Мысли об СССР
Троцкий оставил после себя несколько набросков для будущих статей. Все они были написаны на русском языке, но эти несколько папок с черновыми набросками были переданы в штаб-квартиру Социалистической Рабочей партии в США и потом оказались в архиве Library of Social History. В 1991 г. эти архивы были проданы Гуверовскому институту. Нам пришлось сделать обратный перевод уже переведенных и опубликованных на английском языке статей на русский язык. Документ многократно публиковался в собраниях сочинений Троцкого на английском и других языках. На русском он появляется впервые в нашем переводе.
Эти заметки были написаны весной 1940 г., следом за окончанием Финской войны.
— Искра-Research.
1940
Из советско-финского конфликта неизбежно вытекает вывод. Никто в Кремле ничего не предвидел; они были опьянены собственным бахвальством и успехами, которые доставались Сталину как крохи со стола Гитлера. В Кремле ничего не предвидели и не готовили. Инициатива успехов Кремля целиком и полностью принадлежит Германии. Гитлер осторожно и медленно подталкивал Сталина сначала против Польши, затем против Прибалтики. Сопротивление в Финляндии, которое, возможно, не началось бы без прямой помощи Германии — через посредство Италии, — вынудило Кремль принять скоропалительное решение.
Теперь мы видим те же характерные черты и те же результаты на дипломатической и военной арене. Сталин смог добиться успеха в Балтике благодаря благоприятному военному и дипломатическому сочетанию сил. Но там, где требовались инициатива и дальновидность [в Финляндии], его политика не принесла Советскому Союзу ничего, кроме унижения.
То же самое в Германии, где ключ к внутреннему поражению был в значительной степени в руках Коминтерна, а руководство Сталина проложило путь к победе Гитлера.
То же самое в Испании, где Кремль взял на себя руководство гражданской войной и обрек испанский народ на ужасные поражения. Никто, ни Гитлер, ни Муссолини, не оказал генералу Франко такой услуги, какую ему оказал Сталин.
Страх Кремля перед нападением нацистской Германии можно оценить по колоссальным усилиям и жертвам, затраченным на построение оборонительных рубежей вдоль западных границ СССР.
Первоначальной задачей большевизма была международная социалистическая революция. Конечно, не могло быть и речи о том, чтобы отсталая и бедная страна, какой была Россия, и какой до сих пор остается Советский Союз, могла военным путем навязать социалистический переворот другим народам. Речь шла о революции, совершаемой пролетариатом передовых стран. Перед советским правительством стояла задача, с одной стороны, помочь развитию этих революций, а с другой — удержаться на своем месте до победы пролетариата в других странах. Фундаментальная линия международной политики Советского Союза заключалась в том, чтобы использовать противоречия других стран для того, чтобы выстоять. Агрессивная военная политика была немыслима.
Большевизм исходил из понимания того, что в пределах одной страны, и притом отсталой, невозможно построить социализм, и что социализм, как и капитализм до него, должен охватить весь мир. Путь к мировой социалистической революции вовсе не лежит в военной экспансии одного государства, в котором революция победила раньше, чем в других.
Осенью 1924 года Сталин впервые пришел к выводу, что социализм может быть построен в одной стране. Впоследствии эта теория приобрела огромное значение как во внутренней, так и во внешней политике Советского Союза. Над народом возвысилась могущественная бюрократия, которая сосредоточила в своих руках всю власть и львиную долю национального дохода. Сталин выдвинул лозунг: мы не хотим чужой земли, но не отдадим ни пяди своей. Этот чисто консервативный внешнеполитический лозунг полностью соответствовал материальному положению правящей бюрократии: она чувствовала себя слишком слабой для внешней войны, но достаточно сильной для внутреннего правления.
Единственная непосредственная опасность исходила от Японии, да и она угрожала только части территории, и ни в коем случае не представляла угрозы существованию государства. Москва откупилась от японской опасности уступками. На Западе СССР был защищен Польшей, которая, хотя и враждебно настроенная, была слабой, и полу-дружественной слабой Германией.
В 1924 году в книге «К социализму или капитализму?», за пять лет до появления «Бюллетеня Оппозиции», мы пытались объяснить нынешним хозяевам Кремля, что сила и жизнеспособность общественного порядка определяются производительностью труда. Поэтому мы потребовали разработки сравнительных коэффициентов производительности труда в СССР и в капиталистических странах в качестве основного критерия для выяснения того, уменьшается или возрастает опасность восстановления капитализма в СССР, как в экономическом, так и в военном отношении; эти два [источника] опасности невозможно отделить. Сталин ответил нам, что социалистическое развитие не зависит от темпов развития, следовательно, от темпов роста производительности труда. Статистика оперирует исключительно глобальными цифрами и сама по себе не внушает большого доверия. В книге «Преданная революция» мы снова попытались объяснить все значение относительной производительности труда и относительного дохода на душу населения. Все подобные расчеты, обнажающие низкий уровень производительности труда в СССР, считаются саботажем и пресекаются самым жестким образом. Но экономическая суть, если вы гоните ее за дверь, вернется в окно. В условиях судорожных припадков [сталинской экономической политики] народные массы не могут выбраться из нищеты. На последнем съезде [1939] Сталин был вынужден предпринять попытку объяснить этот факт. Он не мог придумать, что сказать, кроме того, что мы отстали. Мы должны догнать капиталистические страны. Необходимы все новые и новые жертвы; чтобы оправдать эти жертвы, Сталин был вынужден впервые привести показатели национального дохода на душу населения. Однако эти голые показатели ни о чем не говорят. Решает динамика. Необходимо сравнить год за годом динамику производительности труда в СССР и капиталистических странах, чтобы определить, оправдала ли себя нынешняя экономическая система в СССР, или нет. Только таким образом можно определить степень военной жизнеспособности государства.
Самой видной военной фигурой сегодня является начальник генерального штаба Шапошников. Революция застала его высокопоставленным царским генералом. Его главная черта — бесхарактерная покорность. Он приспособился ко всем своим шефам и пережил их всех. Исключительный случай — бывший царский генерал, который теперь стал членом Центрального комитета большевистской партии.
Буденный был смелым командиром партизанской кавалерии большого размера. Ему присвоили звание маршала и заставили предать всех своих соратников. Генерал кавалерии разжирел, но его военные качества остались прежними. Им должен руководить дальновидный и хорошо образованный военачальник. Он абсолютно неспособен обеспечить такое руководство сам. Таким образом, весь ход вещей был определен Сталиным…
Конечно, нельзя ожидать, что Ворошилов поправит Сталина
Вообще невозможно серьезно говорить о Ворошилове, ни как политической фигуре, ни как военачальнике. Качества великого администратора, способность вдумчиво комбинировать в своей голове разнообразные факторы ситуации и предвидеть их будущее взаимодействие, они ему совершенно чужды. Теперь, отяжелевший с годами, убаюканный официальной лестью, привыкший к своему высокому посту, бывшего храброго партизана с трудом отличишь от прежних царских военных министров.
Еще меньше можно ожидать критики и споров от генерального штаба: все они слишком хорошо помнят судьбу Тухачевского и его коллег.
Было бы неправильно думать, что Литвинов препятствовал политике Сталина. Он не занимался политикой, но, несомненно, ставил в неловкое положение нынешнее Политбюро. Он слишком хорошо знал лучшие времена и удельный вес каждого члена Политбюро. Он знал иностранную жизнь и иностранные языки. На заседаниях Политбюро он мог прибегать к аргументам, на которые члены Политбюро не могли отвечать, и они не всегда чувствовали себя свысока, стоя перед ним. Сталин не раз оказывался в таком положении. Литвинов, как и многие другие, пал жертвой собственного превосходства над членами Политбюро. Его отстранение не оказало никакого влияния на ход политики.
Максим Литвинов был отстранен от должности наркома иностранных дел 3 мая 1939 г. Сталин таким образом объявил всему миру о своей перемене союзников: от англо-французов к Гитлеру. Еврейское происхождение Литвинова добавляло нотку анти-семитизма этому шагу Кремля. — /И-R/
[В Красной Армии] проблема перехода к милиционной системе сыграла огромную роль в нашей работе, а также в наших военных концепциях. Мы рассматривали этот вопрос как принципиальный. Мы считали, что только социалистическое государство может позволить себе перейти к милиционной системе.
«И если переход этот мы совершаем с постепенностью, — писал я в мае 1923 года, — то не из политических опасений, а по соображениям организационно-технического порядка: дело новое, важности неизмеримой, и мы не хотим приступать ко второму шагу, не обеспечивши первого». (Перспективы и задачи военного строительства.)
Вся эта великая работа ни к чему не привела. Ополчение было упразднено в пользу постоянной армии. Рассуждения были чисто политическими: бюрократия перестала испытывать какое-либо доверие к армии, рассеянной среди народа, слившейся с народом. Ему нужна была чисто казарменная армия, изолированная от народа.
Красной Армии дан приказ добиться победы любой ценой к 23 февраля, годовщине рождения армии. Такой приказ уже не раз встречался в прошлом: «Совершите такой-то полет по случаю нового съезда партии. Независимо от климатических условий, совершите высотный полет в день рождения вождя» и т.д. Десятки летных аварий были вызваны тем, что полеты выполнялись не в соответствии с атмосферными условиями, а в соответствии с требованиями официального календаря.
Ссылаясь на коммюнике своего комиссариата иностранных дел, газета Народного комиссариата обороны «Красная звезда» сообщила 18 февраля:
«Произведения Троцкого занимают очень почетное место в итальянских библиотеках, несмотря на то, что все книги еврейских авторов были изъяты из библиотек. На вопрос посетителя миланской публичной библиотеки: "Разве Троцкий не еврей?" библиотекарь ответила: "Да, но за свои заслуги он был объявлен почетным арийцем"».
В Советском Союзе насчитывается несколько миллионов привилегированных семей, привилегированных в той или иной степени. Этого вполне достаточно для выполнения официальных программ и обеспечения аплодисментов за двурушничество [т.е. пакт Сталина-Гитлера].
В эпоху Ленина президенты всех советских республик, входивших в союз, равнялись в правах с президентами высших советских учреждений. Теперь только Калинин является председателем Верховного Совета. В этой перемене довольно четко обозначены общие политические сдвиги в отношении национальных республик. От автономии не осталось и следа. Кремль решает все за всех.
Победа империалистических государств над Советским Союзом означала бы крах не только тоталитарной бюрократии, но также форм собственности, установленных Октябрьской революцией, следовательно, могла бы иметь лишь временный характер.
Точно так же, как после Великой французской революции было невозможно восстановить феодальные отношения в полной мере в течение какого-либо длительного периода, так и после Октябрьской революции полноценные капиталистические отношения невозможны в течение какого-либо длительного периода. Напротив, новые формы собственности будут все шире распространяться в других странах.
Конечно, с географическими границами дело обстоит несколько иначе. Они могут и будут подвержены изменениям. Можно предположить, что в процессе войны разовьются или, правильнее сказать, проявятся центробежные и сепаратистские национальные тенденции.
Когда Италия напала на Эфиопию [в 1935 году], я был полностью на стороне последней, несмотря на эфиопских негусов, к которым я не испытываю симпатии. Что имело значение, так это противостоять захвату империализмом этой новой территории. Точно так же сейчас я решительно выступаю против империалистического лагеря и поддерживаю независимость СССР, несмотря на негуса в Кремле.
Л. Троцкий.