Пленарное заседание мирной конференции.
3 марта (18 февраля) 1918 года.
Заседание открывается в 11 час. 56 мин. утра под председательством доктора Граца.
Грац. Объявляю заседание открытым. Совершив все формальности, необходимые для подписания мирного договора между державами Четверного Союза — с одной стороны, и Россией — с другой, мы должны будем предъявить на сегодняшнем заседании наши полномочия и произвести самое подписание мирного договора. Итак, я предлагаю приступить к делу и обращаюсь к Германской делегации с просьбой предъявить свои полномочия.
Не имеется ли каких-либо замечаний по поводу только что предъявленных полномочий?
Розенберг. Полномочия г. Статс-секретаря фон-Кюльмана находятся в Бухаресте и будут предъявлены по представлении его подписи.
Грац. Я констатирую, что заявление гг. Представителей Германской делегации принято к сведению, и что, тем самым, их полномочия признаны правильными. Очередь за Австро-Венгерской делегацией. Я имею честь предъявить свои полномочия, от имени Правительства Австро-Венгерской Империи. Подобно объяснению г. Председателя Германской делегации относительно полномочий г. Статс-секретаря фон-Кюльмана, с своей стороны, я должен указать, что и полномочия Австро-Венгерского Министра Иностранных Дел графа Чернина в настоящий момент находятся в Бухаресте и поэтому будут подписаны гр. Черниным в Бухаресте же.
Что касается Австро-Венгерских полномочий, то я считаю своим долгом сослаться на только что сделанное мною в совещании Председателей заявление. Вопрос же о том, будет ли поручено подписать договор г. фон-Чичеричу или нет, подлежит обсуждению в послеобеденном заседании. Мне остается только предъявить свои полномочия от имени Императора Австро-Венгрии. Итак, я констатирую, что полномочия гг. Представителей Германской и Австро-Венгерской делегаций признаны правильными, и прошу, в свою очередь, гг. Болгарских Представителей предъявить свои полномочия.
Я констатирую, что полномочия Болгарии признаны правильными, и прошу гг. Представителей Русской делегации предъявить свои полномочия.
Я констатирую, что полномочия гг. Представителей Русской делегации признаны правильными, и прошу гг. Представителей Турецкой делегации предъявить свои полномочия.
Я констатирую, что полномочия гг. Представителей Турецкой делегации признаны правильными, и что, тем самым, исчерпан первый пункт очередных работ.
Не имеется ли еще каких-либо заявлений?
Сокольников. От имени Русской делегации, я имею сделать два заявления.
Грац. Слово принадлежит г. Председателю Русской делегации.
Сокольников. Рабоче-Крестьянское Правительство Российской Республики, вынужденное принять предъявленный Германией ультиматум, благодаря нападению германских войск на заявившую уже о прекращении войны и демобилизовавшую свои армии Россию, заявило 24/11-го февраля о принятии ею ультиматума и делегировало нас для подписания этих насильственно навязанных нам условий.
Бывшие до сих пор в Брест-Литовске переговоры между Россией, с одной стороны, Германией и ее Союзниками — с другой, достаточно наглядно показали, что так называемый «мир соглашения» в действительности является миром определенно аннексионистским и империалистическим. Теперь Брестские условия еще значительно ухудшены. Мир, который ныне заключается в Брест-Литовске, не есть мир, основанный на свободном соглашении народов России, Германии, Австро-Венгрии, Болгарии и Турции. Этот мир продиктован с оружием в руках. Это — мир, который, под предлогом «освобождения» Российских окраин, на деле превращает их в немецкие провинции и лишает их права на свободное самоопределение, права, признанного за ними Рабоче-Крестьянским Правительством революционной России. Это — мир, который, под предлогом восстановления порядка, оказывает в оккупированных областях вооруженную поддержку классам угнетателей против классов трудящихся и помогает вновь возложить на них ярмо угнетения, сброшенное Русской Революцией. Это — мир, который возвращает землю помещикам и снова гонит рабочих в кабалу к фабрикантам и заводчикам. Это — мир, который надолго навязывает трудящимся массам России, в еще более тяжелой форме, старый торговый договор, заключенный в 1904 г., в интересах германских аграриев; в то же время, он обеспечивает германской и австро-венгерской буржуазии возмещение всех убытков и уплату процентов по обязательствам царского правительства, от которых отказалась революционная Россия. Наконец, как бы для вящего подчеркивания ярко классового характера германского вооруженного натиска, германский ультиматум пытается зажать рот Русской Революции, запрещая агитацию, направленную против Правительств держав Четверного Союза и против их военных властей.
Но этого мало. Все под тем же предлогом водворения порядка, Германия силой оружия занимает области с чисто русским населением и устанавливает там режим военной оккупации и дореволюционного строя. На Украине и в Финляндии Германия требует невмешательства революционной России, в то же самое время активно поддерживая контр-революционные силы против революционных рабочих и крестьян. На Кавказе, явно нарушая формулированные Германским же Правительством условия ультиматума от 21/8-го февраля и не сообразуясь с подлинной волей населения областей Ардагана, Карса и Батума, Германия отторгает в пользу Турции эти области, ни разу не завоеванные турецкими войсками. Такой откровенный и насильственный территориальный захват важных стратегических пунктов может иметь только одну цель: подготовку нового наступления на Россию и защиту капиталистических интересов против рабочей и крестьянской революции; вот та цель, которой служит наступление германских войск, предпринятое ими 18/5-го февраля, без 7-мидневного предупреждения, обусловленного договором о перемирии, заключенным между Россией и державами Четверного Союза 15/2-го декабря 1917 года.
Это наступление не было приостановлено, несмотря на заявление Совета Народных Комиссаров о принятии им условий, формулированных в германском ультиматуме от 21/8-го февраля. Это наступление не было приостановлено, несмотря на возобновление работ мирной конференции в Брест-Литовске и на официальный протест, заявленный Русской делегацией. Тем самым, все условия мира, предложенные Германией и ее Союзниками, всецело превращаются в ультиматум, предъявляемый России, и поддерживаются угрозой непосредственного вооруженного насилия со стороны составителей мирного договора.
Однако, при создавшихся условиях, Россия не имеет возможности выбора. Фактом демобилизации своих войск, Русская Революция как бы передала свою судьбу в руки Германского народа. Русская делегация в Брест-Литовске в свое время открыто заявила, что ни один честный человек не поверит тому, будто война против России может быть в настоящее время войной оборонительной. Германия перешла в наступление; германскому милитаризму в настоящее время удалось двинуть свои войска против рабочих и крестьянских масс Российской социалистической Республики, под лозунгом восстановления порядка, но, в действительности, с целью удушения, в интересах мирового империализма, русской рабоче-крестьянской революции. Германский пролетариат оказался еще недостаточно подготовленным к тому, чтобы остановить этот натиск. Мы ни на минуту не сомневаемся, что это торжество империализма и милитаризма над международной пролетарской революцией окажется лишь временным и преходящим. Предоставленное только своим собственным силам, советское Правительство Российской Республики не в состоянии противостоять вооруженному наступлению германского империализма и, во имя спасения революционной России, вынуждено принять предъявленные ему условия.
Мы уполномочены нашим Правительством подписать мирный договор. Вынужденные, несмотря на заявленный нами протест, вести переговоры в совершенно исключительной обстановке продолжающихся военных действий, не встречающих отпора со стороны России, мы не можем подвергать дальнейшему расстрелу отказавшихся от продолжения войны русских рабочих и крестьян. Мы открыто заявляем, перед лицом рабочих, крестьян и солдат России и Германии, перед лицом трудящихся и эксплуатируемых классов всего мира, что мы вынуждены принять ультиматум, продиктованный нам более сильной в настоящее время стороной, и что мы немедленно подписываем предъявленный нам ультимативный мирный договор, отказываясь от всякого его обсуждения. В этих условиях, Рабоче-Крестьянское Правительство Российской Республики не в силах противостоять вооруженному наступлению германского империализма и, во имя спасения революции, вынуждено принять предъявленные ему условия.
Мы, уполномоченные нашим Правительством, готовы немедленно подписать мирный договор, отказываясь от всякого его обсуждения, как совершенно бесполезного при создавшихся условиях.
Грац. Русская делегация только что сделала два заявления. Прежде всего, от имени Австро-Венгерской делегации, я отвечу на оба заявления.
Первое заявление касается того обстоятельства, что условия мира, предложенные России Четверным Союзом, в некоторых своих частях, а именно, — в отношении областей Карса, Ардагана и Батума, выходят из рамок предъявленного ультиматума.
Второе заявление характеризует положение России при нынешних мирных переговорах и пытается установить, что Россия рассматривает настоящее заключение мира с Четверным Союзом, не как мир, сонованный на соглашении, но как мир, навязанный ей с оружием в руках, и что Россия считает себя вынужденной подписать его.
От имени Австро-Венгерской делегации, я хотел бы высказаться в общих чертах относительно содержания этих заявлений. Прежде всего, я считаю необходимым выразить от имени Австро-Венгерской делегации, — полагаю, что я тем самым выражу и мнение гг. Представителей других делегаций, — наше искреннее сожаление по поводу того, что г. Председатель Русской делегации нашел нужным взять сегодня такой резкий тон. Мы надеялись услышать в этот день, посвященный подписанию мирного договора между Россией и Четверным Союзом, только мирные и спокойные речи, в соответствии с самим духом договора. После всего сказанного, я разрешу себе коснуться сущности обоих заявлений. Оба заявления спаяны одной идеей: в обоих чувствуется мысль, что Русская делегация, в период теперешнего своего пребывания в Брест-Литовске, находится в невыгодных условиях, в связи с сделанными ей предложениями, выходящими отчасти из рамок ультиматума. По поводу этого, я имею честь указать, что предоставленный трехдневный срок, по всей вероятности, оказался бы вполне достаточным для всестороннего обсуждения пунктов договора; что касается остальных условий, то они, в большинстве своем, уже подверглись рассмотрению в течение предыдущих переговоров. Русская делегация имела полную возможность войти в обсуждение этих пунктов. Я считаю нужным принципиально установить, что она имела возможность эти пункты не принять. Русская делегация предпочла отказаться от какого бы то ни было обсуждения этих пунктов и целиком принять предложенные ей условия; ответственность за это, таким образом, всецело падает на нее. Что касается сущности первого заявления Русской делегации, по вопросу об отторжении от России областей Карса, Ардагана и Батума и вытекающих из этого последствий, то г. Представитель Турецкой делегации оставляет за собой право подробно остановиться на этом вопросе.
По поводу второго заявления Русской делегации, я, равным образом, и уже не в первый раз, могу указать на то, что явившиеся результатом предложения Российского Правительства мирные переговоры с Россией продолжались более двух месяцев. В течение нескольких недель договор о перемирии России с ее противниками оставался в силе. Этот срок был более, чем достаточен для внимательного и подробного обсуждения спорных вопросов. Поэтому, от имени Австро-Венгерской делегации, — полагаю, что взгляды эти разделяются и нашими Союзниками, — я отклоняю всякое обвинение в том, что мы создали обрисованное г. Председателем Русской делегации положение. Считаю своим долгом заявить протест против упрека, брошенного Четверному Союзу г. Председателем Русской делегации в насильственном навязывании Русскому народу данных условий мира. Что касается ответа Австро-Венгерской делегации на затронутые г. Председателем Русской делегации военные вопросы, то я пока ограничиваюсь сказанным. Германская же делегация оставляет за собой право ответить Русской делегации в дальнейшем.
Слово принадлежит г. Председателю Турецкой делегации.
Хакки-Паша. Милостивые государи! Заявление г. Председателя Русской делегации относительно очищения Россией трех областей Ардагана, Карса и Батума содержит в себе вопросы различного характера, на которые я и позволю себе сейчас ответить. В первом пункте заявления г. Председателя Русской делегации говорится о том, что это очищение выходит из рамок принятого Россией ультиматума. На этом пункте я не буду долго останавливаться, потому что уже в заседании от 1-го марта г. Председатель Германской делегации достаточно подробно разъяснил истинный смысл ультиматума, который отнюдь не говорит об очищении оккупированных областей, но — об их возвращении Турции.
Второй пункт касается Карса и основывается скорее на военных соображениях. Г. Председатель Русской делегации сказал, что, если Россия потеряет Карское плоскогорье, то, тем самым, ослабляется защита города Тифлиса. Я позволю себе напомнить, что Турция обладала областями Ардагана, Карса и Батума в продолжение четырех веков. В то время Россия называлась еще Московским Княжеством. Эти три области находились на расстоянии более 2000 километров от России, причем на всем этом протяжении не было ни одного русского. Карское плоскогорье никогда не угрожало России, оно являлось лишь защитным пунктом против нападения России; Россия же насильно аннексировала его. Что касается Батума, то г. Председатель Русской делегации сказал, что потеря Батума нарушит правильное сообщение с Тифлисом, что Батум явится в таком случае базой для военных операций против Кавказа, и что его можно будет использовать для нападения на долину Куры, Эриона и т. д. Позволю себе напомнить, что Турция в продолжение четырех веков ни разу не воспользовалась Батумом для нападения на Кавказ. Что особенно замечательно, — это то, что такая большая империя, имея в руках такой порт, как Батум, никогда не нападала, подобно Англии, на маленькое государство Грузии.
Впрочем, Россия имеет достаточно портов на Кавказе, например порт Поти, удобный в смысле торговых сношений с Тифлисом. Я прошу извинения, что мне приходится говорить по вопросам, несколько выходящим из пределов затронутой нами темы, но я не хотел оставить без возражений замечания г. Председателя Русской делегации.
Кроме того, г. Председатель Русской делегации утверждал, что вышеупомянутые области ни разу не были завоеваны силой турецкого оружия. Я не могу вступать в обсуждение вопроса о том, какой путь захвата предпочтительнее, — силой ли оружия, или без оружия. Дипломаты старой школы, конечно, могут придавать известное значение этому различию, но, во всяком случае, в соответствии с принципами новой России, захват силой оружия не может являться решающим аргументом.
Я скажу еще несколько слов относительно Батума. В течение войн 1877-78 гг., в Батуме стояли турецкие войска и, в то же время, Батум являлся морской базой для Турции. Батум был объектом многократных нападений со стороны России и ни разу не был взят силой оружия. Когда мы заключили перемирие с Россией, Батум был в руках турок. Это исторический факт: Батум был уступлен России сначала Сан-Стефанским трактатом, а потом трактатом Берлинским, как часть военной контрибуции, в настоящее время не допускаемой принципами, принятыми мирной конференцией. Я позволю себе сказать еще несколько слов. Г. Председатель Русской делегации говорил здесь, что предложенный нами мирный договор устанавливает аннексию в пользу Турции. Достаточно прочесть этот договор, чтобы убедиться в противном. Далее, г. Председатель Русской делегации говорил о праве населения областей Ардагана, Карса и Батума на самоопределение. Что касается интересов этого народонаселения, то я спрашиваю: какое государство имеет больше прав на эти области, нежели Турция, обладавшая ими в продолжение четырех веков и не вызвавшая против себя никакого революционного движения? Кроме всего этого, многое связывает Турцию с этими областями, например, общая национальность. Россия же насильственно аннексировала эти три области, в уплату долга, который мы уплатить не желаем. Русский народ во всех отношениях чужд народонаселению этих областей; если оно и должно с кем-либо вступать в соглашение, то, я полагаю, — только с Турцией.
Обо всем этом и говорит наш договор. Я прошу Русскую делегацию не усматривать в сказанном мною каких-либо неприятных намеков по адресу России. Если Россия и нанесла нам какие-либо обиды в прошлом, то мы хорошо знаем, что это была не та Россия, с Представителями которой мы в настоящее время ведем переговоры. Мы лишь просим гг. Представителей Русской делегации поправить обиды, причиненные другим народам бывшим Российским правительством, тем самым правительством, которое они свергли. Мы делаем здесь историческое дело, мы работает для осуществления принципов справедливости. Здесь нет ни победителей, ни побежденных. Мы все победители, потому что мы все враги свергнутого Россией правительства. Вот почему я надеюсь, что этот мирный договор будет действительно делом мира, а не делом мести. Я говорю: аминь.
Грац. Слово принадлежит г. военному Представителю Германской делегации.
Гофман. Я должен сказать несколько слов по поводу двух пунктов заявления г. Председателя Русской делегации. Прежде всего, я выскажусь по поводу упрека, сделанного г. Председателем Русской делегации, в том, что мы не соблюли срока, предусмотренного договором о перемирии. Если г. Председатель Русской делегации читал протокол вечернего заседания от 10-го февраля (28-го января), то он должен знать, что г. Статс-секретарь фон-Кюльман совершенно определенно указал г. Народному Комиссару по Иностранным Делам на то, что разрыв мирных переговоров автоматически влечет за собой разрыв договора о перемирии. Г. Народный Комиссар по Иностранным Делам не протестовал против этого. Поэтому, я считаю нужным подчеркнуть, что мы, минута в минуту, соблюли срок, предусмотренный договором о перемирии: мы начали военные действия 18-го февраля в 12 час. 1 мин. пополудни.
Второй пункт касается вопроса о русской демобилизации. Русские радиотелеграммы и русские газеты неоднократно указывали, — равным образом, и г. Председатель Русской делегации в своем заявлении затронул этот вопрос, — на то, будто бы приказ о демобилизации русских войск был отдан уже после сделанного 10-го февраля заявления. Это не соответствует действительности. На самом деле, русская демобилизация началась несколько недель тому назад. 10-го февраля русская демобилизация фактически была уже закончена. Мы были осведомлены относительно численности русских войсковых частей; нам было известно, что на протяжении многих километров фронт уже не был занят русскими войсками. Я, конечно, оставляю открытым вопрос о том, был ли оставлен фронт самими солдатами, или эта демобилизация была произведена согласно приказу; во всяком случае, я не сомневаюсь в том, что Российское Правительство было осведомлено об этих обстоятельствах так же хорошо, как и мы.
Грац. Слово принадлежит г. Председателю Германской делегации.
Розенберг. Мне остается добавить немногое к тому, что сказали здесь гг. Представители Австро-Венгерской и Турецкой делегаций, а также и г. военный уполномоченный Германской делегации. Прежде всего, скажу несколько слов по поводу первого русского заявления. На вопросе о том, как можно объяснить различие, существующее между пунктом 5-ым нашего ультиматума и пунктом 4-ым предлагаемого мирного договора, я подробно останавливался на вчерашнем заседании. Таким образом, я ссылаюсь на сделанные уже мною заявления. Что касается заявлений г. Председателя Русской делегации по существу, то, в своих главных чертах, заявления эти противоречат сами себе.
Условия пункта 4-го, как на это указывал уже г. Председатель Турецкой делегации, не говорят о турецком протекторате или о присоединении вышеупомянутых областей к Турции, но — о праве населения на самостоятельное решение вопросов о государственно-правовых и международно-правовых отношениях.
Что касается опасений г. Председателя Русской делегации относительно Тифлиса и Южного Кавказа, то они кажутся мне совершенно необоснованными, ибо условия нашего предложения точно указывают, что новый порядок вводится путем соглашения с населением этих областей, и, следовательно, население получает возможность свободного волеизъявления.
По поводу второго русского заявления, считаю своим долгом заявить следующее: мир не навязывается России. Российское Правительство свободно принять наши предложения или продолжать войну; при этом пусть оно руководствуется исключительно интересами России. В течение декабря и января, мы искренно стремились заключить мир, основанный на соглашении, но Россия, с своей стороны, подобного стремления не обнаружила. Предлагаемый нами мир отнюдь не является миром империалистическим и капиталистическим. Мы не требуем ни аннексий, ни контрибуций. Таким образом, Российское Правительство не имеет права сомневаться в честности наших намерений по отношению к населению пограничных областей, тем более, что оно обнаружило резкое расхождение между словом и делом за тот короткий период, что оно стоит у власти; совершенно необоснованно недовольство Российского Правительства и тем, что мы идем навстречу просьбам Украины и Финляндии, оказывая им помощь в настоящее время или предполагая оказать ее в дальнейшем. Искать поддержки там, где это покажется более целесообразным, есть одно из главных проявлений народной свободы. Причины, не позволявшие нам прекратить военные действия до подписания мирного договора я уже объяснил в частном совещании Председателей делегаций. Перемирие продолжалось шесть недель, даже около двух месяцев. Российское Правительство и Русская делегация были хорошо осведомлены относительно этого срока, вполне достаточного для завершения работ мирной конференции, и нам нельзя ставить в упрек того, что мы после неудачного опыта не согласились вновь произвести подобный эксперимент. Г. Председатель Русской делегации в своем втором заявлении неоднократно упоминал о германских рабочих. Тот, кто полагает, что германские рабочие нуждаются в инструкциях из-за границы, не знает их. Германский рабочий, это тот самый солдат, который с беспримерным самопожертвованием защищает свое отечество в окопах вот уже целых четыре года. То, что ему кажется несправедливым в его собственном отечестве в отношении общественного правопорядка, он исправляет сам с помощью своих товарищей. И поэтому, тот, кто полагает, что германский рабочий нуждается в указаниях со стороны, тот, тем самым, наносит ему оскорбление. В заявлении г. Председателя Русской делегации чувствуется опасение, будто бы мы намерены поддержать контр-революционное движение, направленное против нынешнего Российского Правительства. Эти намерения далеки как от Германского Правительства, так и от Правительств наших Союзников. Если мы не желаем агитации и пропаганды, то это еще не означает нашего стремления ограничить свободу России, в смысле ее внутреннего государственного устройства и осуществления ее общественных идеалов. Если эти идеалы достаточно живучи и здоровы, то они найдут себе отклик и без организованного экспорта.
Грац. Не желает ли еще кто-нибудь высказаться по поводу сделанного г. Председателем Русской делегации заявления? Слово принадлежит г. Председателю Болгарской делегации.
Тотчев. Мы собрались в Брест-Литовске с целью заключить продолжительный мир, мир, который не мог бы дать повода к новой войне. В данном случае, мы руководствовались принципами международного права, правами народа на самоопределение, принципами, провозглашенными самими Представителями Русской Революции. Тем не менее, все сказанное сегодня г. Председателем Русской делегации создает атмосферу, мало гармонирующую с его же принципами. Это все, что я хотел сказать.
Грац. Не желает ли еще кто-нибудь высказаться по данному поводу? Слово принадлежит г. Председателю Русской делегации.
Сокольников. Русская делегация уже сделала необходимые с ее точки зрения заявления; она не считает нужным вступать в продолжительные прения по поводу высказанного ею. Если здесь ссылаются на наши собственные принципы, на принципы революционной России, на принципы новой дипломатии, то мы не можем не упомянуть, что политика договаривающихся с нами сторон отличается исключительно словесным признанием этих принципов и совмещением этого признания со старой политикой хищничества и аннексией.
Я хотел бы в двух словах вновь коснуться вопроса, затронутого здесь г. военным Представителем Германии, а именно — вопроса о соблюдении срока, предусмотренного договором о перемирии. Г. Статс-секретарем не было сделано предупреждения о прекращении перемирия, которое ясно указывало бы, что через семь дней Германия возобновляет военные операции против России. Два дня тому назад, г. Председатель Германской делегации указал нам, что заявление о прекращении перемирия он усматривает не в словах г. фон-Кюльмана, а в заявлении Представителя России Троцкого. Это неправильно уже по одному тому, что подобное заявление заключало бы в себе также и предупреждение о возобновлении военных операций, по истечении семидневного срока. Такого заявления не было сделано ни со стороны г. фон-Кюльмана, ни со стороны Народного Комиссара Троцкого. Заявлением нашего Представителя Троцкого было установлено, что Россия прекращает военные действия, и, следовательно, заявление это не может рассматриваться, как предупреждение о прекращении перемирия; равным образом, неправильна и ссылка г. Председателя Германской делегации на слова г. Статс-секретаря фон-Кюльмана, которые никоим образом не могут рассматриваться, как специальное предупреждение о возобновлении военных действий, предусмотренное договором о перемирии. Считаю своим долгом установить историческую правду, хотя и не предполагаю документально разрешить эту правовую тяжбу.
Грац. Слово принадлежит г. военному Представителю Германской делегации.
Гофман. Я хотел бы добавить к словам г. предыдущего оратора, что мне ничего не известно о существовании определенной формы для отказа от договора о перемирии. С своей стороны, я полагаю, что слова г. фон-Кюльмана относительно возобновления военных операций не могли вызвать никаких сомнений. Это все, что я хотел сказать.
Грац. Не желает ли еще кто-нибудь высказаться по данному вопросу? Слово принадлежит г. Председателю Русской делегации.
Сокольников. Я хотел бы установить, что договор о перемирии категорически определяет продолжительность перемирия до особого распоряжения о возобновлении военных операций по истечении семидневного срока. Таким образом, договор о перемирии не мог автоматически прекратиться, так как в нем было сказано, что он автоматически продолжается. Что касается той формы, в которой могло быть сделано предупреждение о возобновлении военных операций, то я хотел бы напомнить, что если такая форма не была найдена 10-го февраля, то она была найдена 17-го февраля, за 24 часа до возобновления военных действий.
Грац. Не желает ли еще кто-нибудь высказаться по данному вопросу?
Таким образом, и эта часть сегодняшнего пленарного заседания исчерпана. Так как сейчас почти 2 часа, то я позволю себе предложить прервать заседание до 4-х часов. Не имеется ли возражений? Итак, мы продолжим заседание в 4 часа.
Заседание закрывается в 1 час. 55 мин.
Пленарное заседание мирной конференции.
3 марта (18 февраля) 1918 года.
Заседание открывается в 4 часа 30 мин. пополудни под председательством Посланника фон-Мерей.
Мерей. Открываю заседание.
На очереди стоит третий и последний пункт программы сегодняшнего заседания, а именно — подписание мирного договора.
Подписанию подлежат: самый мирный договор, приложения экономического и правового характера и дополнения. На основании соглашения гг. Представителей делегаций, текст мирного договора будет изготовлен на всех пяти языках для каждой делегации по одному экземпляру, за исключением правового политического договора, относительно которого имеется особое постановление, и экономического прибавления. Я позволю себе вручить гг. Представителям делегаций самый договор для подписания.
Договор подписывается с 4 ч. 34 м. до 5 ч. 50 мин.
Мерей. Итак, договор подписан. Это непосредственно влечет за собою немедленное прекращение военных действий против Российской Республики. Полагаю, что выражу общее мнение всех пяти делегаций, если позволю себе еще раз выразить благодарность участникам составления этих договоров и очень сложных дополнительных соглашений и прибавлений. Исключительно благодаря сотрудничеству членов всех пяти делегаций, эта значительная работа была совершена вовремя и безукоризненно. Выражаю также свою благодарность всем участникам наших работ, в том числе и гг. переводчикам, значительно облегчившим нам работу. Я искренно надеюсь, что подписанный нами мирный договор явится великим благом для народонаселения Союзных Держав и России и даст возможность восстановить дружественные отношения, нарушенные более чем трехлетней войной.
Мне остается еще спросить, не желает ли кто-нибудь высказаться? В таком случае, я объявляю переговоры между Германией, Австро-Венгрией, Болгарией, Турцией и Россией законченными и заседание закрытым.
Заседание закрывается в 5 час. 52 мин.