Мы постепенно дополняем и выправляем эту коллекцию документов. Последняя редакция: 17 декабря 2022 г. — /И-R/
Адольф Абрамович Иоффе 1883—1927 Био- и библиография. |
 |
От редакции 1998 года.
Когда я начал собирать материал об Адольфе Иоффе для публикации его сборника я не представлял себе многогранность этого человека. Автобиография дает лишь частичное и, возможно, даже не наиболее симпатичное представление об этой большой и сложной фигуре российского и мирового социалистического движения начала 20-го века. Сама автобиография была написана тогда, когда ее автор уже страдал от букета тяжелых нервных и физических болезней, но на Адольфа Абрамовича давили не только болезни, но и совершенно незаслуженное грубое и черствое отношение со стороны государственного и партийного аппарата. Поэтому в его рассказе замечается определенная субъективность и болезненная гордость.
Чтобы лучше понять сложную личность автора, читателю предлагается прочесть его предсмертное письмо. В составлении этого письма Адольф Абрамович преодолел тяжелые физические страдания и возвысился до объективной оценки целей своей жизни и той степени, в какой он этим жизненным идеалам служил.
Искра—Research, 1998 г.
А между тем Адольф Абрамович Иоффе сделал огромный взнос в не только в развитие революционной мысли но и, к моему удивлению, в развитие и пропаганду новейших методов психоанализа в России.
Молодой Иоффе принял активное участие в революции 1905 г., в Крыму и Одессе. 13 августа 1905 г. он помог бежать из Севастопольской военной тюрьмы меньшевику Константину Фельдману, одному из участников этого восстания на броненосце «Потемкин». После этого Иоффе угрожала каторга (из-за содействия в военном восстании) и он был вынужден сам бежать за границу.
Родившийся в богатой еврейской семье, Адольф Иоффе учился заграницей в университетах Цюриха, Берлина и Вены, и примерно в 1908 году окончил венский медицинский факультет. Из-за своей нервной болезни он заинтересовался психологией, брал курс анализа у известного ученика Фрейда, Альфреда Адлера, который в то время создал собственную школу индивидуального психоанализа. В дальнейшем Иоффе продолжал интересоваться психологией и психоанализом в частности. Во время своих неоднократных ссылок в Сибирь он вынужденно вернулся к профессии врача и психиатра, и даже опубликовал в 1913 году статью в журнале «Психотерапия».
После революции Иоффе продолжал интересоваться и писать на темы психологии и психоанализа. В различные периоды он занимал влиятельные посты в государственном аппарате, которые позволяли ему положительно влиять на развитие и распространение интереса к психоанализу в послереволюционной Советской России. В опубликованной в 1993 г. книге об истории психоанализа в России, «Эрос невозможного», известный писатель-антикоммунист, Александр Эткинд, вынужден скрежеща зубами описать заслугу Иоффе и Троцкого в развитии этой науки.
Другая сторона личности А. А. Иоффе, это его серьезное отношение к первейшей обязанности образованного марксиста — приносить собственные знания в массы, поднимать и образовывать их. В своей работе комиссаром ЦК в Туркестане или послом в Китае и Японии он считал своей обязанностью обучать широкие массы народа, как народов Центральной Азии, так и слои китайской интеллигенции, поднимать их общий культурный уровень. Его доклады и лекции в Ташкенте и Пекине приобщали слушателей к вопросам мировой политики. Его книжки о Японии и Англии и многочисленные журнальные статьи и газетные заметки стремились к, и достигали этой просветительской цели в отношении рабочих масс России.
Адольф Абрамович Иоффе в 1980-е и 1990-е годы стал возвращаться в поле зрения российских и зарубежных историков. Его дочь, Надежда Адольфовна издала в России две книжки, одну о своей судьбе и судьбе ее поколения, другую, о своем отце. Обе книжки содержат массу сведений и материалов об А. А. Иоффе. Но до сих пор ни один профессиональный историк не удосужился исследовать этого человека, который, по сути дела, был первым дипломатом Советской России. Этот электронное собрание сочинений Иоффе, даст возможность русскому читателю ознакомиться с этой забытой фигурой российского революционного движения.
Мы должны сразу оговориться, что и после наших поисков нам известна лишь часть из литературно-исторического наследия Иоффе. С помощью Вас, читателей, мы намерены пополнять пробелы в историческом знании и прибавлять новые документы к нашему Собранию Сочинений.
Искра—Research, 2018 г.
 |
Следующие слова были написаны дочерью Адольфа Абрамовича, Надеждой Адольфовной Иоффе, в 1998 году для первого сборника работ ее отца, опубликованного издательством Искра—Research. Родившаяся в Берлине в 1906 г. Надежда Адольфовна в 1920-е годы была комсомолкой и активным сторонником Левой Оппозиции. За свою деятельность она была в 1929 году арестована и провела около трех десятков лет в сталинских тюрьмах и лагерях. |
От Надежды Адольфовны Иоффе
Настоящая работа является первой попыткой собрать воедино все написанное Адольфом Абрамовичем Иоффе — первым советским дипломатом, первым председателем мирной делегации в Брест-Литовске, первым советским послом, официально аккредитованным в одной из капиталистических стран. Подпись А.А. стоит под основными мирными договорами, положившими начало политическим и экономическим связям Советского Союза с рядом европейских и азиатских стран.
Несколько слов об авторе сборника.
Адольф Абрамович Иоффе был вторым сыном богатого симферопольского купца, владевшего всеми транспортными средствами в Крыму, собственным домом в центре Москвы, собственной дачей в Ялте (летней резиденцией государя-императора), обладавшего званием почетного гражданина и считавшегося «любимым евреем» министра Витте.
Несмотря на то, что детство А.А. Иоффе прошло в семье богатого религиозного еврея, А.А. уже в старших классах гимназии свел знакомство с революционно настроенными студентами, начал интересоваться нелегальной литературой, в основном марксистского направления. 19-летним юношей он уже официально состоял членом Российской социал-демократической партии — РСДРП.
Окончив гимназию, дальнейшее образование продолжал в Германии на медицинском факультете Берлинского университета. Медицина, в основном психиатрия, занимала второе место в круге интересов А.А. На первом месте неизменно стояла революция. Медицинский факультет А.А. все же закончил, правда не в Германии, а в Австрии, где, живя в Вене, принимал участие в издании социал-демократической газеты «Правда». Кроме него в издании газеты принимали участие Троцкий, Скобелев (ставший впоследствии министром труда в правительстве Керенского) и Парвус — талантливый журналист, занявшийся впоследствии коммерцией, наживший большой капитал и фактически отошедший от революции. Диплом врача и свои медицинские знания А.А. использовал недолгое время будучи в ссылке в Сибири, сначала в селе Абан, затем на слюдяных копях.
Жизнь А.А. закончилась трагически: работая в Японии в 1923 году, он заболел тяжелой инфекционной болезнью, получившей название множественный полиневрит. Лечить эту болезнь в то время в России не умели. Пробыв пару месяцев в Австрии и несколько залечив свою болезнь, А.А. вернулся в Россию. На этом фактически закончилась его дипломатическая деятельность.
Последние годы своей жизни он занимал должность заместителя председателя Главконцесскома (председателем был Л.Д. Троцкий), читая одновременно лекции в Московском университете. Кафедра, которой он заведовал в университете, впоследствии выделилась в самостоятельный институт международных отношений — МИМО. Однако осенью 1927 года инфекция, полученная в Японии, обострилась, лишив А.А. возможности вести какую бы то ни было работу. Консилиум лучших кремлевских врачей констатировал, что для лечения необходимо длительное пребывание за границей, но разрешения на выезд А.А. не получил.
А.А. принадлежал к так называемой внутрипартийной оппозиции, боровшейся с уже насаждаемой тогда сталинщиной. Лишенный работы, фактически лишенный лечения, а, следовательно, и надежды на выздоровление, 16 ноября 1927 года А.А. покончил с собой, В предсмертном письме, адресованном Троцкому, он объяснил свой поступок как протест борца, лишенного возможности бороться и противостоять как-нибудь иначе.
Будучи революционером-практиком, А.А. не оставил сколько-нибудь значительных теоретических трудов в области политики или экономики. Первая небольшая брошюра «Местное самоуправление» написана им в мае 1917 года. Написанная очень популярным языком, брошюра давала возможность самому неискушенному в политике человеку получить представление о политическом устройстве в России до революции и об изменениях, внесенных революцией.
В тот же период (1917 год) написана достаточно пространная брошюра «Крах меньшевизма» с предисловием Л.Д. Троцкого. Несколько последующих брошюр, написанные в 1925-27 годах, явились результатом зарубежной деятельности Адольфа Абрамовича: «Англия в наши дни», «От Генуи до Гааги» и т.д. Особняком стоит написанная в 1925 году работа под названием «Последний утопист». Работа посвящена мало кому известной программе Поппер-Линкеуса, умершего в 1921 году.
Как видно из предисловия автора, работа Поппер-Линкеуса заинтересовала его в основном потому, что последний имел возможность опираться на работы своих предшественников, на опыт истории. В достаточно объемной брошюре А.А. доказывает утопичность теории Поппер-Линкеуса, теории Вольтера, Монтеня, малоизвестного философа Лихтенберга. А.А. рассматривает также отношение Поппера к близким ему по духу Луи Блану, Прудону, Атлантикусу. Работа представляет интерес как с точки зрения познавательной, так и аналитической.
Деятельность А.А. Иоффе несправедливо забыта у него на родине. Поэтому большой заслугой является работа Феликса Крайзеля, впервые собравшего воедино все литературное наследие А.А. Иоффе. Читателю этого сборника в какой-то степени откроется незаурядная личность его автора, его деятельность неразрывно связанная с жизнью России, а также с жизнью ряда других стран.
Надежда Иоффе.
1998 г.
Автор и его работы.
Между двумя революциями.
 |
Молодой студент-медик Берлинского университета, Адольф Иоффе в 1908 году. Адольф Иоффе вступил в РСДРП в 1902 году 19-летним юношей. Он участвовал в Революции 1905 года в Крыму и летом 1905 г. помог организатору восстания на броненосце «Потемкин», Константину Фельдману, бежать из тюрьмы. Мы мало знаем о его ранних публикациях. В 1908 году он вошел в редакцию Венской «Правды», которую четыре года выпускал Троцкий. В «Правде» он вел международный отдел и занимался переправкой и распространением этой популярной подпольной газеты в России. В 1912 году Адольф Иоффе арестован в Одессе и отправлен в сибирскую ссылку. В годы войны Иоффе был нефракционным социал-демократом-интернационалистом. |
| 1908—1912 гг. | Помогает Троцкому издавать «венскую» «Правду» | ведет международный отдел «Правды» |
| 1913 | По поводу «бессознательного» в жизни индивидуума. | Статья в петербургском журнале «Психотерапия» |
1917: От Февраля к Октябрю.
Адольф Абрамович встретил Февральскую революцию в ссылке в с. Абан, Канского уезда, Енисейской губернии. Хотя Иоффе формально числится меньшевиком он сотрудничает с большевиками в общих тогда совместных организациях РСДРП и в доступной форме широко пропагандирует идеи «перманентной революции», самоуправления, народной власти и революционного пораженчества. Некоторое время работал в Канске, организуя местный совет и деревенские советы вокруг города, затем уехал в Петроград. Потом поехал на родину в Крым, где от объединенного социал-демократического комитета в Симферополе получил мандат на «Съезд меньшевистских и объединенных организаций РСДРП». Систематизируя свой опыт в Сибири и в Крыму, он написал в мае брошюру «Местное самоуправление». В Петрограде на меньшевистском съезде попытался оторвать левое крыло от меньшевиков. На основе опыта с меньшевиками написал «Крах меньшевизма» с предисловием Троцкого и вошел в Межрайонный Комитет. Был одним из организаторов МК, в июле вошел со всеми межрайонцами в большевистскую партию и был избран кандидатом в Центральный Комитет. Активно участвовал в большевистской фракции Петроградской Думы, в Петросовете и в его Военно-Революционном Комитете, захватившем в октябре власть.
Вот свидетельство самого Иоффе о своей работе в 1917 году:
«С мартовской революцией 1917 г. отправился в Петроград, предварительно пробыв некоторое время в г. Канске для содействия организации местной власти и писания воззваний и прокламаций. Ездил также с агитацией по деревням.
По прибытии в Петроград был избран членом Петроградского Совета Рабочих и Солдатских депутатов.
Как член Организационного Комитета по подготовке августовской конференции (1912 г.) и августовского блока, организационно числился в этом блоке, но идейно примыкал к большевикам и вел у них работу. Однако, чтобы не выходить из этого блока изолированно, в надежде оторвать его левую часть, отправился в Крым в целях получения мандата на созываемый «Съезд меньшевистских и объединенных организаций РСДРП».
Мандат получил, но оторвать левое крыло не удалось, и ушел один как со съезда, так и из партии.
Вступил в так называемую «Междурайонную организацию» и стал ее ответственным организатором; также был членом редакции газеты «Вперед».
Вместе с тем на I Съезде Советов избран был во ВЦИК, также в Петроградскую городскую думу от большевиков, затем в президиум Петросовета.
Вместе с Луначарским и Урицким редактировал также большевистскую муниципальную газету (название забыл).
На VI Съезде большевистской РСДРП избран был первым (или вторым, точно не помню) кандидатом в члены ЦК и фактически — за выбытием арестованных членов ЦК — входил в этот ЦК, где руководил технической частью (издательство, типографии и т.п.), работая и в городской думе.
Избран был от г. Пскова в Учредительное собрание.
Перед Октябрем был послан ЦК в Военно-Революционный комитет и стал его председателем.
В этой роли отправился с главковерхом Крыленко на фронт для попытки переговоров о мире с Германией и ее союзниками.
После сдачи полномочий Военно-Революционного комитета Совнаркому, отправлен был председателем советской мирной делегации в Брест-Литовск».
К скромному свидетельству Адольфа Иоффе стоит добавить, что он, как и большинство бывших членов «Межрайонного Комитета», стоял в ключевом 1917 году на самом левом фланге большевистской партии. В противовес соглашательскому ядру старой большевистской верхушки (Каменев, Зиновьев, Сталин, Рыков, Ногин и пр.), эти новые вожди большевизма (Троцкий, Юренев, Урицкий, Иоффе и др.), в полном согласии с Лениным, придали партии ее боевой дух и воспитали в российском пролетариате уверенность в мировой революции и волю бороться за ее победу.
1917-й год.
| Начало мая 1917 г. | «Местное самоуправление» | Брошюра |
| 7 мая 1917 г. | Анкеты конференции меньшевиков. | |
| 14 мая 1917 г. | «Крах меньшевизма» | Брошюра |
| 17 июня 1917 г. | Красный призрак. | «Вперед» |
| 19 августа | Объединение или раскол. | К меньшевистскому съезду |
Брестские переговоры.
Идея мировой социалистической революции являлась оправданием октябрьского переворота и воодушевляла всех большевиков в 1917-м году и в последующие несколько лет. Но даже в этой среде Иоффе выделялся своим бескомпромиссным интернационализмом.
Сразу же после захвата власти Советское правительство издало Декрет о мире, заключило перемирие на фронте и в декабре открыло переговоры с Германией и ее союзниками. Иоффе был назначен Председателем русской делегации и выехал на переговоры в Брест-Литовск. Переговоры шли с трудом и германская сторона использовала развал царской армии, чтобы открыто шантажировать Советскую Россию. С другой стороны, Антанта обвиняла большевиков в «предательстве» союзников, в тайной сделке с Германией и стремлению к сепаратному миру. Ленин и Троцкий, мол, тайно сговорились с кайзером и ведут в Бресте показную игру, а на самом деле готовы предать интересы российского народа.
Ленин и «правые» (Зиновьев, Каменев, Сталин) заняли позицию, что рабочее правительство в России должно попытаться выстоять натиск империализма до прихода мировой революции. Иоффе, Бухарин, Урицкий, Дзержинский, Радек и другие так называемые «левые коммунисты» в своем энтузиазме требовали бросить вызов германскому империализму, вести революционную войну против Германии, погибнуть, но не покориться империализму. Троцкий, как и Ленин, признавал, что старая армия развалилась и воевать невозможно, но требовал показать европейскому пролетариату на деле вражду Советского режима к германскому империализму. Занимая промежуточную позицию между «левыми» и «правыми», Троцкий выдвигал на первый план революционную пропаганду и попытки развязать и ускорить европейскую революцию. Хотя между крайними позициями Иоффе и Ленина не было принципиального противоречия, все же существовали значительные разногласия в оценке политических факторов и темпов развития.
О левой позиции Бухарина-Иоффе написано много лжи; еще больше вранья написано о промежуточной линии Троцкого и его ближайших единомышленников в вопросе о Брестском договоре. Следует помнить, что с декабря 1917 г. по февраль 1918 года Ленин был в меньшинстве в Центральном Комитете. Сторонники революционной войны преобладали в ЦК и в важнейших партийных комитетах (московском, петроградском и других). Большинство руководства левых эсеров, бывших тогда коалиционными союзниками большевиков в советском правительстве, стояли тоже за революционную войну, хотя весной и летом 1918 г. эта позиция лишила их массовой поддержки в крестьянстве и среди солдат.
Иоффе и Троцкий пытались затянуть Брест-Литовские переговоры. Они сделали повторные попытки перенести конференцию в нейтральную страну, придать ей больше гласности, расширить братание солдат в траншеях, распространить агитацию за мир среди германских солдат, развязать революционное движение в Польше и Прибалтике. 10 февраля на заседании в Брест-Литовске Троцкий, по решению большинства в ЦК, объявил Четверному Союзу, что РСФСР «выходит из войны, но мира не подписывает». Эта позиция «ни войны, ни мира» сыграла огромное агитационное влияние на процесс революционизирования германского и австрийского пролетариата, но она не могла сама по себе остановить германскую военную машину. 18 февраля 1918 года германские войска перешли линию фронта и начали быстрое наступление на Украину и Белоруссию. Эстония, Псков, Смоленск и даже Петроград оказались под угрозой немецкой оккупации. Во время драматических заседаний Центрального Комитета 17 и 18 февраля Троцкий перешел на позицию Ленина, соглашаясь, что Россия не может воевать и должна подписать позорные условия мира. Ключевым фактором для Троцкого была угроза раскола в партии: воевать при расколе в руководстве, невозможно.
Иоффе, Бухарин, Дзержинский и сейчас настаивали на неподписании германских требований и организации сопротивления. Но ситуация на фронте ухудшалась с каждым телеграфным сообщением. Старая российская армия уже развалилась и солдаты повально разъезжались по домам. Подразделения германской армии, не встречая сопротивления, продвигались по железным и шоссейным дорогам вглубь Украины, Белоруссии и России, оккупировали всю Прибалтику. Под угрозой оккупации находились не только Киев и Одесса, но даже Петроград и Москва.
В этих условиях Троцкий перешел на сторону Ленина, но подал в отставку с поста Наркоминдела. Он был вскоре назначен Наркомом Обороны. Иоффе тоже отказался ехать в Брест парламентером, и Ленин его с трудом убедил ехать в роли политического консультанта.
3-го марта 1918 г. Сокольников подписал Брестский договор. В марте немцы оккупировали Киев, австрийцы 14 марта вошли в Одессу.
Седьмой экстренный съезд партии собрался в Москве 6 марта 1918 года. Политика Ленина была одобрена, но Троцкого избрали в ЦК с почти тем же количеством голосов, как и Ленина. Иоффе был переизбран кандидатом в члены ЦК.
В начале 1920 года Адольф Иоффе в издательстве Народного Комиссариата Иностранных Дел составил и опубликовал книгу «Протоколы Брест-Литовских переговоров».
Период Брест-Литовских переговоров.
| 9 января | О гласности переговоров. | Брест-Литовск |
| 17 февраля 1918 г. | Рада и мы. | Статьи в «Известия» |
| 24 февраля | Заявление Иоффе в ЦК РСДРП(б) | Об отставке. |
| декабрь 1917 — март 1918 г. | «Протоколы заседаний Брест-Литовских переговоров» | Книга. |
Посольство в Германии.
Уполномоченный РСФСР в Германии. |
 |
В апреле Совнарком послал Иоффе в Берлин полномочным представителем РСФСР. На него возложили двойную задачу: во-первых, закреплять договоренности с Германией и интересы рабочей власти в России от алчного германского империализма; во-вторых, и это считалось гораздо более важным, способствовать скорейшему наступлению Германской революции.
Переговоры о возобновлении экономических отношений между РСФСР и Германией начались в Берлине 15 мая 1918 г. и шли с переменным успехом до августа. 27 августа были подписаны и опубликованы политические и финансовые соглашения, и произошел обмен секретными нотами, представлявшими первый пример секретной дипломатии советского правительства.
Политическое соглашение обязывало Германию очистить Белоруссию и воздержаться от поддержки антисоветских армий. Взамен РСФСР отказалась от притязаний на Латвию, Эстонию и Грузию, которые уже были оккупированы немецкими войсками, или в случае Грузии, находились под протекцией Германии. С помощью украинской Центральной Рады и литовской Тарибы Германия уже правила Украиной и Литвой. Россия также обязалась изгнать все войска Антанты со своей территории. Секретные дополнения к этому договору давали Германии право — в случае неспособности советского правительства сделать это самому — провести свои войска через российскую территорию для изгнания войск Антанты. Финансовый договор обязывал Россию уплатить Германии контрибуцию в шесть миллиардов марк.
До лета 1918 года положение Германии на решающем Западном фронте казалось неуязвимым и ее отношение к Советскому правительству было высокомерно презрительным. Это высокомерие было несколько ограничено давлением некоторых более дальновидных кругов германской буржуазии, которые в России видели прошлого и будущего клиента для сбыта продуктов германской промышленности.
Иоффе в его дипломатической деятельности приходилось играть с позиции слабости, но мы увидим, что он искусно использовал разногласия между странами Четверного согласия, равно как и внутри германской буржуазии. Что же касается революционной задачи, поставленной ЦК перед Иоффе, то здесь, как показывают документы данные ниже, он сразу же повел наступательно пропагандистскую линию.
В свое время царское правительство находило огромные средства для подкупа иностранной прессы в свою пользу и для контрреволюционной пропаганды вообще. Советское правительство не имело, конечно, таких средств, какими располагали Романовы, но все же могло выделить в 1918 году для революционной пропаганды значительные (особенно в масштабах революционных кружков германских Независимцев и Спартаковцев) деньги. Мы полагаем, и документы показывают, что Иоффе блестяще справился с обеими задачами, возложенными на него Советским правительством.
Иоффе основал разветвленную информационно-пропагандистскую сеть, действовавшую во всей Германии и в других странах центральной и северной Европы. Эта сеть вела революционную пропаганду, печатала правдивую информацию о Советской России, вдохновляла кадры будущей германской революции. Быстрое развитие рабочих восстаний и образование советов рабочих и солдатских депутатов в октябре и ноябре 1918 года показывает, как успешно работал Иоффе в Берлине.
Документы также показывают, какую коварную роль сыграла в поражении германской социалистической революции Независимая Социал-Демократическая партия. В течение четырех лет войны эта группировка противопоставляла себя официальной Социал-Демократической партии Шейдемана и Эберта. Вожди независимцев, Ледебур, Гаазе, Барт и др. завоевали себе массу политического доверия со стороны революционно настроенного пролетариата. Поэтому, когда революция наконец разразилась, а партия независимцев вошла в одну упряжку с социал-шовинистами, вступила в «революционное» правительство и стала призывать к порядку и разоружать рабочие отряды, то этот факт запутал и обессилил массы рабочих, матросов и солдат. Спартаковцы, единственная революционная партия пролетариата, были изолированы, задавлены, а их вожди, Люксембург и Либкнехт, зверски убиты. Несмотря на все усилия революционных заводских советов и Спартаковцев германская социалистическая революция была на время подавлена.
Май 1918 — апрель 1919 г.
| май 1918 г. | Письмо Ленину и Чичерину. | Германско-советские отношения. |
| 15 мая по 16 авг. | Газетные сообщения полпреда Иоффе. | Германско-советские отношения. |
| 20 мая | Менжинский — Ленину. | Иоффе надо доверять. |
| 10-15 июня | Разговор по прямому проводу Иоффе из Берлина с Лениным и Троцким в Москве. | Германско-советские отношения. |
| июнь | Внешняя политика Советской России | Анализ отношений — брошюра. |
| 6 июля | Об убийстве Мирбаха. | |
| 8 августа | Письмо Ленину и Чичерину. | |
| 1 сентября | О покушении на Ленина. | |
| 8 сентября | К мирным переговорам с Украиной. | |
| 26 сентября | Нота об украинско-германской попытке отторжения Крыма. | Оккупированная Украина |
| 28 сентября | Нота о «Южной Армии». | Белая армия. |
| Осень 1918 г. | Письмо Менжинского Ленину. | По поводу недоверия к Иоффе. |
| 14 октября | Нота тов. Иоффе. | К нападению на советских представителей на Украине. |
| 6 ноября | Разрыв отношений между Германией и Россией. | |
| 11 ноября | Разговор по Юзу между Иоффе и Радеком | Германия |
| 26 ноября | „Известия“ о германской революции:Шейдемановское «правительство» и наше посольство; Заседание ВЦИК. | Об отношениях с Германией. |
| 11 ноября — 7 января 1919 г. | Радио и телефон — ноябрь 1918 — январь 1919. | Разговоры между Иоффе и Берлином. |
| 16 и 17 декабря | По поводу поездки нашей делегации в Берлин. | |
| 17 декабря | Независимцы и московские деньги. Лже-социалисты в Германии. |
|
| 18 декабря | Революционное черносотенство | «Известия» о германской революции |
| 1 января 1919 г. | Революционные методы. | Отношения с Социал-демократами. |
| 3 января | Русско-Германские отношения. | |
| 4 января | Мы и Вильсон. | |
| 18 января | Смерть палачам! | Убийство Люксембург и Либкнехта. |
| 19 января | Карл Либкнехт. | |
| 24 января | Германский пролетариат накануне революции. Германская революция и Российское посольство. | |
| 24 апреля | В.М. Альтфатер. | Некролог |
Гражданская война
После высылки российской делегации из Берлина Иоффе провел ряд недель в Белоруссии. В начале 1919 года он вошел в руководство Литовско-Белорусской республики. Эта республика являлась одной из временных формаций периода Гражданской войны. В мае того же года он был в Киеве и руководил партийной и советской работой на Украине вместе с Каменевым и Раковским. Сохранились распоряжения Ленина адресованные к Иоффе в Киеве, свидетельствующие, что Адольф Иоффе работал там полномочным представителем ЦК и Совнаркома.
Осенью 1919 года во время нападения Юденича на Петроград Иоффе работал там как член Совета Обороны. В середине октября в самые черные дни, когда решалась судьба города, туда же приехал на своем бронепоезде Председатель Реввоенсовета Республики Троцкий и возглавил оборону. Эта оборона Петрограда явилась одним из поворотных моментов Гражданской войны и Троцкий был за нее награжден Орденом Красного Знамени. После победы над Юденичем в феврале 1920 года Иоффе заключил мирный договор с Эстонией. В 1920 году Иоффе снова работал на Украине и в Прибалтике. После Советско-Польской войны Иоффе в марте 1921 года заключил и подписал Рижский мирный договор с Польшей.
 |
На фото: руководство Украинской Советской республики — Иоффе и Раковский сидят; Г.И. Петровский и Андрей Бубнов стоят. |
Май 1919 — апрель 1921 г.
| 9 мая 1919 г. | Телеграмма ЦК РКП(б) из Москвы в Киев | Южный фронт. |
| 29 мая 1919 г. | Телеграмма ЦК РКП(б) из Москвы в Киев | Донбас |
| 1919 г. | Из письма Троцкому о назначениях | |
| 25 октября 1919 г. | Первое пролетарское правительство. | Воспоминания. |
| 18 декабря | Письмо к Ленину с Украины. | |
| Апрель 1921 г. | Мирное наступление советской власти. | Брошюра. |
Туркестан
1921-й год. Первые вспышки мировой революции в Германии, Венгрии, Финляндии, Австрии были подавлены и в Европе произошла некоторая стабилизация. Но ослабленный войной и разрухой буржуазный мир не смог задавить РСФСР и новое государство завоевало мир на своих западных границах. Гражданская война кончалась и Советская Россия переходила к мирной работе, к реставрации хозяйства, к новым путям государственного строительства.
Многонациональная Россия, бывшая царская тюрьма народов искала новые пути народовластия, культурного и хозяйственного развития окраинный и малых народностей, многие из которых только выходили из замкнутого, патриархального образа жизни и подключались к мировой культуре.
Проблема, стоявшая перед советской властью, осложнялась прежней политикой царизма. Царская Россия проводила жестокую политику великодержавного шовинизма и натравляла русский народ против национальностей окраин. Царское правительство выдвигало и поддерживало русских и православную церковь, преследовало и притесняло другие национальности и религии. В Сибири и Центральной Азии оно предоставляло льготы русским переселенцам за счет двойного гнета над местными народами. В таких местностях, где русских не было, например на Кавказе, оно следовало политике «разделяй и властвуй» и натравливало разные народы и племена одни на другие.
В «Преданной революции» Троцкий писал о противоречиях национальной политики многонационального рабочего государства:
«Культурные потребности пробужденных революцией наций нуждаются в самой широкой автономии. В то же время хозяйство может успешно развиваться только при подчинении всех частей Союза общему централистическому плану. Но хозяйство и культура не отделены друг от друга непроницаемыми переборками. Тенденции культурной автономии и хозяйственного централизма естественно вступают поэтому время от времени в конфликт. Однако, противоречие между ними вовсе не является непримиримым. Если для разрешения его нет и не может быть раз и навсегда готовой формулы, то есть зато упругая воля самих заинтересованных масс: только их действительное участие в управлении собственными судьбами может провести на каждом новом этапе необходимую разграничительную черту между законными требованиями хозяйственного централизма и жизненными притязаниями национальных культур».
Эти неизбежные противоречия могли быть разрешены в порядке десятилетий, лишь с помощью далеко идущей пролетарской демократии, настоящего народовластия, в процессе поднятия культуры и хозяйственного развития этих регионов страны. Самое главное, не рассматривать по-сталински пролетарскую революцию как законченную, а лишь как часть все расширяющейся и углубляющейся международной социалистической революции. Вместо восхваления бюрократического режима, образовавшегося на территории бывшей царской империи, марксисты должны были вскрывать все опухоли и болячки национальных противоречий, опираться на международный характер всех национальных проблем, связывать свою программу с реальной тенденцией всех общественных и экономических отношений идти в сторону интернационализации и глобализации.
В 1921 году население Туркестана стояло перед следующей проблемой. В течение предшествовавших десятилетий, в частности в ходе столыпинских реформ 1906-1912 гг., царизм проводил колонизаторскую политику в отношении Туркестана. Сотни тысяч крестьян из бедных землей районов центральной России были переселены на наиболее плодородные земли Центральной Азии, отобранные у коренного населения. Эти русские переселенцы получали от царского правительства значительную материальную помощь в ущерб и за счет местного коренного населения казахов, туркмен, узбеков и других национальных меньшинств. Государство насаждало православие против мусульман, поклонников Будды и т.д.
Уполномоченный ЦК в Туркестане, Г. Сафаров, — близкий сторонник Зиновьева и в будущем активный участник Ленинградской и Объединенной оппозиции 1925-7 гг., — пытаясь восстановить местное население в его давно ущемленных правах, проводил политику «дискриминации наоборот». От прежней царской политики великодержавного шовинизма, русификации и колонизации он пошел к другой крайности, к проведению политики избиения и притеснения русского и православного населения и поощрения любых, даже крайне реакционных местных элементов. В журнале «Вопросы истории» №1, 1998 г. В. Л. Генис правильно освещает жестокость политики Туркестанского бюро в конце 1920 и начале 1921 годов. Энергичный, но грубый Сафаров проводил политику выселения и избиения русского населения, пытаясь таким путем привлечь на сторону советской власти коренное население края. Жестокое преследование русских переселенцев имело тяжелые социальные и экономические последствия. В Москву посыпались жалобы местного населения, другие коммунистические лидеры, в частности Рудзутак, Петерс и другие критиковали националистическую политику Сафарова. В августе 1921 г. Иоффе был направлен в Туркестан официально для информационно-инструкторского объезда республики, а фактически как инспектор центра, чтобы на месте расследовать обстоятельства, разобраться в спорах и проводить настоящую коммунистическую, а не националистическую политику.
Август — декабрь 1921 г.
| 13 августа 1921 г. | Письмо Ленину по отъезде из Москвы. | Отъезд в Туркестан. |
| 30 сентября | Международное положение Советской России. | |
| 30 октября | Письмо Ленину из Хивы. | О командировке в Туркестан. |
| 25 ноября | Международное и внутреннее положение России. | |
| 6 декабря | Пахнет порохом. | |
| 8 декабря | Советское строительство и рабоче-крестьянская инспекция. | |
| 10 декабря | Письмо Ленину из Ташкента. | |
| 11 декабря | Царь — голод. | |
| 13 декабря | На новый путь. | Внешняя политика. |
| 21 декабря 1921 г. | Почтотелеграмма Троцкого членам Политбюро. | О новом назначении для Иоффе. |
Просьбу Иоффе об отозвании его из Туркестана удовлетворили, он приехал в Москву. В марте 1922 г. Иоффе принял участие в XI съезде РКП(б), а весной 1922 года был послан в Европу на серию важных конференций.
Выступление А. Иоффе на XI съезде 28 марта 1922 г.
Снова Европа
На фото: Рапалло, Италия. Германский канцлер Йозеф Вирт беседует с Красиным, Чичериным и Иоффе. |
 |
Послевоенная Европа
Четыре с лишним года Мировой войны вконец истощили величайшие европейские державы. Перемирие и конец войны на Западном фронте в ноябре 1918 года выявили ужасные хозяйственные, человеческие и культурные потери всех сторон, как победителей, так и побежденных, и сразу же поставили на порядок дня европейскую революцию. Революционные восстания произошли в Германии, Австрии, Венгрии, Италии, но отсутствие на месте революционного руководства свело на нет эти первые попытки европейского пролетариата отобрать власть у буржуазно-феодальных клик, запятнавших себя в Мировой войне.
Хотя европейский пролетариат оказался недостаточно организован, чтобы завоевать власть в немедленный послевоенный период, он все же был достаточно сильным и благожелательно настроенным по отношению к Советской России, чтобы расстроить планы собственных империалистических правительств, которые в течение трех лет пытались свергнуть советскую власть. После отражения польского нападения и окончательной победы над Врангелем, Гражданская война в целом была победоносно завершена.
В эти годы Европа билась в тисках тяжелого послевоенного хозяйственного кризиса. Побежденные страны были в особенно ужасном положении: Германия и Австрия голодали; венгерская революция была задавлена, страна была залита кровью социалистов и коренные венгерские области были поделены между странами Малой Антанты; Турция потеряла свою империю и молодые турецкие националисты нашли в армянском и греческом населении козлов отпущения за эту потерю; Болгария шла от одного политического кризиса к другому.
Что же касается победителей, то лишь Соединенные Штаты Америки и, в меньшей степени, Япония вышли из войны хозяйственно укрепленными. Франция и Бельгия были разорены годами войны и германской оккупации. Они требовали компенсации за счет разоренной Германии, и, поскольку Германия была не в силах платить, значительной компенсации не получали. Великобритания все еще пыталась играть роль первой мировой державы, но ее хозяйственный механизм и торгово-производственные связи с огромными колониями и доминионами были ослаблены и нарушены. Центр тяжести мирового капитализма решительно переместился по другую сторону Атлантического океана в Соединенные Штаты Америки.
Европа обеднела и ослабела, ее политические и хозяйственные организмы были нарушены опустошениями войны, новыми государственными границами и изоляцией Советской России и Украины. Все более или менее серьезные наблюдатели соглашались, что для какого бы то ни было восстановления европейских стран нужно войти в соглашение с советским руководством и восстановить торговое и политическое сотрудничество.
Польская война кончилась в октябре 1920 года. 18 марта 1921 года РСФСР и Украинская ССР подписали мирный договор с Польшей и Гражданская война была закончена. Европейская буржуазия должна была считаться с существованием советских республик, как с совершившимся фактом. Англо-Советский торговый договор был заключен 16 марта 1921 г. в Лондоне. Германия еще больше, чем Великобритания, нуждалась в восстановлении прерванных торговых связей с Россией и 6 мая 1921 года заключила временный торговый договор с нею.
В декабре 1921 года ведущие европейские державы встретились в Париже для обсуждения возможностей выхода из послевоенного экономического паралича и разрухи Все соглашались, что для выхода из положения было необходимо ввести в европейский хозяйственный и торговый оборот также и Россию с ее огромными природными ресурсами, продовольственными возможностями и необъятным рынком сбыта.
В конце 1921 и в начале 1922 года, когда западные страны вели подготовку к международной конференции в Генуе, они подавали различные, часто противоречивые намеки своих намерений. Советское правительство опасалось, что конференция провалится и общий фронт капиталистических держав против РСФСР будет восстановлен. Поэтому оно было склонно заключить отдельные договоры с Германией или с другими странами.
Советская делегация в Геную состояла из Чичерина, Красина, Литвинова, Иоффе, Воровского и Раковского. По дороге в Геную советская делегация в первых числах апреля 1922 г. сделала остановку в Берлине. Там делегация провела секретные переговоры с Германским правительством и обе стороны пришли к обширному экономическому и внешнеполитическому пониманию. Министр Иностранных Дел Ратенау все же отказался тогда подписать соответствующий договор из-за опасения раздразить западную коалицию. Международная экономическая конференция в Генуе открылась 10 апреля 1922 г. Враждебно высокомерное отношение победителей к Германии подтолкнуло последнюю к сближению с Советской Россией и Рапалльский договор между РСФСР и Германией был подписан 16 апреля 1922 г.
Гаагская конференция открылась 26 июня 1922 г. Все страны-участники послали на конференцию лишь второстепенных представителей. Литвинов с Красиным и Крестинским представляли РСФСР. Конференция закончилась провалом 20 июля.
Март — июль 1922 г.
| 3 марта 1922 г. | В Политбюро ЦК РКП(б). | Нужна активная политика. |
| 25 марта | Перед Генуей. | |
| Май 1922 г.? | Генуэзская конференция. | Брошюра о конференции. |
| Май 1922 г. | Генуэзская конференция. | Статья в журнале «Коммунистический Интернационал». |
| Май — июль 1922 г. | От Генуи до Гааги. | Сборник статей. |
Дальний Восток
По окончании европейских конференций в Берлине, Генуе, Рапалло и Гааге Иоффе был в августе 1922 г. послан в Китай для усиления этого восточного фланга молодой советской республики. До прибытия Иоффе Китай в различное время посещали второстепенные и неавторитетные лица: представитель НКИД Александр Пайкес, от Коминтерна, Войтинский и от Дальневосточной республики, Юрин.
Положение на Дальнем Востоке характеризовалось следующими стратегическими факторами: во-первых, быстрое хозяйственное расширение японского капитализма за предыдущие полвека и рост его экономического и политического влияния в Корее, Китае и всем районе Тихого Океана; во-вторых, развал Германской и царской империй создали в регионе политический и экономический вакуум; в-третьих, быстрый экономический рост Соединенных Штатов и взлет их политического влияния в результате Испано-Американской и Первой Мировой войн, захвата Филлипин, Гавайских островов и других колоний; в-четвертых, падение влияния ослабленных войной старых европейских империй: Великобритании, Франции, Бельгии и др. В двух словах, тихоокеанское побережье Азии, Австралия и Океания стали объектом конкуренции двух растущих империалистических держав, Японии и Америки, и полем их стратегической борьбы за главенство.
Первая мировая война дала могучий толчок экономическому развитию не только Японии, но также и других стран региона. В Индии, Китае, Японии и других «отсталых» колониях и полуколониях империализм мобилизовал на новых промышленных предприятиях миллионы новых врагов-пролетариев. Даем одну цифру, характеризующую общий тренд: «За период с 1914 по 1919 годы численность промышленного пролетариата в Китае возросла примерно в 3 раза, составив около 3 миллионов человек» (см. Википедия: Экономика_Китая_в_годы_Первой_мировой_войны).
Международная интервенция Антанты в Приморье и Сибири характеризовалась постоянными столкновениями между ставленниками Японии и США. Во время Гражданской войны Япония поддерживала атамана Семенова; другие члены Антанты поставила свои карты на Колчака. Соединенные Штаты Америки стремились ограничить и ослабить японские притязания на востоке России, в Корее и Китае. Борьба США и Японии между собой постоянно нейтрализовали вражду обоих к Советской России.
После разгрома Колчака в конце 1919 года и под давлением США Япония постепенно вывела свои войска из Восточной Сибири, но оставила Владивосток и Приморье под своим контролем. Между Красной Армией и японскими гарнизонами Приморья в 1920 году была установлена буферная Дальневосточная республика со столицей в Чите. Формально ДВР была нейтральной, но в ней расширялось влияние советских идей, коммунистов и красных партизан. Во Владивостоке Япония установила марионеточное правительство Меркулова и кровавую диктатуру белых генералов.
В Китае между тем ширилась революция. Крестьянские массы восставали против феодальных землевладельцев и генералов. Рабочие и интеллигенция в крупных городах восставали против компрадоров и агентов империализма. На севере орудовали белые и казацкие армии и банды, которые отошли туда после их разгрома в Сибири. В Манчжурии уже действовали японские захватчики, используя слабость центрального китайского правительства и продажность местных генералов (дудзюнов) и феодальных правителей. На юге Китая росло национально-демократическое движение Сун-Ят-Сена, Гоминдан.
Иоффе прибыл в Пекин 12 августа 1922 г. Советское правительство предоставило ему весьма обширные полномочия. Он встретился сначала с пекинским правительством, но после нескольких недель безрезультатных переговоров в октябре Иоффе переехал в Шанхай, где встретился с Сун-Ят-Сеном. В результате этих встреч и разговоров с вождем Гоминдана Советская Россия заключила ряд обширных договоров о материальной и военной поддержке китайского национально освободительного движения, а китайская компартия получила возможность расширить свою пропаганду и массовую базу. Конечным итогом его работы явился январское (1923 г.) заявление Сун-Ят-Сена и Иоффе об общих антиимпериалистических целях китайского национального движения и Советской России.
Иоффе также участвовал в конференции с японскими представителями в Чаньчуне в сентябре 1922 года. В результате своих японских переговоров он вскоре получил приглашение от барона Гото, мэра Токио и высокопоставленного советника японского правительства, посетить Японию, вначале в неофициальном порядке. Иоффе провел серию неофициальных переговоров с бароном Гото и с известным дипломатом г. Кавакама. Вскоре Иоффе получил мандат советского полномочного представителя в Японии и неофициальный визит принял официальный характер.
 |
Прибытие Иоффе с женой в Японию. (Фото из советского иллюстрированного журнала «Прожектор»). |
Следует особенно подчеркнуть пропагандистскую и просветительную роль Иоффе в Китае и Японии. Иоффе прочел серию докладов в Пекинском университете, а затем в Шанхае, и его слова получили восторженный отклик со стороны китайских студентов. Выступления Иоффе подвели идеологическую базу под дальнейший рост Китайской Компартии. В Японии коммунисты и революционные синдикалисты были вне закона, а сам Иоффе все время находился под наблюдением полиции. Иоффе все же нашел повод и возможность выразить основные идеи Октябрьской Революции перед японской публикой. Этой сфере деятельности Иоффе способствовал окружавший его ореол «низвергателя Германской империи».
В 1922 году мы ясно видим рост разногласий Иоффе с руководством внешнеполитического ведомства Советской республики. В письме к Ленину в марте 1922 г. Иоффе критикует нерешительность и пассивность советской внешней политики, ее приспособление к видимой стабилизации империализма и экономической слабости РСФСР на мировой арене. Осенью в письмах из Китая он идет дальше. Иоффе протестует против сиюминутных прагматических соображений Центра и стоит за то, чтобы поставить в край угла демонстрацию советской солидарности с угнетенными нациями против империализма. Он хочет снова придать дипломатии агитационно-пропагандистский характер.
Это вовсе не означает, что Иоффе поступается интересами рабочего государства. Нет, но он понимает эти интересы в их мировом и историческом масштабе, а не в национально-ограниченном, поверхностном и временном. В частных письмах в Политбюро и ЦК Иоффе заявляет, что в вопросе о Монголии или КВЖД поведение советской дипломатии может быть превратно понято народными массами в Китае и в других странах и даже может дать повод обвинениям советской внешней политики в «империализме».
После 17 лет ужасного сталинистского перерождения Советского Союза, в октябре 1939 года, обозревая Пакт между фашистской Германией и СССР, их совместное нападение на и раздел Польши, Троцкий писал:
«Можно ли нынешнюю кремлевскую экспансию назвать империализмом? Прежде всего надо условиться, какое социальное содержание мы вкладываем в этот термин. История знала империализм римского государства, основанного на рабском труде; империализм феодального землевладения; империализм торгового и промышленного капитала; империализм царской монархии и пр. Движущей силой московской бюрократии является, несомненно, стремление увеличить свою власть, свой престиж, свои доходы. Это есть тот элемент «империализма», в самом широком смысле слова, который был свойствен в прошлом всем монархиям, олигархиям, правящим кастам, сословиям, классам. Однако в современной литературе, по крайней мере марксистской, под империализмом понимают экспансивную политику финансового капитала, которая имеет весьма определенное экономическое содержание. Применять ко внешней политике Кремля термин «империализм», без пояснения, что именно этим хотят сказать, значит попросту отождествлять политику бонапартистской бюрократии с политикой монополистского капитализма на том основании, что та и другая применяют военную силу в целях экспансии. Такое отождествление, способное лишь сеять путаницу, прилично скорее мелко-буржуазным демократам, чем марксистам.
«Кремль участвует в новом разделе Польши, Кремль накладывает свои руки на прибалтийские государства, Кремль тяготеет к Балканам, к Персии и Афганистану; — другими словами, Кремль продолжает политику царского империализма. Не вправе ли мы, в таком случае, политику самого Кремля назвать империалистской? Этот историко-географический довод не более убедителен, чем все другие. Пролетарская революция, разыгравшаяся на территории царской империи, с самого начала стремилась овладеть и на время овладела балтийскими странами, пыталась проникнуть в Румынию и Персию и довела в известный момент свои армии до Варшавы (1920 г.). Линии революционной экспансии были те же, что и у царизма, т. к. революция не меняет географических условий. Именно поэтому меньшевики уже в тот период говорили о большевистском империализме, как преемнике традиций царской дипломатии. Мелко-буржуазная демократия охотно прибегает к этому доводу и сейчас. У нас нет, повторяю, никакого основания подражать ей в этом.» («Еще и еще раз о природе СССР»).
Здесь мы должны подчеркнуть злободневность этого спора. Уже давно не только антикоммунисты, но и поверхностные левые обозреватели находили советскую внешнюю политику «империалистической». После окончания Второй Мировой войны, когда тоталитарная власть Кремля распространилась на Восточную Европу, это определение казалось верным, хотя, как указывает Троцкий, было антимарксистским и ненаучным. Чем дальше, тем грубее было поведение кремлевского руководства. В 1953 году советские войска подавили рабочие забастовки в Восточном Берлине. В 1956 году они запугали польских рабочих, а в Венгрии, где рабочих не запугали одни угрозы, советская бюрократия подавила политическое восстание рабочих масс с помощью танков. В 1968 году советские войска подавили демократические выступления в Чехословакии. Низкая точка падения советской внешней политики пришла в 1980 году со вторжением войск советской армии в Афганистан. Вовсе не защитив интересы рабочего государства, это вторжение, наоборот, весьма ослабило позиции СССР в Азии и Африке. Народные массы отсталых стран осудили политику Кремля, моральное банкротство так называемого «социализма» стало явным.
Но в 1922-23 гг. до этого было далеко. Критика Иоффе ударяла по потенциальному, но еще не действительному, повороту советской политики от цели мировой революции к целям национальной обороны. Рост настроений внутри РКП(б) и Коминтерна в пользу «социализма в одной стране» лишь начинался и Иоффе только предвосхищал опасность перерождения советской внешней политики.
В московском официозном журнале «Новая и новейшая история» (№3, 1997 г.) была опубликована содержательная статья китайского историка Линь Цзюня (Lin Jun) озаглавленная «Советская дипломатия и Китай в 20-е годы» в которой автор детально описывает разногласия между тогдашним советским послом в Китае, Адольфом Иоффе, и руководством НКИД. Профессор Линь Цзюнь замечает:
«В изменившейся обстановке (победа Советской России в Гражданской войне и переход к НЭПу) встал вопрос: придерживаться во внешней политике прежнего курса на мировую революцию или скорректировать этот курс в сторону прагматизма, т.е. применить принципы нэпа к внешней политике вообще, и политике в Китае в частности… Иоффе анализировал международную обстановку с позиций прежнего курса и имел свое мнение о ней… Иоффе в письме в Политбюро утверждал, что, по его глубокому убеждению, «нас ныне, как всегда, спасает не НЭП, а мировая революция, а сильнейшим элементом ее развития именно является последовательная, абсолютно безукоризненная демонстрация рабоче-крестьянской власти, как глубоко разнящейся от всех других защитницы всех угнетенных классов и народов».
В одном из своих писем Иоффе продолжает развивать эту точку зрения:
«Первый и основной вопрос, который должен быть разрешен, заключается в следующем: хотим ли мы добиться в Китае реальных, конкретных материальных выгод или же преследуем цели мировой и, в частности, китайской революции… Поэтому мог бы быть поставлен вопрос: не лучше ли нам, ввиду замедления темпа мировой пролетарской революции и нэповских необходимостей, на время отбросить свою революционную политику и тактику и пойти совместно с мировым империализмом? Я оставляю без ответа этот вопрос. Для меня лично он ясен: я могу проводить только революционную политику и в случает утвердительного ответа на вышепоставленный вопрос не могу быть проводником новой политики». (Архив внешней политики Российской Федерации фонд 08, оп. 5, папка 3, л. 9, письмо №3).
Мы знаем, что преследование Сталиным и Бухариным в Китае «реальных, конкретных материальных выгод» и прагматическая поддержка Чан-Кай-Ши в 1925—27 гг. привели к разгрому китайской революции, к истреблению коммунистов, к ослаблению и расчленению Китая японскими империалистами. А это привело к долговременному ослаблению СССР в районе Тихого Океана в течение следующего периода, к постоянной угрозе японского вторжения в СССР, к огромным национальным жертвам как советского народа, так и китайского.
Мы утверждаем, что альтернативная политика, предлагаемая Иоффе и другими представителями Левой Оппозиции в ВКП(б) в середине 20-х годов, могла бы привести китайскую революцию к успеху, могла изменить все соотношение сил на Дальнем Востоке, в Китае, Японии и Индии.
Злободневность вопроса об альтернативых вариантах внешней политики СССР на Дальнем Востоке подтверждается нервной реакцией московской пропаганды, которая стремится опровергнуть тезис Иоффе и Троцкого о резком повороте направленности внешней политики СССР в середине 20-х годов. Путин и его идеологи, конечно из самых высоких патриотических соображений, пытаются доказать, что Россия, будь она царская, ленинская, сталинская, ельцинская или путинская, никогда не могла преследовать эгоистичные или империалистические цели. Эти лжеисторики утверждают, что, мол, Россия никогда ни на кого не нападала, всегда была добрым соседом, жила мирно, по-божески, и прочее.
Пропаганда Кремля пытается запутать фактическую сторону дела: произошло ли в середине 20-х годов основательное изменение в стратегии и тактике внешней политики советского государства? Об этом вопросе на Западе написаны тысячи томов, в которых как благожелательные, так и враждебно настроенные обозреватели объясняют, почему, когда и как изменилось общее направление внешней политики от Ленина до Сталина. У нас нет возможности и желания привести здесь доказательства этой общеизвестной истины. Мы обращаем внимание читателя на книгу Троцкого «Что такое СССР и куда он идет?» («Преданная революция»), в частности, на главу «Внешняя политика и армия».
Стоит указать, что руководство НКИД, — который, по определению Ленина, был одним из немногих ведомств новой власти, в котором преобладало влияние коммунистов, — было в середине 1920-х годов почти полностью составлено из левых оппозиционеров, единомышленников и сторонников Троцкого. Молодая республика выдвигала наиболее зрелых и образованных марксистов представлять первое рабочее государство перед мировым общественным мнением и мировым пролетариатом, и в числе этих представителей было много сторонников Левой Оппозиции и единомышленников Троцкого. 1 июля 1927 года (то есть тогда, когда политическая расправа над оппозицией уже подходила к концу и Сталин увольнял и готовился ссылать оппозиционеров) Троцкий писал:
«На важнейших дипломатических постах, т.е. на непосредственной охране интересов рабочего государства от капиталистических врагов, стоят в настоящее время почти сплошь оппозиционеры: в Берлине — тов. Крестинский; в Париже — тт. Раковский, Пятаков, Преображенский, Владимир Косиор; в Риме — Каменев, Глебов-Авилов; в Праге — Антонов-Овсеенко, Канатчиков; в Вене — Уфимцев, Семашко; в Стокгольме — Копп; в Персии — Мдивани; в Мексике — Коллонтай; в Аргентине — Краевский и т.д.»
По мере того как режим внутри СССР менялся партийная верхушка находила удобным отозвать непокорного диссидента с партийно ответственного поста и упрятать его в почетном, но изолированном кабинете полпреда в капиталистической стране: Раковский, Крестинский, Юрий Лутовинов, Каменев и др.
В разделе «От мировой революции к status quo» Троцкий описывает серию дворцовых переворотов, перерождение правящих кругов, изменение ориентиров, идеологии и всей культуры правящего слоя от революционного марксизма к Термидору, то есть, к национальной диктатуре привилегированной элиты. Руководство Коминтерна и Народного Комиссариата Иностранных Дел почти полностью изменилось. Некоторые покончили с собой (Лутовинов), другие сами переродились и стали послушными чиновниками, третьи пошли на Голгофу ради революционных принципов.
Наш сборник и опубликованные на электронной странице Искра-Research материалы являются лишь крупицей огромного, все еще скрытого за замками государственных архивов и хранилищ, документального наследия, которое может и должно пролить свет на резкую идеологическую и политическую борьбу марксистов- оппозиционеров против сталинско-бухаринского поворота во внешней политике СССР в двадцатые годы. Наше издательство продолжает публикацию работ других оппозиционеров, в том числе Христиана Георгиевича Раковского и Евгения Алексеевича Преображенского, которые в эти годы работали в НКИД и принимали участие в этой борьбе.
Сейчас, когда терпит крушение попытка бюрократической и мафиозной камарильи построить благополучное и устойчивое капиталистическое хозяйство в России, именно теперь нужно возвратиться к урокам борьбы за альтернативные пути развития рабочего государства. Изучение уроков истории — основа марксистской политики.
Октябрь 1922 — март 1923 г.
| октябрь 1922 г. | Россия и Япония (Чаньчунская конференция) | Дальневосточная республика и Япония. |
| 28 октября | Письмо Ленину о Китае и Японии. | |
| 12 декабря | Китайский кавардак. | Статья в «Известия». |
| 13 января 1923 г. | Письмо в Политбюро Жалоба на Иоффе. |
|
| 15 января | Начало. | Китай. |
| 20 января | Личные отношения в НКИД. |
|
| 30 января | Беседа тов. Иоффе с Сун-Ят-Сеном. | |
| 2 февраля | Приезд тов. Иоффе в Японию. | |
| 21 февраля | Признание тов. Иоффе дипломатическим представителем. | |
| 4 марта | В Японии. | |
| 17 марта | Письмо Л.М. Карахану | Наркомат Иност. Дел. |
| 24 марта 1923 г. |
На фото: больной Иоффе в постели. За его кроватью стоит его секретарь Левин и японский доктор, сидит жена Левина и стоит известный дипломат, г. Кавакама. |
 |
Иоффе вернулся в Москву тяжелобольным в январе 1924 г.
| 23 января 1924 г. | Письмо Зиновьеву | О смерти Ленина |
Снова Европа.
Иоффе вернулся в Западную Европу лишь в апреле 1924 года членом советской делегации на конференцию с Великобританией. Эта конференция длилась с апреля по май, а потом была прервана до августа. Соглашение с Англией было сорвано публикацией в консервативной газете «Daily Mail» за четыре дня до выборов в парламент печально известной фальшивки, так называемого «письма Зиновьева». Сам Иоффе из-за болезни был вынужден поехать лечиться в Австрию, где одновременно с лечением работал полгода послом СССР.
| 25-30 ноября 1924 г. | Англия в наши дни. | Большая брошюра. |
Смысл жизни революционера
Последние два с лишним года своей жизни Адольф Абрамович Иоффе провел в России, в Москве и Ленинграде. Он вернулся из Европы в мае 1925 года сильно ослабевшим и ему приходилось постоянно лечиться. Из-за его дружбы с Троцким и борьбы против все более явного оппортунизма в советской внешней политике Иоффе был удален из Народного Комиссариата Иностранных Дел. Сначала ЦК назначил его в президиум Госплана РСФСР для руководства культурным строительством. Но вскоре его, как бы в насмешку, назначили заместителем Троцкого в Главном Концессионном Комитете. Сталин использовал такой метод, чтобы отстранить оппозиционеров от политического влияния. Кроме работы в Главконцесскоме Иоффе читал курс лекций в Московском университете на кафедре международных отношений.
 |
1924-й и 1925-й годы были особенно трудными для сторонников Троцкого в Левой Оппозиции. Потерпев поражение в дискуссии в декабре 1923—январе 1924 гг. они были вынуждены молчать в отношении спорных вопросов, не отвечая на все более гнусные обвинения и клевету со стороны правящей «тройки». В условиях стабилизации капитализма в Европе и Америке левое крыло было все более изолировано в партии. Летом 1924 года Сталин вывел одного из ведущих сторонников Троцкого, Евгения Преображенского, из редакции «Правды» под тем предлогом, что Преображенский повел в газете кампанию против расширения производства водки. «Правда» из органа партии и ЦК стала прямым орудием бюрократического аппарата. Сталин, Зиновьев и Каменев в течение этих лет образовали секретную антипартийную группу, которая всеми путями вела борьбу против Троцкого и его сторонников. Троцкий вспоминает, что в 1925 году Иоффе сказал ему в Совнаркоме:
«Вы не отдаете себе полного отчета в том вырождении, которое претерпела партия. Подавляющее большинство ее во всяком случае решающее большинство — чиновники; они гораздо больше заинтересованы в назначениях, повышениях, льготах, привилегиях, чем в вопросах социалистической теории или в событиях международной революции. В нашей политике они видят дон-кихотство. Под политическим реализмом (они в парадных речах отождествляют его с ленинизмом) они понимают заботу о собственных интересах» (Лев Троцкий "Сталин", том 2, стр. 266-7).
Впрочем, Троцкий узнал о таком умонастроении от многих бывших революционеров. Жена Крестинского, полпреда в Германии, сказала ему (вероятно, весной 1926 г.): «Надо бросить оппозицию, надо пользоваться жизнью» (там же, стр. 267).
В конце 1925 года правящий Триумвират, состоявший из Зиновьева, Каменева и Сталина распался. Зиновьев и Каменев, — представлявшие, хотя и в несколько искаженной степени, интересы промышленного пролетариата и старые революционные традиции партии, — были вынуждены встать вместе с Троцким и оппозицией 1923-го года против все более грубого и явного перерождения партии в сторону оппортунизма, приспособления к благам личной власти и к задержке мировой революции. Борьба против бюрократического аппарата РКП(б) и государства стала более открытой и резкой. У нас нет еще многих документов этой борьбы. В частности, мы не знаем все оттенки мнений внутри самой оппозиции. Письмо Иоффе к Троцкому от августа 1927 года показывает, что идейные революционеры типа Иоффе, Троцкого, Преображенского жили богатой духовной жизнью, спорили между собой и подходили к проблемам Термидора с разной оценкой. Мы убеждены, что честные исследователи могут найти много замечательно интересных документов в переписке между собой этих и других оппозиционеров. К сожалению, кремлевский режим до сих пор затрудняет доступ к таким документам, а западные либеральные исследователи вовсе не заинтересованы в обнародовании работ настоящих коммунистов — врагов термидорианского режима.
В этот раздел книги мы включили книжку Иоффе о Японии, вероятно выросшую из его лекций в университете, воспоминание об Октябре, две автобиографии, написанные с разрывом в год, книгу о мало известном социал-реформаторе, Поппере-Линкеусе, а также два письма Иоффе к Троцкому, написанные в 1927 году.
Последнее письмо к Троцкому довольно широко известно в марксистском движении на Западе. Написанное в ночь с 15 на 16 ноября и законченное за несколько часов до того, как Иоффе застрелился, оно имеет характер личной исповеди, душевного крика, но еще больше оно представляет собой кредо революционной морали. Вот как описывает Троцкий этот инцидент:
«Физическое состояние Иоффе, которому не удалось за границей долечиться, ухудшалось со дня на день. К осени он вынужден был прекратить работу, затем и вовсе слечь в постель. Друзья снова поставили вопрос об его посылке за границу*. На этот раз ЦК начисто отказал. Сталинцы собирались теперь ссылать оппозиционеров совсем в другом направлении. Исключение меня из центрального комитета, а затем из партии потрясло Иоффе больше, чем кого бы то ни было. К политическому и личному возмущению присоединялось острое сознание собственной физической беспомощности. Иоффе безошибочно чувствовал, что дело идет о судьбе революции. Бороться он не мог. Вне борьбы жизнь для него не имела смысла. И он сделал для себя последний вывод.
* Именно Троцкий написал письма наркому здравоохранения, Семашко и в ЦК с требованием отправить Иоффе на лечение за границу. — /И-R/
«Я жил уже не в Кремле, а на квартире у моего друга Белобородова… Я позвонил на квартиру Иоффе, чтоб справиться о его здоровье. Он откликнулся сам: аппарат стоял у его постели. В тоне его голоса — я отдал себе в этом отчет лишь позже — было нечно необычное, напряженное, тревожное. Он просил меня приехать к нему. Что-то помешало мне выполнить его просьбу немедленно. То были бурные дни, когда на квартиру Белобородова непрерывно являлись товарищи для совещания по неотложным вопросам. Через час или два незнакомый мне голос сообщил по телефону: «Адольф Абрамович застрелился. На столике его лежит пакет для вас». На квартире Белобородова всегда дежурило несколько военных оппозиционеров. Они сопровождали меня при моих передвижениях по городу. Мы спешно отправились к Иоффе. На наш звонок и стук из-за двери справились об имени и открыли не сразу: за дверьми происходило что-то неясное. На покрытой кровью подушке вырисовывалось спокойное, проникнутое высшей мягкостью лицо Адольфа Абрамовича. За его письменным столом хозяйничал Б., член коллегии ГПУ. Пакета на столике не оказалось. Я потребовал немедленно вернуть мне письмо. Б. бормотал, что никакого письма не было. Вид его и голос не оставляли сомнения в том, что он лжет. Через несколько минут в квартиру стали приходить друзья со всех концов города. Официальные представители комиссариата иностранных дел и партийных учреждений чувствовали себя одиноко в массе оппозиционеров. За ночь на квартире перебывало несколько тысяч человек. Весть о похищенном письме распространилась по городу. Иностранные журналисты передали об этом в своих телеграммах. Скрывать письмо дальше оказалось невозможным. В конце концов Раковскому вручена была фотографическая копия письма. Почему письмо, написанное Иоффе для меня и запечатанное им в конверт с моей фамилией, было вручено Раковскому, и притом не в оригинале, а в фотографической копии, объяснить не берусь. Письмо Иоффе отражает моего покойного друга до конца, но оно его отражает за полчаса до смерти. Иоффе знал мое отношение к нему, был связан со мной глубоким нравственным доверием и дал мне право вычеркнуть из письма то, что могло быть излишним или неуместным при опубликовании. После того, как не удалось скрыть письмо от всего мира, цишгчный враг тщетно пытался использовать для своих целей те строки, которые как раз и не предназначались для опубликования.
«Свою смерть Иоффе стремился поставить на службу тому делу, которому служил всю жизнь. Рукою, которая через полчаса должна была спустить курок против его собственного виска, он записывал последние показания свидетеля и последние советы друга» (https://www.marxists.org/russkij/trotsky/works/trotl026.html#st42)
Иоффе был знаменит внутри партии и страны, его хорошо знали заграницей как ведущего представителя Советского Союза. Вскоре это прощальное письмо попало заграницу, было опубликовано и явилось одним из наиболее ярких и драматичных свидетельств о высоких моральных побуждениях Оппозиции.
Похороны Иоффе произошли 19 ноября 1927 года и, несмотря на усилия властей заглушить и смазать известие о самоубийстве, превратились в многотысячную демонстрацию Оппозиции. Многолюдная похоронная процессия прошла под надзором нарядов милиции через всю Москву к Новодевичьему кладбищу, следуя с памятными венками и плакатами за катафалком с телом. Это была последняя, до середины 1980-х годов, свободная политическая демонстрация в Советском Союзе. Перед могилой выступили два официальных лица: от ЦК, Рютин, и от НКИД, Чичерин. Но затем выступили Троцкий, Зиновьев, Каменев и Раковский. Мы прилагаем дальше речь Троцкого на похоронах.
Сталин злобно отомстил одному из своих ведущих противников. Вся семья Иоффе была вскоре заключена в тюрьмы и лагеря; большинство членов семьи погибли в неволе. Вторая жена Иоффе, Мария Михайловна, член партии с 1917 года, была известна среди ссыльных за свою доброту и соучастие к беде других товарищей по ссылке. Его старшая дочь, Надежда, 1906 года рождения, была арестована в 1929 г. и, отсидев несколько сроков в тюрьмах и лагерях за свою политическую деятельность — она была известным в Москве организатором комсомольской оппозиции — вышла на свободу лишь после смерти тирана во время хрущевской «оттепели» и написала две книги об отце и о своей судьбе. Молодой сын Иоффе, Владимир, 1912 г. рождения, погиб в тюрьме.
Память о первом советском дипломате была вытравлена из всех учебников истории СССР даже тогда, когда при этом сталинским цензорам пришлось вычеркнуть некоторые из самых славных страниц в истории рабочего государства.
Период последней болезни: май 1925 — 16 ноября 1927 г.
| май-июнь 1925 г. | Последний утопист (Поппер-Линкеус). | Книга. |
| ноябрь 1925 г. | В ночь на 25 октября. | Воспоминание о «женском батальоне» Керенского. |
| 26 апреля 1926 г. | Япония в наши дни. | Книга. |
| 26 мая | Итоги английской забастовки. | Статья в «Известия» |
| 25 ноября | Автобиография. | Для Общества политкаторжан. |
| 20 января 1927 г. | Письмо наркому Семашко. | О лечении Иоффе. |
| 12 августа | Письмо Троцкому | Внутри оппозиции |
| Осень | Автобиография | Для энциклопедии «Гранат». |
| Из воспоминаний | Известия ЦК 1989-4 | |
| 16 ноября | Предсмертное письмо Троцкому | |
| 18 ноября |
Разговор Раковского с представителями ЦКК Ярославским и Янсоном |
Некролог Троцкого О письме Иоффе. |
| 19 ноября |
|
