Семь месяцев войны (фрагменты).
Троцкий оставил после себя несколько набросков для будущих статей. Все они были написаны на русском языке, но эти несколько папок с черновыми набросками были переданы в штаб-квартиру Социалистической Рабочей партии в США и потом оказались в архиве Library of Social History. В 1991 г. эти архивы были проданы Гуверовскому институту. Нам пришлось сделать обратный перевод уже переведенных и опубликованных на английском языке статей на русский язык. Следующие заметки многократно публиковались в собраниях сочинений Троцкого на английском и других языках. На русском документ появляется впервые в нашем переводе.
С сентября 1939 г. до апреля 1940 г. идет так называемая «странная война». На границе Франции и Германии с обеих сторон идут обстрелы листовками. Боевые действия идут в Атлантическом океане. Германия успешно ведет подводную войну с английским торговым флотом, потопляя каждый месяц десятки торговых суден. В декабре 1939 г. происходит первая значительная победа британского военно-морского флота: ему удается окружить и затопить карманный линкор «Адмирал граф Шпее» в устье реки Ла-Платы и почти на глазах населения Бразилии, Аргентины и Уругвая.
9 апреля Германия вторгается в Данию и Норвегию и начинается настоящая война.
— Искра-Research.
1940
В настоящее время в моде книги о войне, где говорится, что защита — это лучшее нападение. Мы видим на Западном фронте знаменательное зрелище: все крупные военные державы сосредоточенно защищаются от несуществующего врага.
На море Германия ведет партизанскую войну слабого против сильных. На суше вообще не воюют. Это похоже на то, как если бы бесчисленные массы, вооруженные до зубов, были запуганы и покорены их собственной технологией и построенными ими укреплениями. На первый взгляд это может показаться реализацией старого пацифистского пророчества о том, что развитие вооружений достигнет таких пределов, которые сделают войну невозможной. Но это оптимистическая выдумка.
У Муссолини нет международной политической стратегии. Он живет ото дня в день. Глобальные планы ему не по силам. Отсюда постоянные зигзаги в его ориентации и пропаганде. Он с самого начала пытался отвергнуть заигрывания Гитлера, но в конце концов уступил и начал следовать его примеру. В начале советско-финской войны Муссолини резко подчеркнул свою независимость от Германии, напав на Советский Союз и демонстративно оказав помощь Финляндии. Теперь (16 марта) Муссолини снова поворачивается лицом к Советскому Союзу.
У Сталина тоже нет никакой международной политической стратегии. Прежде всего он хочет отстраниться от войны. Это определяет его маневры.
Обе воюющие демократии [Англия и Франция] пытаются защитить себя. Вот к чему сводится их мировая политика. Все остальное — расплывчатые и пустые разговоры, которым никто не верит.
Только у Гитлера есть глобальный политический план. Этот план в конце концов приведет к катастрофе, не только для национал-социалистического режима, но и для немецкого капитализма. Но на пути к катастрофе единство стратегии придает всей политике Германии исключительную силу. Единственный правительственный лидер, который знает, чего он хочет, — это Гитлер.
Вся политика Гитлера подчинена борьбе за Lebensraum (жизненное пространство). Это продиктовано мощным развитием немецкой промышленности, для которой границы национального государства давно стали невыносимо узкими. Многие журналисты преуспевают в том, чтобы уличить Гитлера в противоречиях, когда заявления в его книге «Mein Kampf» отличаются от его нынешних речей. Эти противоречия многочисленны и неоспоримы. Но все равно они поверхностны.
Абсолютно очевидно, даже для самого Гитлера, что он преувеличил военную мощь Франции и не учел силу сопротивления Советского Союза. Его анализ [в «Mein Kampf»] был сделан более десяти лет назад. Теперь необходимо пересмотреть целый ряд величин. Гегемония Франции в Европе была свергнута без войны. Гитлер этого не ожидал. Объективная ситуация и соотношение сил оказались значительно более благоприятными для его планов, чем он рассчитывал.
Что касается Советского Союза, то все сложилось иначе, чем представлял себе Гитлер в 1926 году. Революционная мощь Москвы не только ослабела, но в последнее время полностью уничтожена. Гитлер лучше, чем кто-либо, способен оценить значение [московских] судебных процессов, на которых лидеры большевизма и гражданской войны, смертельно враждебные ему, были изображены как его платные агенты. Легенду о том, что евреи правят Советской республикой, разрушает рост антисемитизма внутри правящей касты и отстранение еврейских чиновников от всех ответственных постов. (В своей книге Гитлер назвал большевизм исчадием ада и определил его историческое значение следующим образом:
«В русском большевизме мы видим попытку, предпринятую евреями в ХХ веке, захватить мировую власть» [стр. 751].)
Наконец, в техническом смысле Советский Союз добился больших успехов. Сейчас многочисленные заводы производят автомобили; вооружение армии достигло значительных высот; авиация продвинулась вперед; и военная промышленность превратилась в мощную силу.
Вполне возможно, что Гитлер решил сделать поворот в сторону Москвы, то есть радикально изменить свою стратегию, отказаться от колонизации Востока и переключить свое внимание на колонии. Совершить поворот непросто. Необходимо достаточно длительное затишье. Именно через такой перерыв сейчас проходит нацистское правительство. В выступлениях и газетных статьях практически нет упоминаний о Кремле. В своей программной речи 28 апреля этого года [1940] Гитлер не сказал ни слова о Востоке или советском правительстве. Это можно было бы истолковать как подготовку к радикальному изменению всей политики Германии.
В речи в Рейхстаге 6 октября [1939 года] Гитлер кричал, что «утверждение о планах Германии на экспансию на Украину, Румынию и так далее, является выдумкой».
Для Сталина союз, или, точнее, пакт с Германией, был необходим для защиты его собственного нейтралитета. Все, на что согласился Сталин и что он может предложить Гитлеру, — это свободу действий во внешней политике на Западе и на Юге, то есть в направлении колоний. Московские протоколы от 29 сентября [1939] направлены на то, чтобы помочь Гитлеру добиться капитуляции Франции и Англии, но никоим образом не связывают руки Сталина обещанием военной помощи Гитлеру. И это не случайно. Для Гитлера этого недостаточно. Бросаться при первой же возможности в борьбу с Англией, Францией и Соединенными Штатами — с Италией в качестве своего единственного союзника, — было бы слишком легкомысленным. В Средиземном море Италия может за очень короткое время быть выведена из строя. Германия останется в одиночестве. За ее спиной будет стоять нейтральная Россия. В какой степени можно будет положиться на этот нейтралитет? Гитлер не может проводить такую комбинацию сейчас, ожидая получить дивиденд позже, когда события окажут давление на Москву. Это переходное состояние объясняет политику Москвы в отношении Берлина, политику заигрывания, выжидания, отсрочки — и политику Берлина, которую можно охарактеризовать как период затишья.
[Предполагают], что Гитлер ни в коем случае не отказался от своей идеи движения на восток и молчит сейчас, чтобы не толкать Советский Союз в объятия Англии. Это предположение было бы более правдоподобным и убедительным, если бы [антибританская кампания Гитлера] не приняла такой бешеный и провокационный характер. Вопрос о колониях выдвинут на первый план. Морские отношения разорваны; Гитлер ясно дает понять, что он намерен испытать свою силу против Англии на море; для этого ему нужно обеспечить свой тыл. Критикуя довоенную внешнюю политику Германии, Гитлер настойчиво повторял, что ее недостатком была невозможность найти необходимых союзников. Германия потерпела поражение потому, что оставила их в стане врага. Ей следовало бы найти общий язык с Великобританией или, по крайней мере, опереться на Россию. Она не сделала ни того, ни другого, и в этом ее основное преступление. Нельзя предположить, что Гитлер забыл все эти уроки и теперь намерен стать союзником Сталина и бросить вызов всему миру.
Кампания против Великобритании ведется сейчас в немецкой прессе практически в тех же тонах, что и всегда во время войны, и никогда в канун войны. В центре этой кампании находится то, что можно было бы назвать историей английского колониального грабежа. В Arbeitertum, официальном органе Трудового фронта, мы находим серию статей, в которых описываются жестокости, совершенные англичанами во время колонизации различных частей света. В них подчеркиваются контрасты между роскошью официальных зданий и бедностью масс индусов, приводятся фотографии их нищеты, и так далее. Одним словом, у низшей расы индусов нет лучших друзей, а у англосаксонских аристократов нет более суровых критиков, чем немецкие национал-социалисты.
Британское правительство было настолько поражено германской пропагандой против Великобритании и ее попыток окружить и задушить Германию, что оно полностью раскрыло свою собственную наивность — ожидая благодарности от Гитлера за услуги, которые оно ему оказало.
[Но в то же время звучит иная нота.] Гитлер отметил в своей речи в Рейхстаге 28 апреля, что его борьба, его настойчивое желание установить дружбу и сотрудничество между Германией и Англией продиктованы его собственными личными чувствами… «На протяжении всей моей политической деятельности я никогда не переставал отстаивать необходимость тесной дружбы и сотрудничества между Германией и Англией».
В Польше Гитлер просто обрекает миллионы людей на физическое уничтожение, чтобы расчистить арену для колонизации арийцев... таким образом подготавливая и расширяя свою базу для удара на Восток.
В германо-итальянском альянсе Италия представляет неизмеримо более слабую сторону в результате как географического положения, так и уровня своего экономического развития. Италии предстоит пережить самые тяжелые удары, и даже в случае успеха она получит лишь крохи. В Испании роль Италии была неизмеримо более значительной, чем роль Германии; однако уже сейчас по получаемым экономическим выгодам Германия оставляет Италию далеко позади.
По этой причине Испания всеми возможными способами сопротивляется присоединению к Оси, поскольку на долю Испании останется участь таскать каштаны из огня для своих более могущественных союзников.
Конечно, СССР может справиться с Финляндией, но удар, нанесенный престижу Кремля в глазах мира, в определенной степени будет воспроизведен внутри страны.
Судьба той же Финляндии, показывает, что не так просто объединить Европу под фашистским кулаком. Более того, на этом пути Германия на первых же шагах встретит упорное сопротивление Соединенных Штатов. Победа Германии и объединение ею Европы означает только ее приступление к открытой борьбе за господство в мире, включая Латинскую Америку, при поддержке нацистов внутри Соединенных Штатов.
В каких странах в первую очередь можно ожидать революцию? Очевидно в тех, где более слабый экономический фундамент подвергнется военному развалу раньше, чем в других странах. Таковой была царская Россия во время последней войны, а за нею последовала Австро-Венгрия. Затем настала очередь Германии: несмотря на высокую производительность труда, нехватка сырья подорвала ее однобокий экономический фундамент.
Самнер Уэллс отправляется в Европу 17 февраля, чтобы провести переговоры о будущем мире, который будет покоиться «на твердой и стабильной основе». Это легче сказать, чем сделать.
Сенатор-республиканец Джонсон из Калифорнии даже считает, что нет причин отправлять Самнера Уэллса в Европу: «Мы должны заниматься своими делами». К сожалению, г-н Джонсон не указывает, где проходят границы «нашего собственного бизнеса». Границы «нашего собственного бизнеса» включают в себя то же самое пространство, которое Гитлер называет жизненным пространством нацистов. Войны происходят из-за того, что разные нации хотят по-разному начертать границы своего собственного жизненного пространства.
16 февраля председатель Республиканского [национального] комитета в Соединенных Штатах Джон Гамильтон заявил:
«Сегодня по нашим улицам ходят около девяти миллионов безработных. Еще десять миллионов полагаются на правительство для своего питания и крыши над головой, они прикованы к принудительной работе, которую они должны либо выполнять, либо голодать. И почему? Потому что великие изобретатели Нового курса говорят, что наша система свободного американского предпринимательства зашла в тупик, закон спроса и предложения отменен, наше единственное спасение заключается в подражании европейским системам плановой экономики и отказе от американского пути, который привел нас к тем вершинам, которые мы достигли за 150 лет пути».
Тот же Гамильтон сказал 16 февраля:
«Какое жалкое зрелище — видеть, как высокопоставленные лица проповедуют необходимость спасения демократии везде, кроме Соединенных Штатов».
Невозможно безнаказанно владеть самой мощной промышленностью, иметь более чем две трети мирового золотого запаса и десять миллионов безработных.
Американцы разной политической ориентации навещают меня в моем уединении. Я внимательно слежу за прессой в Соединенных Штатах. Мое общее впечатление о правящем классе великой Североамериканской республики заключается в его общей дезориентации. Можно обрушивать на иностранцев сколько угодно суровых обвинений. Но этого недостаточно. Необходима программа, как человечеству выбраться из тупика, в который оно попало, более того, из тупика, который кончается пропастью. Нужна программа. Я считаю, что у правящего класса ни Европы, ни Америки нет такой программы. Только в этом факте заключается сила крайних течений. Можно, подобно [Герберту] Гуверу, приравнять большевизм к чуме. Но одних сильных слов недостаточно для решения великих исторических проблем.
Тоталитарный режим вовсе не означает, что весь народ внезапно поглупел. Он означает, что лучшая часть людей подавлена и запугана, но не перестала думать. На противоположном полюсе часть населения заинтересована в сохранении тоталитарного режима. Между этими двумя крайностями находится дезориентированная масса людей, которая ждет дальнейшего развития событий, прежде чем присоединиться к той или другой стороне.
Конечно, Советский Союз в его нынешнем виде никоим образом не является примером того пути, которому народы мира должны следовать в будущем. Однако опыт всех других стран, по крайней мере, опыт самых цивилизованных стран, начиная с войны и Версальского мира, также ясно показывает людям, по какому пути не следует идти.
Нынешние мировые потрясения являются трагическим подтверждением прогноза Маркса и в то же время безошибочным признаком того, что развязка приближается. После ужасных исторических переживаний человечество выйдет на новый путь, основу для которого заложило все его предыдущее развитие. XVII и XVIII века открыли путь разуму в технике и, отчасти, в государственном устройстве. Но буржуазная революция оказалась неспособной внести разум в сферу экономических отношений. В этой области продолжалось неограниченное господство слепых сил рынка. Чтобы избавить человечество от хаоса и безумия, необходимо, чтобы господство разума не ограничилось наукой и техникой, а прочно утвердилось в сфере экономических отношений. Общество будет построено на рациональной основе, точно так же, как сейчас построены машины. Государственные барьеры будут разрушены. Природные ресурсы будут использованы в соответствии с интересами всего человечества, всей социалистической федерации народов.