Мелкобуржуазные демократы и моралисты.
Троцкий оставил после себя несколько набросков для будущих статей. Все они были написаны на русском языке, но эти несколько папок с черновыми набросками были переданы в штаб-квартиру Социалистической Рабочей партии в США и потом оказались в архиве Library of Social History. В 1991 г. эти архивы были проданы Гуверовскому институту. Нам пришлось сделать обратный перевод уже переведенных и опубликованных на английском языке статей на русский язык. Документ многократно публиковался в собраниях сочинений Троцкого на английском и других языках. На русском он появляется впервые в нашем переводе.
Эти записки, по-видимому, опираются на известную статью Троцкого «Их мораль и наша» и дополняет мысли, выраженные в его статье «Моралисты и сикофанты против марксизма», написанной 9 июня 1939 г. В этих выступлениях Троцкий спорит с многочисленными моралистами социал-демократического толка. Записки по-видимому относятся к лету 1939 года.
— Искра-Research.
Да, в марксизме и в большевизме есть ошибки. Вы, надо сказать, не указали на них, но мы поверим вам на слово. Но разве нет недостатков и в капитализме, и в буржуазной демократии, и во всей системе реформизма? Может быть, вы могли бы рассказать нам, господа, какими методами вы предлагаете исправить мелкие дефекты капитализма и мелкие слабости буржуазной демократии?
Что касается мелкобуржуазных демократов — консервативных и трусливых, — то они вообще не могут представить себе никакой другой возможной роли, кроме заискивания перед либеральной буржуазией или реакцией. Вот почему для них абсолютно бесспорно, что любой, кто не идет с ними в хвосте либеральной империалистической демократии, тем самым является пособником фашизма. Другими словами, они исходят из полного отрицания возможности независимой пролетарской политики — в этом и заключается весь их секрет. Этот отказ от независимой пролетарской политики давит сейчас на мелкую буржуазию с особой силой в результате вырождения Советского Союза, поражения рабочих в Италии, Германии и Австрии, Испании, Чехословакии и т.д., и т.п., и ввиду того, что мировой рабочий класс отброшен назад в полностью оборонительную позицию. Но именно в такой период революционный авангард обязан с особой энергией и неумолимостью отстаивать независимую историческую правду пролетарского авангарда. Здесь открывается непреодолимая пропасть между марксистами и консервативными мелкобуржуазными демократами, которые время от времени вспоминают, что они социалисты.
Эти господа, созданные из легкомыслия и невежества, думают, что великие исторические вопросы решаются с помощью хитрых словесных формул, дешевых газетных заявлений и т.д. Они ничему не способны научиться. Если завтра они ничему не научатся на примере Чехословакии и Франции, повторяя формулы, которые перенесли полное и позорное банкротство; если завтра система в СССР рухнет, они пожмут плечами и перейдут к следующему пункту повестки дня.
Энгельса и Маркса всегда осаждали обвинениями в том, что они были всего лишь пособниками реакции. Энгельс писал: «Маркс и я всегда были в одиночестве и никогда по этому поводу не тужили». Ленин, в свою очередь, предсказал свою судьбу, сказав, что революционеров преследуют при жизни, травят и бесстыдно очерняют, а после смерти называют святыми, притупляя революционное острие их учения.*
* В 1929 г. Троцкий писал: «Ленин начал свою книгу о государстве следующими словами, посвященными судьбе великих революционеров:
«После их смерти делаются попытки превратить их в безвредные иконы, так сказать, канонизировать их, предоставить известную славу их имени для «утешения» угнетенных классов и для одурачения их, выхолащивая содержание революционного учения, притупляя его революционное острие, опошляя его». (см. Предисловие к книге «Искаженная революция»).
Попытка буржуазии во время своих междоусобных конфликтов обязать все человечество разделиться на два лагеря движима желанием запретить пролетариату иметь свои собственные независимые идеи. Этот метод так же стар, как само буржуазное общество, или, точнее, как классовое общество в целом. Никто не обязан стать марксистом; никто не обязан клясться именем Ленина. Но вся политика этих двух титанов революционной мысли была направлена на то, чтобы фетишизм двух лагерей уступил место третьему, независимому, суверенному лагерю пролетариата, тому лагерю, от которого, по сути, зависит будущее человечества.
«Предательство» социал-демократии во время войны было злокачественным отражением ее несовместимости с новой эпохой. Из огня и дыма империалистической войны возник новый Интернационал, который противопоставил реформистским методам приспособления к буржуазному обществу методы его революционного свержения. Если Второй Интернационал был политическим инструментом пролетариата в эпоху промышленного капитализма, то Третий Интернационал был должен стать инструментом пролетариата в эпоху торжества финансового капитала, распада или падения демократии, разрушения старого равновесия сил в эпоху войн и революций. Однако социальные институты не уходят со сцены добровольно, после того, как они исчерпали свою миссию. Это справедливо в отношении частной собственности, национального государства, но также и режима демократии и его политических партий. Старые политические институты и формы оказались наиболее жизнеспособными в наиболее привилегированных буржуазных нациях. То же самое верно и в отношении реформистских организаций пролетариата. Примирительная политика британских или североамериканских профсоюзных деятелей была возможна только потому, что англосаксонская буржуазия была достаточно богата, чтобы продолжать кормить миллионы безработных. Леон Блюм получил возможность возглавить правительство Народного фронта через двадцать лет после войны только потому, что империалистическая Франция вышла из этой войны победительницей и расширила свою территорию и колониальные владения. Однако разница в судьбе реформистских партий разных стран измеряется только сроком до их падения. Старые профсоюзы, как и старые рабочие партии, теперь являются пережитками истории в не меньшей степени, чем частная собственность на средства производства.
Верно, что в послевоенные годы социал-демократия приобрела чрезвычайно мощный внешний облик. Рабочие массы, взбудораженные и озлобленные войной, подняли на своих плечах к власти партию, которую они привыкли видеть своим лидером. Но именно это запоздалое политическое восхождение социал-демократии обнажило ее внутреннюю пустоту и гнилость.
В то время как социал-демократы совершенно открыто солидаризируются с национальным империализмом, российские меньшевики все еще пытаются, по привычке, связать работу на службе империализма с общими абстрактными лозунгами интернационализма. Под термином «активный интернационализм» российские меньшевики подразумевают свою шумную адаптацию к официальным лозунгам империалистической демократии. Другими словами, вместо того, чтобы разоблачать реальное содержание политики империализма, демократического или фашистского, они пытаются помочь одному из лагерей скрыть свои реальные интересы под абстрактными лозунгами. Это они называют «активным интернационализмом».
Легкомысленные болтуны и фразеры, называющие себя друзьями СССР, ссылаются на тот факт, что капиталистическая реакция и так называемые троцкисты одинаково нападают на СССР. Капиталистическая реакция нападает на тот факт, что в СССР существует общественная собственность на средства производства и монополия внешней торговли, то есть на важнейшие завоевания Октябрьской революции. Мы, марксисты, выступаем против того факта, что бюрократия систематически подрывает завоевания Октябрьской революции и что ее продолжающееся правление ставит под угрозу общественную собственность на средства производства и монополию внешней торговли. Сводить воедино прямо противоположные идеологические тенденции — это то же самое, что отождествлять критику либерализма со стороны феодальной реакции с критикой либерализма со стороны пролетариата. Либералы всегда заняты подобными отождествлениями. Марксисты всегда безжалостны в их осуждении.
Но если с нашей — то есть марксистской — точки зрения соглашение [СССР] с Гитлером в принципе не отличается от соглашения с Леоном Блюмом или Даладье как агентами французского империализма, то с точки зрения Второго и Третьего интернационалов разница является решающей. Блок или даже полублок между Сталиным и Гитлером означает крах всей структуры лжи, вероломства и предательства, построенной примерно с 1934 года и закончившейся в серии катастроф.
Заискивание перед Францией, Англией и Соединенными Штатами преследует особые интересы самосохранения: это в своем роде практическая политика. Но идеология, построенная через Коминтерн, в том, что касается «Народных фронтов» и альянса демократий, представляет собой 100-процентную реакционную фальсификацию. Уничтожение старого поколения большевиков, да и всех революционеров в целом, необходимое для укрепления бонапартистского режима угнетения и эксплуатации, представляет собой вполне практическую политику. Но судебные процессы, обвинительные комбинации, признания, которые были собраны воедино в московских судах, представляют собой полную фальсификацию. Идеология «Народных фронтов» и — с юридической точки зрения — обвинительные речи Вышинского обладают одинаковыми политическими качествами. Крах этой грандиозной конструкции лжи приближается семимильными шагами. Этот крах является необходимым звеном, начальным звеном для дальнейшего революционного развития. Революционная политика не терпит масок. Её принцип состоит в том, чтобы сказать то, что есть; крах лжи сталинизма проложит путь к торжеству этого принципа.
[Испанская] революция подвергла классы, партии, отдельных лиц и доктрины испытанию опытом. Нужно ясно понимать, что потерпело поражение в революции и что, с другой стороны, нашло свое высшее подтверждение. Все партии и организации рабочего класса оказались банкротами. Из этого легко сделать вывод, что не только анархизм, но и марксизм потерпели поражение. Однако это не совсем так. Массовой марксистской партии в Испании не существовало. Организация, называвшая себя марксистской, на самом деле действовала таким образом, который полностью противоречил любой марксистской доктрине. Марксистский анализ давно показал, что эпоха демократической революции для капиталистических стран давно миновала. Марксистская доктрина показала, что только бескомпромиссно продвигая классовую борьбу, [рабочий класс] может преуспеть во время революции в объединении вокруг себя всех трудящихся и угнетенных масс, и обеспечит победу. Партии, называющие себя марксистскими, искусственно и насильственно устанавливают буржуазные границы на революцию и подменяют классовую борьбу классовым сотрудничеством. Эта политика означала полный разрыв с марксизмом, и именно по этой причине она потерпела горькое поражение. Поражение капиталистической партии или даже коммунистической партии не является поражением марксизма; напротив, это высшее подтверждение правоты марксизма. В отношении анархизма дело обстоит как раз наоборот. Он оказался в принципе неспособным дать ответы на проблемы революции. Марксизм, так же как и анархизм, хочет упразднить государство. Но, в отличие от анархизма, марксизм понимает, что для того, чтобы упразднить государство, нельзя повернуться к нему спиной. Государство напомнит вам о своем существовании, нанеся удар по вашему черепу, когда вы повернетесь к нему спиной. Революция — это высшая концентрация власти. По своей сути революция означает борьбу нового класса за государственную власть. Поскольку анархисты не понимают природы государства, они в конечном итоге оказываются пленниками, рабами государственной власти буржуазии. Их лидеры превращаются в буржуазных государственных министров. Анархистская доктрина завела в тупик.
Виктор Серж утверждает, что его высказывания, заявления и поправки, всегда вращающиеся вокруг его собственной персоны, должны без исключения печататься в рабочих изданиях. Почему? На каком основании? Что представляет собой Виктор Серж сегодня в рабочем движении? Язву его собственных сомнений, его собственного замешательства, и ничего больше. У нас другие задачи и заботы. Наша статья нужна для других целей. Мы служим революции пролетариата такой, какая она есть, а не той революции, которую готовят стряпухи морали. Что представляют собой люди типа Виктора Сержа? Наш вывод прост: этих многословных, кокетливых моралистов, способных принести только неприятности и разложение, следует держать подальше от революционной организации, даже на расстоянии пушечного выстрела, если это необходимо.