Лев Троцкий
«Куда идёт Англия?»

От Редакции 2015 года;
О 2-м томе;
Предисловия автора.

I. Упадок Англии.

II. Мистер Болдуин и… постепенность.

III. Кое-какие «особенности» английских рабочих лидеров.

IV. Фабианская «теория» социализма.

V. Вопрос о революционном насилии.

VI. Две традиции: революция XVII века и чартизм.

VII. Трэд-юнионы и большевизм.

VIII. Перспективы.


Выпуск (том) 2-й, 1926 г.

Вопросы английского рабочего движения. (Вместо предисловия)

Ответ критикам:

О темпе и сроках.

Брельсфорд и марксизм.

Еще раз о пацифизме и революции. (Ответ Бертрану Расселу.)

Приложения:

Х. Н. Брельсфорд — Предисловие к английскому изданию книги «Куда идет Англия?»

Бертран Рассел — Троцкий за наши погрешности.

Рамси Макдональд; Джордж Ленсбери; Роберт Уильямс.

Международная пресса о книге «Куда идет Англия?»

Английская буржуазная пресса
Пресса английской «Независимой рабочей партии»
Американская и немецкая буржуазная пресса

Американская и английская коммунистическая пресса


«Куда идет Англия?»

Выпуск (том) 2. «Ответ критикам».

Все необходимое о книге в целом было сказано нами в Предисловии. Следующая глава «Вопросы английского рабочего движения» состоит из дневниковых записей Льва Давидовича. Он использовал эти записи в качестве Предисловия ко второму тому книги. Они были также напечатаны в газете «Правда» за 25 и 26 мая 1926 года, а, затем, в ближайшем № 5-6 (54-55) журнала «Коммунистический Интернационал».

Эти записки были сделаны Троцким между декабрем 1925 г. и маем 1926 г. Он не успел развернуть их в законченную статью до начала стачки 3 мая 1926 г. Вернувшись в Москву в середине мая из месячной больничной поездки в Берлин, он решил хотя бы посредством этих дневниковых записок обратить внимание партии на возможности и опасности революционной ситуации в Великобритании.

Троцкого уже несколько лет ограничивают в публицистике. После «литературной дискуссии» в 1924 г. ему запрещено выступать по спорным вопросам. Но теперь, с расколом правящей «тройки» Зиновьева, Каменева и Сталина, в центрах партии образовался некоторый «вакуум власти»; переход двух «вождей» в оппозицию временно ослабил аппаратный механизм контроля.

Из-за злободневности вопроса об Английской стачке союзник Сталина и главный редактор Бухарин вынужден поместить в «Правде» эту статью, но он разбивает ее на две части в двух номерах газеты, 25 и 26 мая. Он даже разрезает заметку за 5-е января на два куска, чтобы ослабить влияние мыслей Троцкого на читателя. Эта статья была также помещена в газете «Известия» за те же даты.

Зиновьев, председатель ИККИ и главный редактор журнала «Коммунистический Интернационал», в течение двух лет (1924—25 гг.) не допускал в «своем» журнале публикаций Троцкого. Наоборот, он печатал в журнале атаки на Троцкого, написанные Бела Куном, М. Покровским и другими сталинцами. Но теперь, Зиновьев перешел на сторону Троцкого в критике партийного консерватизма и прагматизма. Идеи Троцкого нужны ему, чтобы подпереть свою попорченную репутацию, и он печатает эти дневниковые записки Троцкого в № журнала за май-июнь 1926 года. Вскоре Зиновьева заменят в ИККИ и в редакции «Коммунистического Интернационала».

Статья дается по тексту книги.

— Искра-Research.

 

Настоящая книга состоит из статей, посвященных английским критикам книги «Куда идет Англия?» Статьи дают оценку отдельных представителей английского реформизма в связи с теми вопросами, которые сейчас стоят в центре политической жизни Англии.

В приложении помещены статьи Бертрана Рассела и Брельсфорда, а также выдержки из статей Макдональда, Ленсбери, Уильямса и отзывы международной прессы о книге «Куда идет Англия?».

Редакция. 1926 г.

 

Вопросы английского рабочего движения.

(Изо дня в день). Вместо предисловия.

«Правда» № 118, 25 мая 1926 г.

Статья идет в ближайшем номере журнала «Коммунистический Интернационал». — Редакция «Правды»

 

19 мая 1926 г.

Печатаемая ниже статья состоит из отрывков, писавшихся в разное время, с конца прошлого года. Отрывки эти по первоначальному замыслу должны были послужить материалом для более цельной работы. Всеобщая стачка*, как всякое грандиозное событие, сразу передвинула перспективы, выдвинула одни вопросы и отодвинула другие. Под углом зрения понимания и оценки всеобщей стачки и её исхода представляется сейчас более целесообразным печатать эти отрывки так, как они писались по живым следам фактов и событий, т.-е. в хронологическом порядке. — Л. Т.

* Профсоюз углекопов 1-го мая начал упорную и жестокую стачку, которая длилась до ноября. Реформистский Совет Профсоюзов объявил 3-го мая всеобщую стачку в поддержку углекопов, но закрыл ее через девять дней после закулисного соглашения с правительством. — И-R


22 декабря 1925 г.

Мы уже упоминали, что в нашем распоряжении имеются два письма английского «левого» социалиста, отделенные друг от друга несколькими неделями*. Первое письмо написано до ливерпульской конференции рабочей партии (сентябрь 1925 г.), второе — после.

* См. «Правду» и «Известия» от 11 февраля 1926 г. (№ 34.)

«Наиболее злободневным вопросом в политическом мире, — писал наш автор в первом письме, — является, без сомнения, вопрос о том, что произойдет в Ливерпуле, на годичной конференции рабочей партии… Ливерпульская конференция, по всей вероятности, не только откажется от своей прошлогодней резолюции об исключении коммунистов, но и, возможно, положит начало решительному расколу в рядах рабочей партии».

Случилось, как известно, как раз наоборот. Победило полностью правое крыло. Левые являли самую жалкую картину беспомощности и растерянности. Исключение коммунистов подтверждено и подкреплено.

Во втором письме, написанном уже после конференции, наш автор делает следующее признание:

«По поводу ливерпульской конференции, на которой я не был, я могу сделать сейчас только одно замечание. Правые одержали верх, а левые еще раз обнаружили недостаток сплоченности. Коммунисты тоже одержали победу. Правые сильно сыграли на руку коммунистам…»

Вряд ли наш автор сам ясно понимает, что это значит. А между тем, логика фактов проста: если хотите победы над макдональдовщиной, над организованной изменой, над возведенным в систему предательством, то действуйте не в духе «левых», а в духе большевиков. В этом и только в этом смысле правые играют в руку коммунистам.

Рабочий класс, по словам того же критика, «тяготится обоими крайними флангами». Замечательно сказано! То, что «левый» называет правым флангом, есть официальное руководство рабочей партией. Политическая воля английского пролетариата, хочет — не хочет, проходит через таможню Томаса-Макдональда. Противоположное крыло, т.-е. коммунисты, представляет собою маленькое гонимое меньшинство в рабочем движении. Каким образом рабочий класс может «тяготиться» ими? Он волен их слушать и не слушать, у них нет в руках никаких средств навязать себя. За спиной Томаса-Макдональда стоит вся машина капиталистического государства. Макдональд исключает коммунистов, Болдуин сажает их в тюрьму. Одно дополняет другое. Стряхнуть Макдональда рабочий класс сможет лишь в том случае, если по-настоящему захочет стряхнуть Болдуина. Совершенно правильно, что своей зависимостью от консервативных фабианских буржуа рабочий класс все более тяготится. Как от них избавиться, какой путь избрать, этого он еще не знает. Левые отражают недомогание английского рабочего класса. Его еще смутное, но глубокое и упорное стремление освободиться от Болдуина-Макдональда они превращают в лево-оппозиционные фразы, не налагающие на них никаких обязательств. Политическую беспомощность пробуждающихся масс она превращают в идейную путаницу. Они являются выражением сдвига, но также и его тормозом.

Мы слышали уже пророчество насчет того, что ливерпульская конференция положит начало решительному расколу в рядах рабочей партии, и мы видели, как жестоко жизнь насмеялась над этими пророчествами. Существо центристов в том, что они но решаются решиться. Понадобилась империалистская война, чтобы заставить центристов временно отколоться от социал-империалистов. Как только ослабел напор событий, центристы вернулись назад. Центризм не способен на самостоятельную политику. Центризм не может быть руководящей партией в рабочем классе. Существо центризма в том, что он не решается решиться, — разве уж только, если события окончательно возьмут за горло. Но в Англии до этого еще не дошло: вот почему никакого раскола в Ливерпуле не было.

Что было бы, однако, если бы раскол все же произошел? И на этот счет наш автор не оставляет нас без разъяснений:

«В результате такого раскола из прежней рабочей партии должны, в конце концов, образоваться две партии: одна — лево-либеральная, другая — подлинно социалистическая… Если даже допустить, что развитие поведет к экономическим потрясениям и революции, возникнувшая из раскола социалистическая партия могла бы стать во главе революции, а этого-то Троцкий и не принимает в расчет».

В этом рассуждении осколки истины теряются в путанице. Разумеется, откол центристов, подобных нашему критику, от фабианских буржуа не был бы безразличным для рабочего движения. Но, чтобы осуществить такой раскол сейчас, нужны были бы проницательность и воля, т.-е. те именно качества, которых у британской «оппозиции» нет и в помине. Центристы если и раскатываются, то в последний час, когда другого исхода нет. Но партия, вылупившаяся в «последний час», не может руководить революцией. Это не значит, что отколовшиеся центристы не могут временно оказаться «во главе» масс, подобно немецким независимцам и даже социал-демократии в конце. 1918 г., подобно нашим меньшевикам и эсерам после февраля 1917 г. Такой этап в развитии английской революции не исключен. Он окажется даже, неизбежен, если обострение социальных противоречий пойдет быстрее, чем формирование коммунистической партии. Под давлением всеобщей стачки и победоносного восстания известная часть «левых» лидеров может даже прийти к власти — с теми же, примерно, чувствами и настроениями, с какими теленок идет на бойню. Долго, однако, такое состояние не продлится. Независимцы могут — вопреки всей своей политике — прийти к власти. Но удержаться у масти они не могут. От центристов власть должна либо перейти к коммунистам, либо вернуться к буржуазии.

Поднятые революцией против своей воли на вершину власти немецкие независимцы немедленно поделились ею с Эбертом и Шейдеманом. Эберт немедленно вступил в переговоры с генералом Реннером о подавлении рабочих. Независимцы критиковали спартаковцев, социал-демократы травили их, офицерщина расстреляла Либкнехта и Люксембург. Дальше события пошли своим логическим чередом. Коалицию социал-демократов с независимыми сменила коалиция капиталистов с социал-демократами. Затем социал-демократы оказались ненужны. Эберт умер вовремя. Революция, начавшаяся против Гинденбурга, закончилась выбором Гинденбурга в президенты республики. К этому моменту независимцы уже вернулись под знамя Эберта.

В России меньшевистские и эсеровские патриоты, всеми мерами противодействовавшие революции во имя обороны, были подняты революцией к власти. Большевистская партия, несмотря на полтора десятилетия беспримерной воспитательной, организационной и боевой работы, оказалась, на первых порах, в незначительном меньшинстве. Готовая в любой момент выступить на левом фланге против всякой попытки контр-революции, она взяла в то же время курс беспощадной идейной борьбы с партиями, оказавшимися против своей воли «во главе революции». Только благодаря этому стал возможен Октябрь.

Раскол британских независимых с Макдональдом и Томасом за пять минут до звонка не исключен. Не исключен, в случае бурного развития событий, и приход центристов к власти. Можно не сомневаться, что в этом случае они будут умолять Макдональда и Вебба разделить с ними ношу. Можно не сомневаться, что Макдональд — сам или через Томаса — будет тем временем вести переговоры с Джойнсоном Хиксом. Могучий аппарат для ликвидации пролетарской полупобеды будет приведен в движение. Очень возможно, что среди левых начнется новый раскол. Но развитие пойдет по «русскому», а не по «немецкому» пути лишь в том случае, если налицо будет массовая коммунистическая партия, вооруженная отчетливым пониманием всего хода развития.

28 декабря.

«Левый» критик, однако, как раз и обвиняет нас в том, что мы ставим ставку на британскую коммунистическую партию. Это не значит, что сам он её отвергает начисто. Нет, позиция левого — без руля и без ветрил — в том и состоит, что он ничего начисто не признает и ничего целиком не отвергает. Здесь мы вынуждены снова привести цитату:

«Вместо того чтобы постараться переродить массы, они (коммунисты) пытались подогнать их дубиной, и массы решительно недовольны этим. Поразительное свидетельство в пользу правильности защищаемых ими принципов заключается в том, что, несмотря на всю их безнадежно неправильную тактику, несмотря на их низкие выходки против друзей и врагов, несмотря на их глубочайшее незнание тех масс, которыми они желают руководить, они все же имеют большое влияние. Если рабочие присоединяются к ним, то они делают это с отчаяния, потому что не видят другого выхода, — не потому, что они одобряют партию, какова она сейчас, а потому, что они вынуждены принять её выводы».

Это место поистине замечательно, как вынужденное свидетельство противника в пользу тех идей и методов, против которых он ведет борьбу. Внутренняя сила коммунизма оказывается так велика, что все большее число рабочих примыкает к нему, несмотря на «низкий» характер коммунистов. — Но рабочие делают это с отчаяния! — восклицает наш критик тоже, по-видимому, не без отчаяния. Совершенно правильно, что рабочие приходят — и чем дальше, тем больше — в настоящее «отчаяние» от негодного, предательского или трусливого или беспутного руководства. Да и нельзя думать, что британские рабочие, с их долголетними традициями либеральной политики, парламентаризма, компромиссов, национального самомнения и пр., могут сознательно встать на революционный путь иначе, как отчаявшись до конца в той самой политике, которая раньше кое-что давала им и, во всяком случае, успешно обманывала их. Здесь критик подошел к узловому пункту. В том и состоит сила коммунистической партии, что, несмотря на её малочисленность, неопытность и ошибки, обстановка все больше вынуждает рабочие массы прислушиваться к ней.

Австралийский премьер Брюс, защищая свою политику высылок революционных рабочих лидеров, сказал накануне последних выборов:

«Коммунистическая партия Австралии имеет менее тысячи членов, но она способна руководить четырьмястами тысяч рабочих в республике».

«Таймс» с большой похвалой цитирует эти слова (см. передовицу от 12 ноября 1925 г.). Говоря об Австралии, лондонский «Таймс» имеет в виду, конечно, и Англию. Чтобы подчеркнуть это, газета с грубой откровенностью заявляет:

«Правда в том, что рабочие лидеры Австралии в большинстве своем не только умеренны в своих взглядах, но столь же умеренны и в своих способностях. Руководство партией все больше и больше переходит в руки необузданных».

По-русски это зовется: кошку бьют, а невестке наветки дают». Мы вполне готовы согласиться с газетой, что способности официальных лидеров британской рабочей партии («Таймс» намекает на нее) столь же умеренны, как и их воззрения. Но в конце концов самостоятельных способностей от них и не требовалось: они проводили волю и идеи английской буржуазии в среде рабочего класса. Они были «искусны» до тех пор, пока буржуазия была могущественна. Мы должны сказать, что сам мудрый «Таймс», когда он говорит заплетающимся языком о взаимоотношении Соединенных Штатов, и Англии, кажется нам несколько глуповатым. Это происходит от внутреннего сознания слабости, от стремления сохранить видимость силы, от сдерживаемого скрежета зубов. В конце концов, причиной упадка «Таймса», как и обнаружения скромных способностей Макдональда, является плохой торговый и расчетный баланс Великобритании. А поскольку над разрушением британского баланса работают самые могущественные исторические силы, можно не сомневаться, что рабочие массы будут все больше впадать в отчаяние от своих старых вождей и подпадать под влияние «необузданных».

5 января 1926 г.

В американском издании с претензиями на марксизм и даже на коммунизм («Freiheit») осудительно указывают на то, что, критикуя английских центристов, я де упустил из виду ту «революцию», которая уже произошла в английских трэд-юнионах.

Здесь незачем ссылаться на то, что причины и перспективы эволюции трэд-юнионов намечены в главе «Трэд-юнионы и большевизм». Незачем здесь повторять азбучную мысль, что без поворота рабочего класса, а следовательно и его трэд-юнионов, на революционный путь не может быть и речи о завоевании власти пролетариатом. Но было бы величайшим срамом отмахиваться от борьбы с оппортунизмом на верхах ссылками на глубокие революционные процессы, происходящие в рабочем классе. Такой якобы «углубленный» подход целиком вытекает из непонимания роли и значения партии в движении рабочего класса, особенно в революции. Именно центризм всегда прикрывал и прикрывает оппортунистические грехи глубокомысленной ссылкой на объективные тенденции развития. Стоит ли тратить время и энергию на борьбу с путаниками вроде Уитли, Брельсфорда, Перселя, Кирквуда и др., раз в пролетариате нарастают революционные стремления, раз трэд-юнионы поворачивают в сторону сотрудничества с советскими профсоюзами и проч.? На самом деле в мнимом революционном объективизме выражается лишь стремление увильнуть от революционных задач, переложив их на плечи так называемого исторического процесса.

Опасность такого рода тенденций особенно велика именно в Англии. Вчера надо было доказывать, что объективные условия работают там в революционном направлении. Повторять и повторять это сегодня значит ломиться в открытую дверь. Растущий перевес Америки; ноша долгов и военных расходов; индустриализация колоний, доминионов и вообще запоздалых стран; экономическое укрепление Советского Союза и рост его притягательной революционной силы; освободительное движение угнетенных наций — все это такие факторы, которые растут. Через неизбежные колебания конъюнктуры британский капитализм идет к катастрофе. Ясно, какие это означает сдвиги в соотношении и сознании классов. Но объективные предпосылки пролетарской революции подготовляются и назревают гораздо быстрее, чем предпосылки субъективные. Вот это надо прежде всего понять сегодня.

 

(Продолжение следует).

Л. Троцкий.


«Правда» № 119, 26 мая 1926 г.

Вопросы английского рабочего движения.

(Изо дня в день).

Окончание. См. «Правду» № 118. — Редакция «Правды».

Главным редактором «Правды» был сторонник Сталина, Бухарин. Он ограничивал доступ представителей Объединенной Оппозиции на страницы газеты. Такое странное расположение этой серии заметок — разрыв серии на два номера газеты и, в частности, разрыв заметки за 5 января на две части — служило фракционным целям Сталина-Бухарина. — /И-R/

5 января 1926 г. Продолжение.

Опасность не в том, что буржуазия снова умиротворит пролетариат, не в том, что перед трэд-юнионами откроется снова эпоха либеральной рабочей политики: Соединенные Штаты монополизировали для себя возможность привилегированного положения широких кругов пролетариата. Опасность с другого конца: формирование пролетарского авангарда может отстать от развития революционной ситуации. Поставленный перед небходимостью решающих действий, пролетариат может не найти во главе себя необходимого политического руководства. Дело идет о партии. Это вопрос всех вопросов. Самая зрелая революционная ситуация без революционной партии надлежащего роста, без правильного руководства, то же, что нож без лезвия. Это мы видели осенью 1923 года в Германии. Большевистская партия, в Англии может складываться только в постоянной, непримиримой борьбе с центризмом, идущим на смену либеральной рабочей политике.

6 января.

Борьба за единый фронт именно потому имеет такое значение в Англии, что она отвечает элементарной потребности рабочего класса в новой ориентировке и группировке сил. Тем самым борьба за единый фронт ставит проблему руководства, т.-е. программы и тактики, а это значит — партии. Но сама по себе борьба за единый фронт этой задачи не разрешает, а только создает некоторые условия для её разрешения. Идейное и организационное формирование подлинно революционной, т.-е. коммунистической партии, на основе движения масс, мыслимо только при условии постоянного, систематического, непреклонного, неутомимого и непримиримого разоблачения квази-левых вождей всех оттенков, их путаницы, их компромиссов, их недоговоренностей. Было бы грубейшей ошибкой думать — а это наблюдается, — что задача борьбы за единый фронт состоит в том, чтобы доставить Персолю, Ленсбери, Уитли и Кирквуду победу над Сноуденом, Веббом и Макдональдом. Такая цель заключала бы в себе внутреннее противоречие. Левые путаники неспособны к власти; а если бы — ходом вещей — она попала к ним в руки, они поспешили бы передать её старшим братьям справа. Они сделали бы в государстве то самое, что ныне делают в партии.

История немецких независимых — напомним снова — дает на этот счет поучительнейшие уроки. В Германии процесс проходил более быстрым темпом, в соответствии с непосредственно революционным характером последних лет немецкой истории. Но общие тенденции развития одинаковы, называется ли Макдональд Эбертом, или же Уитли и Кук именуются Криспином и Гильфердингом. То обстоятельство, что пошлейший мещанин Гильфердинг все еще ссылается на Маркса, тогда как Уитли отдает предпочтение святейшему римскому отцу, вытекает из особенностей прошлого Англии и Германии, но имеет десятистепенное значение для сегодняшнего дня.

7 января.

Левая фракция на верхушке трэд-юнионов ведет за собой в ряде вопросов Генеральный Совет. Это ярче всего выражается в отношении к советским профсоюзам и Амстердаму. Но было бы ошибочно переоценивать влияние этих левых на трэд-юнионы, как на организации классовой борьбы. Не потому, что массы трэд-юнионов недостаточно радикальны, наоборот, массы неизмеримо левее самых левых. Международные вопросы всегда были в английском рабочем движении линией наименьшего сопротивления для «вождей». Рассматривая международные дела как своего рода отдушину для радикального настроения масс, господа вожди готовы до известной степени склониться перед революцией (у других), чтобы взять тем более верный реванш на вопросах внутренней классовой борьбы. Левая фракция Генерального Совета отличается полной идейной бесформенностью и именно поэтому неспособна организационно закрепить за собою руководство профессиональным движением.

Этим же объясняется бессилие левых в составе рабочей партии. Последняя опирается ведь на те же трэд-юнионы. Казалось бы, левая фракция, «ведущая» за собой Генеральный Совет, должна бы наложить руки и на рабочую партию. А на деле видим совсем иное. Партией продолжают руководить крайние правые. Объясняется это тем, что партия не может ограничиваться отдельными левыми вылазками, а вынуждена иметь законченную систему политики. У левых такой системы нет и, по самой их сути, быть не может. У правых — есть: за ними традиция, опыт, рутина, а главное, за них думает буржуазное общество в целом и подсовывает им готовые решения. Макдональду приходится только переводить внушения Болдуина или Ллойд-Джорджа на фабианский язык. Правые побеждают, несмотря на то, что левые многочисленнее. Слабость левых — от их разброда, а разброд — от идейной бесформенности. Чтобы собрать свои ряды, левым надо бы, прежде всего, собрать свои мысли. Сделать это лучшие из них способны только под ударами беспощадной критики, опирающейся, на повседневный опыт масс.

12 января.

Не только наш «левый» критик в своем письме, но и более ответственные лидеры левых — Персель, Кук, и Бромлей — еще 27 сентября предсказывали, что съезд рабочей партии ознаменуется большим сдвигом влево. Оказалось наоборот: ливерпульский съезд партии, отделенный несколькими неделями от скарборосского съезда профсоюзов, дал полную победу Макдональду. Игнорировать этот факт, замалчивать его, преуменьшать его или объяснять случайными второстепенными причинами, — значило бы валять дурака и идти навстречу поражениям.

У партии в основном та же база, что и у верхушки тред-юнионов. Но Генеральный Совет, полномочия которого крайне ограничены, не имеет власти над отдельными трэд-юнионами, ни тем более — над страною. Рабочая же партия уже стояла у власти и собирается встать снова. В этом суть дела.

Либеральная «Манчестерская Газета» писала по поводу конгресса в Скарборо, что влияние Москвы сказывается только в левой фразеологии, на практике же трэд-юнионы остаются под руководством мудрых и опытных вождей. Конечно, либеральная газета нуждается в утешениях. Но в утверждении её есть все же доля истины, и немалая. Решения конгресса тем левее, чем дальше от очередных практических задач. Конечно, левизна решений симптоматична, знаменуя поворот в сознании масс. Но думать, что деятели конгресса в Скарборо могут стать вождями революционного переворота, значило бы баюкать себя иллюзиями. Достаточно напомнить, что за право угнетенных наций на самоопределение, вплоть до отделения, голосовало 3.802.000 голосов; против — только 79.000. Какой, казалось бы, колоссальный революционный сдвиг! Между тем, за создание заводских комитетов — не за вооруженное восстание, не за всеобщую стачку, а всего-навсего за создание фабричных комитетов, и притом лишь «в принципе» — голосовало всего 2.183.000, против — 1.787.000; другими словами, конгресс разделился почти пополам. По вопросу же о расширении полномочий Генерального Совета левые потерпели полное поражение. Немудрено, если после всех левых резолюций новый Генеральный Совет оказался более правым, чем старый. Надо твердо понять: левизна такого рода остается левизной до тех пор, пока она практически ни к чему не обязывает. Как только возникает вопрос о действии, левые почтительно уступают руководство правым.

13 января.

Стихийная радикализация трэд-юнионов, знаменующая глубокий сдвиг в массах, сама по себе совершенно недостаточна, для того чтобы освободить рабочий класс от руководства Томаса и Макдональда. Национально-буржуазная идеология представляет в Англии могучую силу — не только общественного мнения, но и вековых учреждений. Об эту силу разбивается и будет разбиваться « радикальный» трэд-юнионизм, поскольку он возглавляется центристами, не сведшими концов с концами.

В то время как трэд-юнионы братаются с советскими профессиональными союзами, стоящими под руководством коммунистов, британская рабочая партия, опирающаяся на те же трэд-юнионы, изгоняет в Ливерпуле английских коммунистов из своей среды, подготовляя тем правительственно-фашистский разгром их организаций. Было бы преступлением забывать хоть на один день, что такие левые, как Брельсфорд и даже Ленсбери, по существу дела, одобрили постановление ливерпульского конгресса, виня во всем коммунистов. Правда, когда снизу обнаружилось возмущение реакционно-полицейским духом Ливерпуля, левые лидеры слегка переменили курс. Но для оценки их надо брать оба момента. Революционерам нужна хорошая намять. Своей линии у господ «левых» нет. Они и впредь будут качаться вправо под давлением буржуазно-фабианской реакции и влево — под давлением масс. В трудные минуты эти благочестивые христиане всегда готовы сыграть роль если не Ирода, то Понтия Пилата, а перед английским рабочим классом впереди много трудных минут.

 


В независимой рабочей партии есть движение в пользу объединения Второго и Третьего Интернационалов. Но попробуйте тех же людей спросить, согласны ли они не то что на объединение, а на боевое соглашение с британскими коммунистами, и они сейчас же отпрянут назад. Во всем, касающемся революции, у британских левых господствует «любовь к дальнему». Они за Октябрьскую революцию, за Советскую власть, за советские профессиональные союзы, даже за сближение с Коминтерном, но под тем непременным условием, чтобы британская конституция, система парламентаризма и система рабочей партии не потерпели бы ущерба. Против этой отвратительной двуличной политики левых и нужно направить главный удар.

К этому надо прибавить: в симпатиях многих левых к Советскому Союзу (при враждебности к собственным коммунистам) заключается большая доля решпекта* мелкого буржуа перед крепкой государственной властью. Об этом забывать не нужно. Конечно, мелкий буржуа, повернувшийся лицом к Советской Республике, прогрессивнее того мелкого буржуа, который стоит на коленях перед Соединенными Штатами. Это шаг вперед. Но революционных перспектив на этом решпекте строить нельзя.

* Решпект — в ироничном смысле: уважение. — И-R

25 декабря 1925 г.

Датировка нарушена в статье в «Правде», возможно, из-за даты приводимого здесь письма. — /И-R/

Иностранный коммунист, хорошо знающий Англию и лишь недавно её покинувший, писал мне на днях:

«В бытность мою в Англии я имел многократные беседы на тему об английской революции с некоторыми видными левыми вождями. Я вынес приблизительно такую картину: они уверены, что в ближайшем будущем добьются большинства в парламенте и начнут осторожное, но решительное проведение максимальных требований рабочего класса, как национализация шахт, некоторых других отраслей промышленности, банков и пр. Если же промышленники и банкиры посмеют сопротивляться, о, тогда они будут сейчас же арестованы, а предприятия их национализированы. На мой вопрос: что в таком случае будет делать фашистская буржуазия, в руках которой находятся армия и флот, — мне отвечали: в случае вооруженного сопротивления со стороны фашистов, их объявят «вне закона», и английский народ в своем подавляющем большинстве пойдет за рабочей партией на защиту законного правительства. Когда я указал: раз неизбежно придется прибегнуть к оружию, то следовало бы подготовлять уже сейчас рабочий класс к такой развязке, чтобы вооруженные силы буржуазии не захватили его врасплох, — мне ответили: такая подготовка будет преждевременным сигналом к гражданской войне и помешает рабочей партии добиться большинства в парламенте. На вопрос: на какой стороне баррикады будут Макдональд, Сноуден, Томас и их друзья, — мне ответили: вероятнее всего, на стороне буржуазии. — Почему же вы работаете вместе с ними против коммунистов для укрепления такого руководства партии, которое в критический момент изменит рабочему классу? На это последовал ответ: мы думаем, что нам все равно (!) удастся удержать большинство рабочего класса за собой, и что откол Макдональда и его либеральных друзей совершенно не угрожает благополучному концу мирной революции».

Эта страничка личных впечатлений и бесед поистине драгоценна. Люди заранее твердо решили прийти к власти не иначе, как через ослиные ворота, которые им указал вооруженный до зубов враг, стоящий у этих ворот на страже. Если они, левые, возьмут власть (через указанные ворота), и если буржуазия против законной власти восстанет, то этого добрый английский народ не потерпит. А если Макдональд и Томас, которых мудрые левые несут на спине, окажутся случайно в заговоре с вооруженной буржуазией против безоружных рабочих, то это не должно никому внушать опасений, ибо у левых предусмотрена победа и в этом случае. Одним словом, храбрецы и мудрецы твердо решились победить буржуазию при всех комбинациях, оставаясь при, этом в наилучших отношениях с парламентом, законом, судом и полисменом. Жаль только, что буржуазия не намерена сдавать левым преимущества легальной экспроприации власти. Выдвигая фашистское крыло тем более энергично, чем |непосредственнее будет угрожать гражданская война, буржуазия найдет достаточные средства провокации, легального государственного переворота и пр. Вопрос, в конце концов, идет не о том, кто лучше истолковывает законы и традиции, а о том, кто хозяин в доме.

 


В высшей степени знаменательна та дискуссия, которая разгорелась недавно в английской рабочей печати по вопросу о самообороне. Самый вопрос встал не как вопрос вооруженного восстания для захвата власти, а как вопрос отпора стачечников штрейкбрехерам и фашистам.

Мы в свое время показали уже, как трэд-юнионизм логикой развития — особенно в условиях капиталистического упадка — неизбежно разбивает рамки демократии. Нельзя по произволу отложить классовые столкновения до завоевания парламентского большинства. Теснимая собственным упадком, буржуазия давит на пролетариат. Последний обороняется. Отсюда неизбежные стачечные столкновения. Правительство готовит в небывалом ранее размере штрейкбрехерские организации. Фашисты смыкаются с полицией. Рабочие ставят вопрос о самообороне. Здесь уже полностью заложена гражданская война.

Рабочий пишет в еженедельнике Ленсбери:

«Фашизм есть попросту военная организация, и доводами её не проймешь. Преодолевать её можно только соответственной организацией с нашей стороны».

Автор, рекомендует взять военную организацию фашизма в качестве образца. Правильно: пролетариат может и должен учиться у врага военному делу.

Из того же источника — объективного обострения классовых противоречий — вырастает стремление рабочих привлечь на свою сторону солдат. Агитация в армии и флоте есть второй могущественный элемент гражданской войны, развитие которого не стоит в непосредственной связи с завоеванием парламентского большинства. Переход значительной части вооруженных сил на сторону рабочих может обеспечить завоевание власти пролетариатом и без парламентского большинства. Самое большое рабочее большинство в парламенте может быть уничтожено, если вооруженная сила в руках буржуазии. Кто не понимает этого, тот не социалист, а болван.

Против лозунга вооружения левые мудрецы наскребли все предрассудки и пошлости прошлых столетий: и преимущества морального фактора над силой, и выгоды постепенных реформ, и анархо-пацифистскую идею мирной всеобщей стачки, которая им нужна не как средство борьбы, а как довод против восстания, и героическую готовность — допустить насилие в так называемом «крайнем случае, когда нас вынудят», т.-е., очевидно, когда враг, захватив нас врасплох, прижмет безоружными к стенке.

5 марта 1926 г. (Из письма.)

… В Англии, более чем во всей остальной Европе, сознание рабочих масс, особенно их руководящих слоев, отстает от объективной экономической обстановки. Именно по этой линий лежат сейчас главные трудности и опасности. Все оттенки верхов английского рабочего движения боятся действий потому, что историческая безвыходность английского капитализма каждый сколько-нибудь крупный вопрос рабочего движения, ставит ребром. Особенно это относится к угольной промышленности. Нынешняя заработная плата углекопов держится дотацией государства, обременяющей и без того непосильный бюджет. Продолжать дотацию, — значит накоплять и углублять экономический кризис. Отказать в дотации — значит вызвать социальный кризис.

Необходимость технической и экономической перестройки угольной промышленности стоит как глубоко революционная проблема и поэтому требует политической «перестройки» рабочего класса. Прийти к разрушению консерватизма английской угольной промышленности, этой основы английского капитализма, можно только через разрушение консервативных организаций, традиций, и навыков в английском рабочем движении. Англия входит в целую историческую полосу величайших потрясений. Ждать «экономного» разрешения вопроса могут только консервативные английские трэд-юнионисты. Но именно потому, что английские трэд-юнионисты направляют свои силы на «экономное» (т.-е. мирное, соглашательское, консервативное) разрешение, вопроса, т.-е. идут, наперекор историческому процессу, в Англии революционное развитие рабочего класса будет иметь в ближайшую эпоху больше накладных расходов, чем в какой-либо другой стране. И правые и левые, считая, конечно, и Перселя и Кука, боятся начала развязки до последней степени. Даже когда они на словах признают неизбежность борьбы и революции, в душе они надеются на какое-либо чудо, которое освободит их от этой перспективы. Во всяком случае, они сами будут тормозить, увиливать, выжидать, ссылаться на других и фактически помогать Томасу во всяком действительно крупном вопросе английского рабочего движения (насчет международных вопросов они куда смелее!).

Отсюда общую обстановку можно характеризовать так. Экономический тупик страны, наиболее ярко, выраженный в угольной промышленности, толкает рабочий, класс на путь поисков выхода, т.-е. на путь все более и более острой борьбы. Причем, первый же её этап неизбежно обнаружит недостаточность «привычных» методов борьбы. Вся нынешняя «надстройка» британского рабочего класса — во всех без исключения оттенках и группировках — является аппаратом революционного торможения. Это предвещает на длительный период напор стихийного и полустихийного движения на рамки старых организаций и формирование на основе этого напора новых революционных организаций.

Одна из важнейших задач — помочь британской коммунистической партии понять и продумать насквозь эту перспективу. В аппарате трэд-юнионов и среди их левого крыла надо несравненно более энергично и решительно, чем до сих пор, выделять элементы действия, т.-е. те элементы, которые способны понять неизбежность больших массовых боев, не бояться их, идти им навстречу. Тактика единого фронта должна все больше и решительнее ставиться под знак этой перспективы.

В отношении углекопов дело, конечно, идет не об изолированной стачке, хотя бы и крупной, а о начале целой серии социальных битв и потрясений. В этой обстановке ориентироваться по соображениям Перселя и других, разумеется, нельзя. Они больше всех должны бояться борьбы. В лучшем случае их мысли и слова могут иметь в наших глазах значение некоторого симптома.

Английские профсоюзы не меньше боятся (в лице своей бюрократии, даже и левой) нашего «вмешательства» в их внутренние дела, чем Чемберлен.

Элементов торможения в аппаратах английского рабочего класса сколько угодно. Вся обстановка резюмируется в том, что тревога, недовольство, напор английских рабочих масс по всем линиям наталкиваются на организационные и идейные преграды аппаратного консерватизма. В этих условиях заботиться о том, как бы не помочь нетерпеливым вождям, значит поистине лить воду в океан.

Все говорит за то, что в ближайший период (я имею в виду год-два-три) борьба разразится в Англии против воли старых её организаций и при полной неподготовленности организаций молодых. Конечно, даже при твердой революционной (т.-е. действенной) установке коммунистической партии и лучших «левых» элементов, нельзя предполагать, чтобы пролетариат пришел к власти в результате уже первой большой волны. Но вопрос таков: пройдет ли это левое крыло через первый революционный этап во главе рабочих масс, как мы прошли через 1905 год, или же прозевает революционную ситуацию, как немецкая партия в 1923 году. Эта последняя опасность в высшей степени реальна. Уменьшить её можно только, помогая действенной ориентировке левого крыла (действительно левого крыла, а не Ленсбери и не Перселя). А чтобы разрешить эту задачу (задачу содействия правильной ориентировке революционных элементов в Англии), надо ясно понять, что все традиции, организационные навыки, идеи всех оформленных группировок рабочего движения — в разных формах и под разными лозунгами — предрасполагают их либо к прямому предательству, либо к соглашательству, либо к выжиданию и пассивности, с ссылками на соглашателей и жалобами на предателей.

6 мая. (Из предисловия ко второму немецкому изданию книги «Куда идет Англия?».)

Год тому назад консервативное министерство все еще проходило через свои медовые недели. Болдуин проповедовал социальный мир. Не будучи в состоянии что-либо противопоставить консерватизму, Макдональд соперничал с ним в ненависти к революции, гражданской войне и классовой борьбе. Вожди всех трех партий объявляли учреждения Англии совершенно достаточными для того, чтобы обеспечить мирное сотрудничество классов. Естественно, если революционный прогноз насчет завтрашнего дня Британской империи объявлялся всей британской печатью — от «Morning Post» до «Еженедельника Ленсбери» — безнадежным вздором и московском фантасмагорией.

Сейчас положение выглядит несколько иначе. Англия потрясается величайшей массовой стачкой. Консервативное правительство ведет политику бешеного натиска. Сверху делается все, чтобы вызвать открытую гражданскую войну. Противоречие между основными социальными фактами и ложью пережившего себя парламентаризма вскрылось в Британии как еще никогда.

Массовая стачка выросла из несоответствия между нынешним положением британского хозяйства на мировом рынке и традиционными производственными и классовыми отношениями внутри страны. Формально вопрос шел о снижении заработной платы углекопов, об удлинении их трудового дня, о возложении на рабочих части жертв, необходимых для серьезной реорганизации угольной промышленности. Но в такой постановке вопрос неразрешим. Совершенно верно, что без жертв, и притом крупных жертв, со стороны английского пролетариата угольная промышленность, как и все вообще британское хозяйство, не может быть реорганизована. Но только жалкий глупец может думать, что английский пролетариат согласится взять на себя эти жертвы на старых основах капиталистической собственности.

Капитализм изображался как строй неизменного прогресса и систематического улучшения судьбы трудящихся масс. Он до известной степени был таким, по крайней мере, для некоторых стран в течение XIX столетия. В Англии религия капиталистического прогресса была сильнее, чем где бы то ни было. Именно она составляла основу консервативных тенденций в самом рабочем движении, особенно в трэд-юнионах. Военные иллюзии в Англии (1914—1918 гг.), более чем где бы то ни было, были иллюзиями капиталистического могущества и социального «прогресса». В победе над Германией эти надежды должны были найти свое полное увенчание. И вот теперь буржуазное общество говорит углекопам: «если вы хотите обеспечить себе хотя бы такое существование, какое вы вели до войны, вы должны, в течение неопределенного времени, мириться с ухудшением всех условий вашей жизни». Вместо недавней перспективы непрерывного социального прогресса углекопам предлагают спуститься сегодня на одну ступеньку ниже, чтобы не быть вынужденными спуститься завтра сразу на три ступеньки и более. Этим британский капитализм объявляет себя банкротом. Всеобщая стачка есть ответ пролетариата, который не хочет и не может допустить, чтобы банкротство британского капитализма означало банкротство британской нации и британской культуры.

Этот ответ продиктован, однако, гораздо больше логикой положения, чем логикой сознания. У английского рабочего класса не было другого, выбора. Борьба — какова бы ни была закулисная механика — была навязана механическим давлением всей обстановки. Мировое положение британского хозяйства не оставляло для добровольного компромисса никакой материальной базы. Томасы, Макдональды и пр. оказались в положении мельниц, которые при сильном ветре размахивают крыльями, не давая ни фунта помола, за отсутствием зерна. Безнадежная пустота нынешнего британского реформизма оказалась вскрытой с такой убедительностью, что реформистам не осталось ничего иного, как принять участие в массовой стачке британского пролетариата. В этом сказалась сила стачки. Но также и слабость ее.

Всеобщая стачка является самой острой формой классовой борьбы. Дальше следует уже только вооруженное восстание. Именно поэтому всеобщая. стачка, больше чем всякая другая форма классовой борьбы, нуждается в ясном, отчетливом, твердом, т.-е. революционном руководстве. Такого руководства у нынешней стачки британского пролетариата нет и в помине, и нельзя ждать, чтобы оно появилось сразу, в готовом виде, из-под земли. Генеральный Совет трэд-юнионов начал со смехотворного заявления, что нынешняя всеобщая стачка не является политической борьбой и уж ни в каком случае не представляет собою посягательства на государственную власть банкиров, заводчиков и лендлордов и на священный британский парламентаризм. Это верноподданнейшее объявление войны не кажется, однако, ни сколько убедительным правительству, которое чувствует, как у него, под действием стачки, уползают из рук реальные орудия господства. Государственная власть не «идея», а материальный аппарат. Когда аппарат управления и подавления парализуется, тем самым парализуется и государственная власть. Нельзя в современном обществе властвовать, не имея в своих руках железных дорог, пароходного сообщения, почты и телеграфа, электрических станций, угля и пр. То обстоятельство, что Макдональд и Томас зарекаются от каких бы то ни было политических целей, характеризует их самих, но никак не природу всеобщей стачки, которая, будучи доведена до конца, ставит перед революционным классом задачу организации новой власти. Против этого, однако, борются изо всех сил как раз те, которые ходом вещей поставлены «во главе» всеобщей стачки. И в этом состоит главная опасность. Люди, которые не хотели всеобщей стачки, которые отрицают политический характер всеобщей стачки, которые больше всего боятся последствий победоносной стачки, — неизбежно должны направить все свои усилия на то, чтобы удержать её в рамках полу-политической полу-стачки, т.-е. обессилить ее. Нужно смотреть фактам в глаза: главные усилия официальных вождей рабочей партии и значительного числа официальных вождей трэд-юнионов будут направлены не на то, чтобы при помощи стачки парализовать буржуазное государство, а на то, чтобы при помощи буржуазного государства парализовать всеобщую стачку. Правительство, в лице своих наиболее твердокаменных консерваторов, хочет, несомненно, провоцировать гражданскую войну малого масштаба, чтобы иметь возможность применить меры устрашения прежде, чем борьба развернулась, и отбросить движение назад. Лишая стачку политической программы, разлагая революционную волю пролетариата, загоняя движение в тупик, реформисты тем самым толкают отдельные группы рабочих на путь разрозненных вспышек. В этом смысле реформисты идут целиком навстречу наиболее фашистским элементам консервативной партии. Такова главная опасность открывшейся борьбы.

Сейчас не время предсказывать ни длительность борьбы, ни ход ее, ни тем более исход. Надо сделать в международном масштабе все, чтобы помочь борющимся и тем облегчить условия их успеха. Но надо отдать себе ясный отчет в том, что успех этот возможен лишь в той мере, в какой британский рабочий класс, в процессе развития и обострения всеобщей стачки, сможет и сумеет обновить свой руководящий персонал. Американская пословица говорит, что нельзя пересаживаться с лошади на лошадь, когда едешь через быстрый поток. Но эта практическая мудрость верна только в известных пределах. На лошади реформизма никогда еще не удавалось переехать через революционный поток. И класс, который вошел в борьбу под оппортунистическим руководством, вынужден сменять его под огнем неприятеля. Этим предопределяется поведение действительно революционных элементов британского пролетариата, прежде всего коммунистов. Они всеми мерами будут поддерживать единство массового действия; но они не допустят и видимости единства с оппортунистическими вождями рабочей партии и трэд-юнионов. Непримиримая борьба против каждого изменнического акта и покушения и беспощадное разоблачение реформистских иллюзий являются важнейшей составной частью работы подлинно революционных участников всеобщей стачки. Этим они не только служат основной и длительной задаче выработки новых революционных кадров, без чего вообще невозможна победа британского пролетариата, но и непосредственно содействуют успеху данной стачки, углубляя ее, вскрывая её революционные тенденции, отодвигая в сторону оппортунистов и укрепляя положение революционеров. Результаты стачки — и непосредственные и более отдаленные — будут тем значительнее, чем решительнее революционная сила масс снесет заставы и рогатки контр-революционного руководства.

Стачка сама по себе не может изменить положение британского капитализма и, в частности, угольной промышленности на мировом рынке. Для этого необходима реорганизация всей британской экономики. Стачка является лишь острым выражением этой необходимости. Программа реорганизации британского хозяйства есть программа новой власти, нового государства, нового класса. В том и состоит основное значение всеобщей стачки, что она ребром ставит вопрос о власти. Действительная победа всеобщей стачки могла бы выразиться только в завоевании власти пролетариатом и в учреждении его диктатуры. В условиях безвыходности британского капитализма всеобщая стачка меньше чем когда-либо может быть орудием реформ или частных завоеваний. Точнее сказать, если бы шахтовладельцы или правительство пошли, под давлением стачки, на те или другие экономические уступки, то эти последние, в силу всей обстановки, не могли бы иметь ни глубокого, ни тем более устойчивого характера. Это вовсе не значит, однако, что нынешняя стачка стоит перед альтернативой: либо все, либо ничего. Если бы британский пролетариат имел руководство, сколько-нибудь отвечающее его классовой силе и зрелости условий, власть перешла бы из рук консерваторов в руки пролетариата в течение нескольких недель. Но на такой исход рассчитывать трудно. Это, однако, не значит, что стачка безнадежна. Чем шире она развернется, чем могущественнее потрясет основы капитализма, чем дальше отбросит предательских и оппортунистических вождей, — тем труднее будет переход в контр-наступление со стороны буржуазной реакции, тем меньше пострадают пролетарские организации, тем скорее наступит следующий, более решительный этап борьбы.

Уроки и последствия нынешнего столкновения классов, независимо даже от его ближайшего исхода, будут неизмеримы. Каждому пролетарию в Англии станет ясно, что парламент бессилен разрешить самые основные и жизненные задачи страны. Вопрос экономического спасения Британии встанет отныне перед её пролетариатом, как вопрос завоевания власти. Всяким промежуточным, посредническим, соглашательским, лже-пацифистским элементам будет нанесен смертельный удар. Либеральная партия, как бы ни вертелись её вожди, выйдет из этого испытания еще более ничтожной, чем она вошла в него. Внутри консервативной партии перевес получат наиболее твердокаменные элементы. Внутри рабочей партии революционное крыло выиграет в оформленности и во влиянии. Коммунисты решительно продвинутся вперед. Революционное развитие Англии сделает исполинский шаг к развязке.

В свете развертывающейся ныне могущественной стачки вопросы эволюции и революции, мирного развития и насилия, реформ и классовой диктатуры со всей остротой захватят сознание сотен тысяч и миллионов британских рабочих. В этом не может быть никакого сомнения. Удерживавшийся буржуазией и её фабианской агентурой в состоянии ужасающей идейной отсталости британский пролетариат несколькими львиными прыжками вырвется теперь вперед. Материальные условия Англии давно созрели для социализма. Стачка поставила в порядке дня смену буржуазного государства пролетарским. Если сама стачка и не даст этой смены, то она чрезвычайно приблизит ее. В какой именно срок, этого сказать, конечно, нельзя. Но нужно готовиться и к коротким срокам.

13 мая.

Поражение всеобщей стачки на данном этапе «закономерно», т.-е. вытекает из всех условий её возникновения и развития. Это поражение можно было предвидеть. Ничего обескураживающего в нем нет. Но об уроках поражения и об уроках самой всеобщей стачки позже.

Москва, 19 мая 1926 г.

«Правда» и «Известия»