Художник Борис Ефимов.
Предисловие к сборнику карикатур Бор. Ефимова, выходящему в издании «Известий ЦИК СССР».
Борис Ефимов наиболее политический среди наших рисовальщиков. Он знает политику, любит её, проникает в её детали. В этом его первая сильная черта.
Карикатурист, как и публицист, должен быть психологом, то есть должен уметь воспринимать идеи в их личном преломлении, в их каждый раз новом человеческом выражении. Без этого психологического чутья карикатура, как и публицистика, вырождается в утомительный шаблон. Ефимов, как свидетельствуют лучшие его рисунки, наделён острой и вкрадчивой проницательностью.
Политическое проникновение в существо событий и психологическое проникновение в существо политиков – таковы два капитальных качества, характеризующих Ефимова.
Остается ещё вопрос об его качествах, как рисовальщика, ибо он не публицист, а карикатурист. Что у него острый, находчивый и меткий карандаш, – это неоспоримо, но, пожалуй, как рисовальщик, Ефимов определился до сих пор менее, чем как политический сатирик. Тут нет ничего ни страшного, ни тем более – тревожного. Ефимов исходит от политики и приходит к рисунку. Это вообще единственный путь, на котором возможны серьезные достижения. У нас немало умелых и опытных рисовальщиков, художников, писателей, которых революция лишила темы. Иные из них добросовестно хотят приблизиться к событиям, – пытаются, но не могут. А Ефимов – он совсем молод, октябрьского поколения – насквозь заражен темой нашей эпохи. Для этой темы он ищет выражения, накопляет приемы, добивается мастерства. Но было бы неправильно сказать, что он уже достиг его.
Один из лучших рисунков Ефимова – «Сумасшедший дом Европа». Каждая из фигур автором политически понята и психологически продумана. Пилсудский великолепен! Но общая компоновка слишком примитивна и потому слишком сложна, – слишком много не связанных между собой линий, – карикатура распадается на ряд карикатур… Гораздо смелее и так сказать мужественнее построен «Выгодный комбинат». Здесь нет психологического подхода, замысел суше, прием плакатный, стиль гульбрансоновский. Такого же типа «Замусоленный парламент». Очень хорош «Лекарь поневоле». Таков ли Вейс и похож ли Штреземанн, — не знаю, но когда глядишь на рисунок, то думаешь, что им следовало бы быть похожими. А достижение карикатуриста в том и состоит, чтобы внушить такую мысль. В рисунке «Новости физкультуры» Ефимов обнаруживает себя с сильнейшей стороны. Он выразителен политически, меток психологически, показывая нам тыл и фас Пуанкаре, который с плутоватым самодовольством сам себя сменяет на премьерское кресло. В рисунке много движения, – по-видимому, стремительность вообще сильнейшее качество Ефимова, как рисовальщика. На движении построена «Новая магнитная аномалия», – политическая мысль здесь выражена простейшими в своей убедительности средствами.
Издевка дается Ефимову несравненно больше, чем негодование; его ирония богаче изобразительными средствами, чем его сарказм. В тех случаях, где он пытается дать синтетический образ эксплуататоров, он впадает в сухой схематизм. Вообще монументальность и патетика, – у карикатуры есть своя монументальность и своя патетика, – не даются ему («Огонь и вода», «Да минует меня чаша сия!..»). Это не значит, что не дадутся. По ступеням иронии можно подняться до сарказма. Для этого требуются: углубление приемов, расширение захвата, художественная перегонка собственной ненависти к врагу, – то есть, большая и всесторонняя работа над собою.
Успехи Ефимова представляются замечательными, если принять во внимание, что он едва начал. Но быстрый успех таит в себе опасности. Самая из них грозная: остановиться. Художественные приемы Ефимова не сложились, разнообразие его подходов несёт на себе отпечаток молодости и поисков, – и постольку этом разнообразие привлекательно, ибо питает надежды. Но если бы художник на этом остановился, это значило бы, что он обречён на судьбу эклектика. Мы хотим надеяться, что Борис Ефимов имеет право на большее. Реализовать это право можно только упорной работой и суровой самокритикой. Вот этого мы и желаем молодому художнику.
Л. Троцкий.
20 июля 1924 года, Москва.
«Известия», 24 июля 1924 г.