Пленарное заседание мирной конференции
9 января 1918 г. (27 декабря 1917 г.)
Заседание открывается в 11 часов 10 минут утра Его Величеством Великим Визирем Талаат-Пашой.
Талаат-Паша. Я открываю заседание. Прошу собрание передать председательствование Его Превосходительству фон-Кюльману.
Статс-секретарь фон-Кюльман занимает место председателя.
Кюльман. Ваши Высочества, Милостивая Государыня, Милостивые Государи!
Формальности, считавшиеся обязательными для прежних заседаний, будут, я полагаю, и впредь рассматриваться, как обязательные.
Так как в составе отдельных делегаций произошли изменения, то кажется нелишним в начале наших работ бросить ретроспективный взгляд на историю и на ход переговоров до настоящего времени.
Нынешнее Русское Правительство, сообщив в радиотелеграмме от 28-го ноября 1917 года, обращенной ко "всем", некоторые свои решения, изъявило одновременно свою готовность, вступить в мирные переговоры с воюющими державами.
После этого, в пленарном заседании Рейхстага от 29-го ноября, Германский Имперский Канцлер граф фон-Гертлинг в своей программной вступительной речи заявил следующее:
"Вчера Русское Правительство послало из Царского Села правительствам народов воюющих стран радиотелеграмму, подписанную Народным Комиссаром по Иностранным Делам Троцким и Председателем Совета Народных Комиссаров Лениным, в которой предлагается в ближайший срок приступить к переговорам о перемирии и всеобщем мире.
Я должен заявить, что в известных предложениях Русского Правительства могут быть усмотрены такие основы, которые дают возможность приступить к переговорам, и что я готов приступить к таковым, как только Русское Правительство пришлет уполномоченных на то представителей.
Я надеюсь и желаю, чтобы эти стремления скорее приняли конкретные очертания и принесли мир."
Ответственные государственные деятели других союзников сделали аналогичные по смыслу заявления.
3-го декабря 1917 года начались переговоры о перемирии, которые 15-го декабря 1917 года успешно приведены были к концу подписанием договора о перемирии.
Согласно постановлению этого договора в ст. 9-ой говорится, что "договаривающиеся стороны, непосредственно за подписанием этого договора о перемирии, вступят в мирные переговоры".
Державы Четверного Союза послали в Брест-Литовск уполномоченных представителей, приступивших 22-го декабря 1917 года совместно с гг. Представителями Русского Правительства к переговорам о мире.
Последние распались на две отдельные части:
1) на обсуждение возможности всеобщего мира и
2) на обсуждение тех пунктов, которые, во всяком случае, будут поставлены на обсуждение между державами Четверного Союза и Русским Правительством.
Согласно предложению Русской делегации в заседании от 25/12-го декабря 1917 года, был сделан 10-дневный перерыв в переговорах,
"для того, чтобы, — согласно русскому объяснению, — народы, правительства коих еще не присоединились к ведущимся переговорам о всеобщем мире, имели возможность ознакомиться в достаточной мере с выставленными теперь принципами всеобщего мира; по истечении же указанного срока, переговоры подлежали бы возобновлению, независимо от того, присоединятся ли и в каком числе к этим переговорам воюющие государства."
Срок этот истек 4-го января 1918 года в 12 часов ночи, и, после того, как Союзным Правительствам стало известно, что со стороны Правительств Согласия не поступило каких-либо сообщений, отвечающих этой цели — Союзные Правительства разослали по радиотелеграфу следующее свое общее решение:
"В своем ответе на предложение Русской делегации, делегации Четверного Союза 25/12-го декабря 1917 года в Брест-Литовске, установили некоторые руководящие принципы для заключения немедленного всеобщего мира.
Делегации Четверного Союза поставили обязательность этих принципов в зависимость от того, чтобы все, без исключения, ныне участвующие в войне государства, в продолжение определенного срока и без всяких оговорок, обязались к точнейшему соблюдению условий, одинаково обязательных для всех народов.
С согласия четырех Союзнических делегаций, Русской делегацией после сего был установлен 10-дневный срок, в течении коего другие воюющие державы по ознакомлении с высказанными основными положениями немедленного всеобщего мира могли бы принять решение относительно присоединения к мирным переговорам.
Делегации Союзных Держав констатируют, что 10-ти дневный срок истек 4-го января 1918 года, и что к ним ни от одной из остальных участниц войны не поступало заявления о присоединении к мирным переговорам."
Как следует из содержания сообщения Союзных Держав от 25/12-го декабря 1917 года, одним из самых существенных условий, которые были в нем поставлены, это — единогласное принятие всеми враждующими державами условий, одинаково обязательных для всех народов.
Неисполнение этого условия повлекло за собой последствие, вытекающее как из содержания заявления, так и из истечения срока: документ стал недействительным.
Ближайшей задачей нашего собрания является, прежде всего, возобновление переговоров с того пункта, на котором мы остановились до наступления рождественского перерыва.
Русская делегация, однако, телеграммой за подписью г. Иоффе сообщила генералу Гофману:
"Правительство Российской Республики считает необходимым вести дальнейшие переговоры о мире на нейтральной почве и, со своей стороны, предлагает перенести переговоры в Стокгольм", и еще в другой телеграмме было высказано пожелание перенести место переговоров в нейтральную страну.
Я не хочу здесь подробнее останавливаться на причинах, известных гг. делегатам из данных в другом месте объяснений, которые делают невозможным ведение переговоров в другом месте, а не в Брест-Литовске, но желал бы уже сейчас заявить окончательное решение держав Четверного Союза, не подлежащее отмене, что они не могут продолжать в другом месте начатые здесь переговоры относительно прелиминарного мира. Как уже было заявлено ранее (в необязательной форме), — они из международной вежливости были бы готовы вести формальные, заключительные переговоры и подписать прелиминарные условия в другом месте, которое подлежало бы установлению совместно с Русской делегацией, и вступить в обсуждение относительно выбора этого места.
Нельзя не упомянуть, — так как при ведении переговоров атмосфера, в которой они происходят, играет огромную роль, — что с момента окончания обмена мнений, происходившего до рождественского перерыва, случилось многое, что казалось способным возбудить сомнение в искреннем намерении Русского Правительства добиться заключения скорого мира с державами Четверного Союза.
Я хотел бы в этом смысле указать на тон некоторых полуофициальных заявлений Русского Правительства, направленных против Правительств Четверного Союза, в особенности же — на одно сообщение Петроградского Телеграфного Агенства, которое рассматривается за границей как полуофициальный русский правительственный орган.
В этом сообщении — не желая слишком удлинять свою речь, я пока воздерживаюсь от дословной передачи его, оставляя за собой право, если окажется нужным, цитировать его в дальнейшем — подробно передавался ответ, якобы данный г. Иоффе, Председателем Русской делегации, в заседании от 28/15-го декабря 1917 года, который, однако, как убеждает справка в делах, является ничем иным, как плодом фантазии автора.
Это целиком выдуманное сообщение сильно содействовало затемнению понимания хода переговоров и подвергло опасности их результат.
Если же, тем не менее, я не хотел бы расстаться вовсе с надеждой, что переговоры могут привести к плодотворным результатам, то эта надежда основывается, прежде всего, на известном нам и в столь определенной форме высказанной Русской делегацией стремлении Русского народа к длительному и прочному миру, а затем, на впечатлении, которое мы вынесли во время переговоров о безусловно деловитом методе работы Русской делегации.
Поскольку можно судить по переговорам, которые велись до перерыва, я не считаю препятствия настолько существенными, чтобы допустить возможность неудачи дела мира и, вместе с тем, возможность возобновления войны на Востоке с ее неисчислимыми последствиями.
Чернин. Милостивые Государи! Я считаю нужным прибавить к замечаниям своего германского коллеги еще следующее:
Причины, по которым мы категорически отказываемся перенести переговоры в настоящий момент в нейтральную страну — двоякого рода:
Во-первых, причины технического характера:
Вы, как и мы, связаны отсюда прямыми проводами со своими правительствами, и вы ежедневно обмениваетесь мнениями с Петроградом и Киевом, а мы — с нашими столицами. Мы все не можем обойтись без этого аппарата — без него переговоры были бы до бесконечности затруднены и замедлены.
Еще важнее, однако, второй мотив. Вы, милостивые государи, в свое время, пригласили нас на всеобщие мирные переговоры. Мы приняли приглашение и пришли к соглашению относительно основ всеобщего мира.
Оставаясь верными принятым основам, Вы поставили союзникам 10-дневный ультиматум. Ваши союзники Вам не ответили, и сегодня речь идет не о всеобщем мире, но о мире сепаратном между Россией и державами Четверного Союза. Перенесение переговоров на нейтральную почву дало бы Согласию давно желанную возможность вмешаться с целью воспрепятствовать делу мира.
Правительства Англии и Франции открыто и за кулисами испробовали бы все, чтобы помешать осуществлению сепаратного мира. Мы отказываемся дать западным державам эту возможность, но мы готовы заключить мирный договор в нейтральном городе, который надлежит еще определить.
Что касается территориальной части переговоров, относительно которых еще не достигнуто соглашения между нами и Вами, то мы окончательно условились на пленарном заседании, что эти вопросы мы передадим комиссии, специально для этого образованной, которая немедленно и начнет свои работы.
Все державы Четверного Союза вполне согласны довести переговоры до конца, на основах, развитых Статс-секретарем фон-Кюльманом и мною и признанных обязательными и гг. Русскими делегатами.
Если господа Русские делегаты преисполнены теми же желаниями, то мы придем к результатам, которые всех удовлетворят; если же нет, — то события пойдут своим неизбежным ходом, но ответственность за продолжение войны падет тогда исключительно на Русскую делегацию.
Талаат-Паша. Я не хочу повторять того, что уже говорили другие делегаты. Оттоманская делегация согласна с делегациями Четверного Союза.
Попов. Я вполне согласен с высказанным.
Гофман. Передо мною лежит целый ряд радиотелеграмм и воззваний, подписанных гг. Представителями Русского Правительства и Русского Верховного Командования, в которых частью поносятся бранью Германская армия и Германское Верховное Командование, обращенные к нашим войскам.
Эти радиотелеграммы и воззвания, без всякого сомнения, противны духу заключенного между обеими армиями перемирия.
От имени Германского Верховного Командования, я самым решительным образом протестую как против формы, так и против содержания этих радиотелеграмм и воззваний.
Чичерич. От имени Императорского Королевского Верховного Командования, я присоединяюсь к заявлению генерала Гофмана постольку, поскольку этим заявлением имелись в виду и Австро-Венгерские дела.
Гантчев. От имени Болгарского Верховного Командования, я также присоединяюсь к протесту Германского Командования относительно этих радиотелеграмм, которые направлены и против Болгарской армии.
Иззет-Паша. От имени Оттоманской армии, я присоединяюсь к протесту.
Кюльман. Может быть кто-нибудь из гг. Русских делегатов желает высказаться?
Троцкий. Я предлагаю перерыв заседания.
Кюльман. Назначим лы мы сейчас время для возобновления заседания?
Троцкий. В 4 часа.
Кюльман. В 4 часа. Возражений нет. Итак, с общего согласия, заседание прерывается и возобновится в 4 часа.
Заседание закрывается в 11 часов 55 минут.