уже сейчас, как видно из прилагаемой к этому письму справки т. Клары Цеткин.
В то время, когда некоторые французские товарищи, даже готовые «в принципе» признать тактику единого фронта, считают ее неприменимой в настоящее время во Франции, мы, наоборот, полагаем, что нет другой страны, где тактика единого фронта являлась бы столь неотложной и настоятельной, как во Франции. Это обусловливается в первую голову, состоянием французского синдикального движения.
Раскол французских профессиональных организаций, произведенный Жуо и К° по политическим мотивам, представляет собою не меньшее преступление, чем поведение этой клики во время войны. Каждая тенденция и доктрина имеют возможность создавать свою группировку в рабочем классе. Но профессиональные союзы являются основной формой организации пролетариата как класса, и единство профессиональных организаций диктуется уже необходимостью защиты самых элементарных интересов и прав трудящихся масс. Раскол профессиональных союзов по политическим мотивам является одновременно изменой рабочему классу и признанием своего банкротства. Только изолированием небольшой части рабочего класса от революционных группировок путем раскола Жуо и К° могли надеяться сохранить еще в течение известного времени свое влияние и свою организацию. Но этим самым реформистские профессиональные союзы переставали быть профессиональными союзами, т.-е. массовыми организациями трудящихся, а становились замаскированной политической партией Жуо и К°.
Нет никакого сомнения, что сторонники раскола были также и в среде революционных анархо-синдикалистов. Чуждые широких задач пролетарской революции, эти элементы, по существу, ограничивают свою программу созданием поповско-анархической секты со своей иерархией и своими прихожанами. Они создают свой «пакт», тайное соглашение, где обязуются друг другу помогать при захвате ответственных должностей, и в этом смысле раскол профессиональных союзов как нельзя лучше устраивает дела подобной клики.
Наша позиция была и остается в этом вопросе совершенно непримиримой. Интересы нашей партии и здесь, как и во всем остальном, совпадают с подлинными интересами рабочего класса, которому нужны единые профессиональные союзы, а не их осколки. Разумеется, революционная Конфедерация Труда нам ближе, чем реформистская. Но нашей обязанностью является борьба за восстановление единства профессиональных организаций — и не в неопределенном будущем, а теперь же, немедленно, для отпора наступлению капитала. Раскол профессиональных союзов — дело преступной синдикальной бюрократии. Масса в обеих группировках не хотела и не хочет раскола. Мы должны быть с массой против раскольничьей и предательской синдикальной бюрократии.
Революционная Конфедерация Труда называет себя объединительной (unitaire). Если для анархо-синдикалистов это лишь лицемерный звук, то для нас, коммунистов, — это знамя. Мы должны при каждом подходящем случае, особенно при всякой возможности массового действия, выяснять, что существование революционной Конфедерации Труда — не самоцель, а только средство к скорейшему достижению единства синдикального движения. Обратилась ли партия по поводу гаврской стачки с открытым предложением к обеим конфедерациям о координировании своих условий в деле обслуживания стачки? Нет, это крупнейшая ошибка. То обстоятельство, что CGTU этого не хотела, ни в каком случае не может служить оправданием. Ибо мы не обязаны делать только то, чего хочет CGTU, — такие уж у нас свои, коммунистические, воззрения на задачи синдикальной организации, и когда эта последняя делает ошибку, мы должны за собственной ответственностью эту ошибку открыто поправлять пред лицом трудящихся масс, чтобы помочь рабочему классу избежать подобных ошибок в будущем. Мы обязаны были опросить обе конфедерации открыто, пред лицом всего пролетариата: готовы ли они встретиться для выработки программы сотрудничества по обслуживанию гаврской стачки? Такого рода конкретные предложения, заранее выработанные нами деловые программы, нужно выдвигать неутомимо по каждому подходящему поводу, в локальном или в общегосударственном масштабе, в зависимости от характера вопросов и размера движения. CGTU не сможет и не будет противиться такой инициативе. CGT, охраняя своих сторонников от соприкосновения с революцией, будет неизбежно упираться. Тем хуже для CGT. Политика единого фронта станет тем тараном, который пробьет брешь в последних укреплениях Жуо и К°.
Но этого мало. Мы сами, как партия, не можем оставаться в стороне от такого крупного события, как гаврская стачка. И мы не можем позволить гг. диссидентам отсиживаться и отмалчиваться в стороне. Мы должны были обратиться с прямым и открытым предложением совещания и к ним, к диссидентам. Нет и не может быть ни одного здравого и серьезного довода против такого обращения. И если бы диссиденты, под влиянием обстановки и под нашим давлением, сделали полшага вперед, навстречу интересам стачки, они этим оказали бы рабочим реальную услугу, а большинство рабочей массы, в том числе и примыкающие к диссидентам, увидело бы, что эти последние сделали свой политический шаг под нашим давлением. Если бы диссиденты отказались, они только скомпрометировали бы себя. Мы же не только выполнили бы наш долг по отношению к активно борющейся в данный момент части пролетариата, т.-е. к гаврским стачечникам, но и повысили бы наш авторитет. Только такая неутомимая, настойчивая и гибкая пропаганда единства, на почве живых фактов массового действия, способна разбивать перегородки сектантства и кружковой замкнутости внутри рабочего класса, повышая его чувство классовой сплоченности и тем самым неизбежно увеличивая наше влияние.
На основе всей этой работы лозунг рабочего правительства, выдвинутый в подходящую минуту, может развить могущественную притягательную силу. В известный момент, подготовленный событиями и нашей пропагандой, мы скажем, обратившись к тем рабочим массам, которые еще отрицают революцию и диктатуру пролетариата, или же просто не доросли до этих вопросов: вы видите сейчас, как буржуазия переустраивает единство своего класса под вывеской левого блока и подготовляет «левое» правительство, фактически объединяющее всю буржуазию; почему же нам, рабочим разных партий, направлений и беспартийным, не создать наш пролетарский блок, для защиты наших интересов и не выдвинуть нашего, рабочего правительства? Вот естественная, простая, ясная постановка вопроса! Но мыслимо ли нам, коммунистам, заседать в правительстве с Реноделем, Блюмом и пр.? — спросят некоторые товарищи. При известных условиях это может оказаться временно неизбежным, как и мы, русские коммунисты, уже после нашей победы в октябре, соглашались допустить в состав правительства меньшевиков, эсеров и фактически привлекли левых эсеров. Но сейчас для Франции вопрос еще не стоит, к сожалению, столь практически. Дело идет не о немедленном или близком образовании рабочего правительства с участием Фроссара и Блюма, а об агитационном противопоставлении рабочего блока блоку буржуазии. Прежде чем дело дойдет до создания самого рабочего правительства, нужно, чтобы большинство рабочего класса присоединилось к этому лозунгу. Когда мы этого достигнем, т.-е. в тот момент, когда рабочие диссиденты и члены всеобщей конфедерации потребуют объединенного рабочего правительства, акции Реноделя, Блюма и Жуо будут стоять крайне низко, ибо эти господа только и держатся своим союзом с буржуазией при расколе рабочего класса.
Совершенно очевидно, что, когда большинство французского рабочего класса объединится под знаменем рабочего правительства, у нас не будет никакого основания беспокоиться относительно состава этого правительства. По существу дела, действительный успех лозунга рабочего правительства уже означал бы пролог к пролетарской революции. Вот чего не понимают те товарищи, которые берут лозунги формально и измеряют их мерилом словесного радикализма, не отдавая себе отчета в тех процессах, какие происходят в самом рабочем классе.
Выдвинуть программу социальной революции и «непримиримо» противопоставить ее диссидентам, синдикалистам-реформистам, отказываясь вступать с ними в такие бы то ни было переговоры до тех пор, пока они не признают нашей программы, — это очень простая политика, для которой не нужно ни находчивости, ни энергии, ни гибкости, ни инициативы. Это не коммунистическая политика. Мы, коммунисты, ищем способов и путей политически, практически, на деле довести еще несознательные массы до революционной постановки вопроса. Объединить авангард рабочих под знаменем социальной революции — это уже сделано в виде коммунистической партии. Теперь эта коммунистическая партия должна попытаться объединить весь рабочий класс как на почве экономического отпора капиталу, так и на почве политического отпора буржуазии и ее правительственному блоку. Таким путем мы фактически приблизим социальную революцию и подготовим пролетариат к победе.
4. Важнейшая политическая задача французского коммунизма.
Борьба против версальского договора, вовлечение в эту борьбу все более широких масс и придание этой борьбе все более решительного характера является центральной политической задачей Французской Коммунистической Партии.
Французская буржуазия может поддерживать тот чудовищный и гибельный для Европы режим, какой установлен версальским миром, только путем милитаристического напряжения сил французского народа и непрерывного грабежа и разорения Германии. Постоянные угрозы оккупации германской территории являются одной из сильнейших помех развитию пролетарской революции в Германии. С другой стороны, похищаемые у германского народа материальные средства идут на укрепление позиции французской буржуазии, представляющей сейчас главную контр-революционную силу не только в Европе, но и во всем мире.
Несомненно в то же время, что французская буржуазия, используя германскую контрибуцию, создает привилегированное положение для наибольшей части французского рабочего класса, чтобы тем самым облегчить французскому капиталу натиск против, французского пролетариата в целом. Эту политику, но в более широком масштабе, мы в течение десятилетий наблюдали в Англии, буржуазия которой, грабя свои колонии и эксплуатируя более отсталые страны, расходовала небольшую частицу своей мировой добычи на создание привилегированного слоя рабочей аристократии, которая помогла буржуазии тем более жестоко и безнаказанно эксплуатировать рабочие массы. Именно таким путем была воспитана насквозь растленная бюрократия великобританских тред-юнионов. Разумеется, империалистические усилия французской буржуазии являются запоздалыми в этой области, как и во всех остальных: европейский капитализм находится не в стадии прогрессивного развития, а в стадии разложения, и борьба французского капитала за поддержку версальского режима окупается ценой дальнейшей дезорганизации и углубляющегося обнищания хозяйства всей Европы. Совершенно, однако, очевидно, что срок, в течение которого французский капитал будет еще сохранять возможность продолжать свою гибельную работу, зависит в огромной степени от той энергии, с какой коммунистическая партия развернет в стране активную борьбу против версальского мира и его автора — французской буржуазии.
Нет и не может быть никакого сомнения в том, что диссиденты, и синдикалисты-реформисты имеют активных, сознательных сторонников в той ничтожной части рабочего класса, которая прямо или косвенно заинтересована в разбойничьем режиме контрибуций. Экономика и психология этих элементов имеет по существу паразитарный характер. Господа Блюм, Жуо и др. являются законченными политическими и профессиональными выразителями того духа паразитизма, который связывает известные элементы пролетарской аристократии и бюрократии с версальским режимом в Европе. Эти клики не способны вести серьезную борьбу против нынешней грабительской гегемонии Франции, ибо эта борьба наносила бы неизбежно раны им самим.
Борьба за социальную революцию во Франции встает сейчас пред пролетариатом прежде всего как борьба против милитаристской гегемонии французского капитала, против разграбления Германии, против версальского мира. Именно на этом вопросе должен обнаружиться и развернуться подлинно интернациональный и подлинно революционный характер нашей Французской Коммунистической Партии.
Во время войны интернациональный характер пролетарской партии выражался в отказе от принципа национальной обороны, ибо тогда этот отказ имел действенный характер, вел за собою мобилизацию рабочих масс против буржуазного отечества. В настоящее время, когда французская буржуазия пожирает и переваривает небывалую добычу, отказ коммунистической партии от принципа национальной обороны сам по себе необходим, но совершенно недостаточен. Буржуазия легко может мириться с этим декларативным антипатриотизмом до новой войны. Сейчас актуальный и действительно революционный характер может иметь только борьба против разбойничьих плодов национальной обороны, против контрибуций и репараций, против версальского мира. Только в этой борьбе партия в то же время может проверить и закалить свой внутренний состав, беспощадно выметая вон элементы, затронутые язвой национального паразитизма, если бы такие элементы оказались в том или другом углу самой коммунистической партии.
Ваш съезд и в этом вопросе должен открыть новую эру массовой и революционной борьбы против Версаля и версальцев.
5. Организационные вопросы.
Из развитых выше соображений организационные вопросы вытекают сами собой: дело идет об обеспечении за коммунистической партией характера подлинно пролетарской политической организации, тесно связанной со всеми формами рабочего движения, протягивающей свои щупальцы во все объединения и группировки рабочих, в одинаковой мере контролирующей и направляющей деятельность коммунистов в парламенте, в прессе, муниципалитетах и кантональных советах, профессиональных союзах и кооперативах. С этой точки зрения проекты изменений, выработанные Центральным Комитетом, по вопросу об уставе партии и о режиме прессы представляют собой несомненный шаг вперед. Само собою разумеется, что эти уставы и формально-организационные изменения могут получить реальное значение лишь в том случае, если им будет соответствовать по всему своему содержанию работа руководящих учреждений партии.
С этой точки зрения исключительное значение получает вопрос о составе Центрального Комитета партии. При определении этого состава решающую роль, по-нашему мнению, должны играть два критерия: во-первых, Центральный Комитет должен воплощать собой объединение левой и центра против правой, то есть против оппортунизма и централизма, во имя развития революционной политической активности масс; во-вторых, большинство Центрального Комитета должно состоять из рабочих и притом преимущественно из таких рабочих, которые неразрывно связаны с синдикальными организациями. Значение первого критерия выяснено выше, о втором критерии необходимо сказать несколько слов.
Обеспечить партии связь с массами — значит в первую голову обеспечить эту связь с профессиональными союзами. Надо раз навсегда покончить с чудовищным, самоубийственным с точки зрения революции воззрением, будто партии нет дела до профессиональных союзов и их работы. Разумеется, профессиональная организация, как таковая, автономна, то есть сама, на основах рабочей демократии, направляет свою политику. Но и партия автономна в том смысле, что никакие анархо-синдикалисты не смеют ей предписывать, каких вопросов она может касаться и каких не может. Коммунистическая партия не только вправе, но обязана стремиться занять руководящее положение в профессиональных союзах на основе добровольного доверия членов союза к лозунгам и тактике партии. Тому режиму, когда союзами заправляли анархо-синдикалистские клики, связанные с секретными договорами в духе масонского карьеризма, должен быть раз навсегда положен предел. Партия выступает в союзах с открытым забралом. Все коммунисты работают в профессиональных союзах как коммунисты, и связаны партийной дисциплиной в коммунистические ячейки. В вопросах синдикального действия коммунисты, разумеется, подчиняются синдикальной дисциплине. С этой точки зрения огромное значение приобретает привлечение в состав Центрального Комитета значительного числа активных работников синдикального движения. Если они обеспечат связь Центрального Комитета с массовыми организациями, то, с другой стороны, для них самих Центральный Комитет станет высшей академией коммунистической политики, а наша французская партия чрезвычайно нуждается в воспитании революционных пролетарских вождей.
Таковы главные задачи предстоящего съезда Французской Коммунистической Партии. Коммунистический Интернационал будет с величайшим вниманием следить за его ходом и результатом. Требовательность, проявляемая Интернационалом в отношении к коммунистической партии Франции, есть требовательность по отношению к самому себе, ибо французская партия является одной из важнейших его частей. Глубокие противоречия, заложенные в положении республики французского капитала, открывают пред французским пролетариатом в близком, надеемся, будущем возможности величайших исторических действий. В подготовке к ним нужна высшая бдительность и требовательность к себе. Этой мыслью о великой исторической миссии французского пролетариата внушено настоящее письмо. Требовательность, проявляемая Интернационалом к своим партиям, опирается на глубокое доверие к революционному развитию мирового пролетариата и прежде всего пролетариата Франции.
Французская Коммунистическая Партия преодолеет свой внутренний кризис и будет на высоте своих неизмеримых революционных задач.
Приложение: Единый фронт в Германии.
Это приложение — письмо Клары Цеткин Исполкому Коминтерна, датированное 13 сентября 1922 г. Непонятно, почему под ним подпись ИККИ. Слияние социал-демократов и Независимцев произошло 24 сентября 1922 г. — /И-R/
Предстоящее слияние СПГ и НСПГ является не результатом политики единого фронта, а его карикатурой; оно навязано вождями этих двух партий для того, чтобы скрыть свое банкротство новым обманом. Реформистские вожди обоих лагерей, учитывая необходимость единения пролетарских сил, необходимость, чувствуемую массами, употребляют ее во зло, объединяясь с буржуазией против коммунистов. Это объединение является естественным и неизбежным завершением того факта, что обе партии подменили платформу классовой борьбы политикой «священного единения», классового сотрудничества. И вся разница только в том, что шейдемановцы отбросили революционную фразу, а дитмановцы еще прибегают к ней. Таким образом между этими двумя реформистскими партиями нет ни принципиальных, ни тактических разногласий, а поэтому ничто не мешает им слиться. Да они и должны это сделать, чтобы вернуть себе силу или, по меньшей мере, хоть видимость ее. СПГ потеряла за последний год 46.000 членов — огромная потеря даже при ее превосходной организации. НСПГ еще не опубликовала своего отчета, но секретом полишинеля является тот факт, что она не знает, как покрыть дефицит, и что центральный орган партии «Freiheit» находится в агонии. Но, главным образом, обе партии должны приложить все усилия к тому, чтобы вернуть хоть отчасти свою былую популярность, скомпрометированную их реформистской политикой, бросающей их в объятия Стиннеса. Так они поступают, злоупотребляя наиболее популярным лозунгом в массах. Но последние скоро узнают, какая глубокая и существенная разница между органическим союзом этих двух реформистских партий и единением пролетарских масс в их борьбе.
Наряду с органическим союзом обеих реформистских партий неослабно продолжается работа К. П. во имя единого фронта против вождей этих партий и бюрократии профсоюзов. Успех сказался уже к кампании, открытой по поводу убийства Ратенау. В Прирейнской области и Вестфальских провинциях, с их крупными промышленными центрами, во многих городах и округах образовались комитеты действия из представителей обеих реформистских партий, коммунистической партии и профсоюзов (в некоторых случаях комитеты были организованы в «Gewerkschaftliche Kartelle» данной местности или округа и выборы в них производились из представителей 3 рабочих партий). Под давлением организованных масс вожди реформистских партий — в особенности D.A.G.B. (Исполкомы Германского Объединения Профсоюзов) — оказались вынужденными войти в сношения с коммунистической партией. Невзирая на всю непродолжительность этой совместной работы, все же в Германии состоялись, одна за другой, две крупных манифестации, и благодаря этим переговорам и манифестациям коммунистическая партия вошла в тесный контакт с рабочими массами на территориально весьма обширном пространстве. Комитеты действия в целях разоружения контр-революции существовали дольше, чем движение протеста, которое быстро пошло на убыль из-за предательства реформистов.
Идея единого фронта снова и крупными шагами идет вперед. Ей способствует современный кризис. Экономическая борьба заставляет рабочих и служащих объединяться и требовать от своих представителей в профсоюзах и политических партиях совместной дружной работы. Примером может служить объединенное собрание фабричных делегатов в Берлине. На нем присутствовало более 6.000 делегатов, несмотря на то, что профсоюзная бюрократия НСПГ и СПГ предупреждала своих членов о недопустимости участия в собрании.
Это собрание, которое явилось настоящим событием, выбрало комитет из 15 человек для подготовки общегерманского съезда фабрично-заводских делегатов. В комитет входят члены всех рабочих партий. Ему поручен созыв съезда на тот случай, если Исполком Объединений Профсоюзов не сделает этого. Цель заключается в организации «комитетов контроля» над производством, распределением, ценами и т. п. Во многих промышленных городах комитеты контроля уже образовались; весьма значительно число городов, где рабочие созывали собрания фабрично-заводских делегатов, на которых и происходила организация комитетов, требующих контроля над производством. Повсюду коммунисты были во главе этого движения с целью привести к единению в борьбе.
Правда, в нашей партии некоторые элементы занимают позиции против единого фронта. Однако эти позиции направлены, главным образом, против допущенных ошибок, против неправильного применения его. В дальнейшем ошибок будет всё меньше и меньше. Партия должна научиться маневрировать в новых условиях и установить общий фронт, сохранив и выявив одновременно свою собственную политическую физиономию.
Исполнительный Комитет Коммунистического Интернационала.
Москва, 13 сентября 1922 г.